Свами Вивекананда - Четыре йоги
95
Гаятри называется стихотворный размер. Кроме того, Гаятри-мантрой называется один из самых известных стихов РВ, написанный этим размером. «Да поразмыслим мы о желанном блеске бога Савитара: пусть он укрепит наши мысли» (РВ, III, 62, 10). Считается, что этот стих благочестивые индусы должны произносить трижды в день: на рассвете, в полдень и в вечерние часы. Та же мантра произносится и во время важных церемоний, например во время обряда посвящения ребенка, так называемой церемонии «наложения священного шнура», после которой мальчик становится полноправным членом общины и др.
96
Примерный пересказ Бхг., XII, 13–20.
97
Общее место во многих Упанишадах. См., например, Тайт, уп., III, 1, 1.
98
Под дуализмом Вивекананда понимает вероучения, обосновывающие такое отношение верующего к Богу, когда Бог является чем-то внешним по отношению к человеку. Он мыслится как «Высшее» в сравнении с человеком существо, как моральный управитель вселенной. Под такое понимание подпадает отчасти иудаизм, христианство (если иметь в виду его ветхозаветные истоки), ислам.
99
Пересказ Прашна уп., VI, 8.
100
Джон Стюарт Милль (1806–1873), английский философ и экономист.
101
Индийская традиция связывает санкхью с именем мудреца Капилы, о котором много говорится в эпосе (в Мбх., к примеру, он так и назван: «возвеститель санкхьи», Мбх., XI, 67). Однако в последнее время индологи склоняются к тому, что суждение о санкхье как учении, восходящем к одному учителю, ошибочно. Более вероятно, что санкхья всегда представляла собой многие параллельно развивающиеся школы.
102
Имеется в виду миманса, в которой большое внимание уделялось доказательству того, что Веды не являются творением какой-либо одной личности (все равно, божественной или человеческой). Мимансаки доказывали, что Веды являются вечными. Один из их аргументов был таким: произнесенные звуки являются всего лишь выразителями слов, слова же представлены буквами, которые не имеют частей и не обусловлены никакой причиной. Как бы они ни произносились разными людьми, они всегда означают одни и те же буквы. Получается, что буквы выходят за пределы пространства и времени и, следовательно, составленные из них слова являются вечными, то есть существующими, но причинно не обусловленными.
103
Источник цитирования не выявлен.
104
Ум (или общий сенсорный орган) является агрегатом всех чувств.
105
Лебедь, точнее, гусь (санскр.: хамса) в индийской традиции символизирует мудрость и чистоту. Лебедь может отличать вечное от невечного, чистое от нечистого, истинное от неистинного: то есть он обладает знанием истинной картины мира. Хамса — это аскет, близкий к такому состоянию, а парамахамса — это тот подвижник, который ближе всех живых существ стоит к Наивысшему и обладает всей полнотой просветления. Таким считался Рамакришна, духовный учитель Вивекананды, получивший имя Парамахамсы. Одна из строк очень известной Хамса упанишады содержит «великое речение», состоящее из двух слогов «сохам». Если эту мантру повторять много раз беспрерывно, она будет звучать как «хамса» (Хамса уп., 2). На эмблеме Миссии Рамакришны изображен белый лебедь как символ чистоты и святости.
106
Имеется в виду эпизод из Мбх., который Вивекананда трактует как изложение реальных исторических событий, имевших место в Индии примерно пять тысяч лет тому назад, и соответственно называет героя эпоса Юдхиштхиру некогда реально жившим царем.
Юдхиштхира, отвечая на вопрос «что есть чудо?», говорит, что «диво дивное» состоит в том, что, хотя люди изо дня в день уходят в обитель смерти, «оставшиеся все же ищут нерушимости» (или какой-либо «прочной основы», «недвижимости») (Мбх., III, 312).
107
Источник нам неизвестен.
108
Пересказ Швет. уп., II, 12.
109
Под «расаяной» обычно понимается один из разделов Аюрведы (санскр.: наука о долголетии), традиционной индийской медицины. Видимо, секта расаяна могла состоять из тех, кто применял это знание на практике, то есть индийских лекарей, причисляемых, согласно традиции, к «нечистым» кастам.
110
«Джняна-йога» составлена из записей лекций Вивекананды в Нью-Йорке зимой 1895/96 г. На русском языке была издана в 1914 г. (Вивекананда. Джняна-йога. Лекции. Пер. Я.Попова, СПб., 1914).
