Фома Аквинский - Сумма теологии. Том V
Возражение 2. Далее, как уже было сказано (74, 8), предшествующее согласию разума движение чувственности является простительным грехом, но после получения на то согласия – грехом смертным. Следовательно, простительный грех может стать смертным.
Возражение 3. Далее, ранее уже было показано (1), что простительный и смертный грех отличаются как излечимая и неизлечимая болезнь. Но излечимая болезнь может стать неизлечимой. Следовательно, простительный грех может стать смертным.
Возражение 4. Кроме того, расположение может стать навыком. Но, как было показано выше (3), простительный грех может стать расположением к смертному. Следовательно, простительный грех может стать смертным.
Отвечаю: становление простительного греха смертным можно понимать трояко.
Во-первых, так, что один и тот же акт, будучи сперва простительным грехом, затем становится смертным. Ничего подобного случиться не может, поскольку грех, как и любое моральное действие, заключается по преимуществу в акте воли, и потому если изменяется воля, то в нравственном отношении изменяется и акт, притом даже в тех случаях, когда физически он не прерывался. Если же воля не изменяется, то невозможно, чтобы простительный грех стал смертным.
Во-вторых, это может быть понято в том смысле, что простительный по роду грех может стать смертным. Это возможно постольку, поскольку в таком простительном грехе можно либо усматривать свою цель, либо определять его как к цели к некоторому смертному греху, о чем уже было сказано (2).
В-третьих, это может быть понято в том смысле, что множество простительных грехов вместе составляют один смертный грех. При этом если имеют в виду, что много добавленных друг к другу простительных грехов создают один смертный грех, то это ложно, поскольку все простительные грехи в мире не могут обусловить такой долг наказания, который бы равнялся таковому за один единственный смертный грех. Это не вызывает сомнений, если речь идет о продолжительности наказания, поскольку, как уже было сказано (87, 3), смертный грех обусловливает долг вечного наказания, тогда как простительный грех – наказания временного. Это также очевидно в том, что касается боли утраты, поскольку смертные грехи заслуживают наказания лишенности созерцания Бога, с каковым наказанием, по утверждению Златоуста, несопоставимо никакое другое[582]. Это также очевидно и в том, что касается страдания разума со стороны мук совести, хотя со стороны страданий от огня наказания могут быть вполне сопоставимы.
Если же имеют в виду, что множество простительных грехов создают один смертный грех по расположению, то это истинно, что было показано нами выше (3) в отношении двух различных способов расположения, посредством которых простительный грех располагает к смертному греху.
Ответ на возражение 1. Августин имеет в виду, что множество простительных грехов создают один смертный грех по расположению.
Ответ на возражение 2. Одно и то же движение чувственности, которое предшествовало согласию разума, никогда не может стать смертным грехом, но таковым является движение дающего согласие разума.
Ответ на возражение 3. Телесная болезнь является не актом, а дурным расположением, которое может быть изменено при сохранении одной и той же болезни. Простительный же грех, со своей стороны, является преходящим актом, который не может продолжиться вновь, и потому в указанном отношении аналогия неуместна.
Ответ на возражение 4. Расположение, которое становится навыком, подобно несовершенной вещи, принадлежащей к тому же самому виду [что и вещь совершенная]; так, несовершенная наука в процессе совершенствования становится навыком. С другой стороны, простительный грех является расположением к чему-то такому, что отличается по роду, что подобно тому, как акциденция располагает к субстанциальной форме, которой она никогда не станет.
Раздел 5. МОЖЕТ ЛИ ПРОСТИТЕЛЬНЫЙ ГРЕХ СТАТЬ СМЕРТНЫМ В СИЛУ [ОТЯГЧАЮЩИХ] ОБСТОЯТЕЛЬСТВ?
С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что обстоятельство может сделать простительный грех смертным. Так, Августин в своей проповеди о чистилище говорит, что «если гнев излишне продолжителен или пьянство слишком часто, то они становятся смертными грехами». Но гнев и пьянство по роду являются не смертными, а простительными грехами, иначе они были бы смертными грехами всегда. Следовательно, обстоятельство может сделать простительный грех смертным.