Перевод сделан с издания: The Complete Works of Swami Vivekananda, v.2. Calcutta, 1989.
В джняна-йоге путь выхода человека из мира соотносится с его же собственным «правильным мышлением». Джняна-йога исходит из положения о тождестве индивидуальной души человека с Высшей Реальностью. Человеку свойственно заблуждаться: он не понимает своей собственной природы и соотносит себя со своим телом. Он полагает, что он действует в этом мире и наслаждается плодами деяний. Истина же состоит в том, что с точки зрения Высшей Реальности в мире все «иллюзорно», в том числе и человеческая деятельность. Высшая Реальность существует сама по себе, она не затронута действием. Так ветер колеблет воду в кувшинах, где отражается солнце, но колыхание многих отражений солнца не затрагивает настоящее солнце. Задача человека в том и состоит, чтобы так подготовить свой ум, чтобы преодолеть эту «завесу заблуждения», осознать в акте интуитивного прозрения, что он един с Высшим, что нет ни «самости», ни «желания» — причин действий. Соответственно, это «озарение» означает, что он познал Наивысшее и больше уже никогда не возродится в человеческом мире.
111
В европейском обществознании XIX в. существовало много теорий происхождения религии. Вивекананда излагает точки зрения позитивистов — Г.Спенсера, О.Конта, Дж. С.Милля, а также Макса Мюллера, с трудами которых он был хорошо знаком.
112
Имеется в виду Макс Мюллер (1823–1900), немецкий ученый, всю жизнь проработавший в Англии. Он рассматривал древнеиндийскую религию как самый начальный этап религиозного сознания вообще и называл Веды памятником «детства человечества». По его мысли, религиозные представления растут, эволюционируют, развиваясь от самой простой «клеточки» религии в сложные системы, завершающиеся в христианстве — высшем, как он считал, «богопознании теизма».
113
В XIX в. мысль о родстве ряда европейских и некоторых восточных языков, высказанная в XVIII в., получила дальнейшую научную разработку в трудах многих ориенталистов Европы. Было определено близкое родство языков народов Индии, Ирана (языки индийские, иранские) с языками отдельных регионов Западной и Восточной Европы (языки греческий, латинский, кельтский, немецкий, славянские и др.). Была выдвинута гипотеза о единой для многих народов прародине. Поскольку письменные памятники Древней Индии и Древнего Ирана были самыми ранними в хронологическом отношении, а говорили они об «арьях», было высказано мнение, что «арья» — это название для всей общности народов, некогда живших вместе «под единой крышей», позднее расселившихся по всей Европе, а примерно в 1500–1200 гг. до н. э. «завоевавших» Индию. Предполагаемых носителей общего «праязыка» назвали «арийцами». Появились и такие работы, в которых эта общность, говорившая на некоем общем праязыке, представала как воплощение лучших черт «цивилизованного» мира. Несостоятельность вводимых в научный оборот понятий «арийская раса», «арийские нации», «индоевропейская раса» и др. была обнаружена достаточно быстро. Ошибка состояла в смешении языковой и расовой классификации, и, разумеется, не было оснований говорить об «арийцах» как о представителях «высшей расы».
В XX в. чисто мифическая теория «арийской расы», научная несостоятельность которой была ясна уже в 60-е годы XIX в., привлекалась идеологами нацизма с самых прагматических позиций. На ее основе делалась попытка создать иллюзию достоверного прочтения историко-культурного материала и использовать его как одно из обоснований всей внешней и внутренней политики фашистской Германии.
В Индии в XIX в. теория «арийской общности» не была подвергнута серьезному теоретическому осмыслению. Она была замечена, о ней упоминают индийские историки. Тем не менее чаще всего индийские общественные и политические деятели пользовались понятиями «арий», «арийский» и пр., как не несущими особой смысловой нагрузки и, безусловно, не означающими превосходства, основанного на расовом принципе. Примерно так употребляет слово «арий» и образованные от него слова и Вивекананда. Он пользуется им, скорее, для обозначения неких общих признаков цивилизационного плана, обусловленных общими историческими судьбами, едиными элементами веками складывавшейся культуры. Время создания первых гимнов РВ он, как и многие его соотечественники, отодвигает в глубокую древность, в V тыс. до н. э.