Возражение 2. Далее, Мастер[583] говорит, что удовольствие, если оно удержано, то является смертным грехом, а если не удержано, то простительным. Но удержание является обстоятельством. Следовательно, обстоятельство может сделать простительный грех смертным.
Возражение 3. Далее, благо и зло отличаются больше, чем простительный и смертный грех, поскольку тот и другой по роду зол. Но обстоятельство может сделать добрый поступок злым, как когда человек подает милостыню из тщеславия. Поэтому оно тем более может сделать простительный грех смертным.
Этому противоречит следующее: коль скоро обстоятельство является акциденцией, его количество не может превышать количества самого акта как происходящего из рода акта, поскольку субъект всегда превосходит акциденцию. Таким образом, если акт является простительным по роду, то он не может стать смертным из-за акциденции, поскольку в известном смысле по количеству смертный грех бесконечно превосходит простительный, что явствует из вышесказанного (72, 5; 87, 5).
Отвечаю: как уже было сказано нами при исследовании обстоятельств (7, 1; 18, 5, 10, 11), хотя обстоятельство как таковое является акциденцией морального акта, тем не менее, подчас оно может представлять собой видовое отличие морального акта, и тогда оно утрачивает природу обстоятельства и устанавливает вид морального акта. Так происходит с теми грехами, к которым обстоятельство добавляет порочность другого рода; так, когда мужчина познает женщину, которая не является его женой, порочность его акта противна целомудрию, но если эта женщина к тому же является женой другого, то тогда имеет место дополнительная порочность, противная правосудности, которая запрещает присваивать себе то, что принадлежит другому и это обстоятельство устанавливает новый вид греха, известный как прелюбодеяние.
Однако если обстоятельство не добавляет порочности другого вида, то оно никоим образом не может сделать простительный грех смертным. В самом деле, как уже было сказано (1), порочность простительного греха состоит в неупорядоченности в том, что связано с целью, в то время как порочность смертного греха состоит в неупорядоченности в отношении [самой] конечной цели. Поэтому очевидно, что обстоятельство не может сделать простительный грех смертным до тех пор, пока остается обстоятельством, а может только тогда, когда сообщает греху другой вид, становясь, таким образом, видовым отличием морального акта.
Ответ на возражение 1. Ни сама по себе продолжительность, ни частота или обыкновение не являются обстоятельствами, сообщающими греху другой вид, если только из них не вытекает какое-нибудь акцидентное следствие. В самом деле, акт не обретет новый вид из-за своей повторяемости или длительности, если к повторенному или затянувшемуся акту не прибавится нечто такое, что изменит его вид, например непокорность, презрение и тому подобное.
Поэтому мы ответим на возражение так: коль скоро гнев – это движение склоняющейся причинить вред ближнему души, то если это движение склоняет к вреду, который по роду является смертным грехом, вроде убийства или ограбления, то такой гнев будет по роду смертным грехом. Впрочем, он может оказаться и простительным по причине несовершенства акта, а именно в той мере, в какой он является внезапным движением чувственности. Но если такой акт продлится достаточно долго, то в таком случае он возвратится к своей родовой природе вследствие согласия на него разума. С другой стороны, если вред, к которому склоняет движение гнева, является по роду простительным грехом, например, если человек, рассердившись, беззлобно бранится, то такой гнев не будет смертным грехом, однако и продолжаться сколько-нибудь долго он может разве что акцидентно, например, если повлечет за собой большой скандал или что-то подобное.
Что же касается пьянства, то мы ответим, что оно по роду является смертным грехом; в самом деле, когда человек без какой-либо надобности, а просто из вожделения [выпить] вина, доводит себя до неспособности использовать разум, посредством которого он определяется к Богу и избегает совершения многих грехов, то это явно противно добродетели. Простительным грехом оно может быть разве что по неведенью или слабости, как когда человек бывает не осведомлен о свойствах вина или о своей собственной неподготовленности к его потреблению, то есть когда у него нет намерения напиться, поскольку в таком случае его опьянение вменяется ему в вину не как грех, а только как неумеренность в потреблении спиртного. Однако если он напирается часто, то неведенье уже не может служить ему оправданием, поскольку, похоже, он по собственной воле скорее предпочтет напиться, чем воздержаться от неумеренности в пьянстве; таким образом, его грех возвращается к своей видовой природе.
