Феодорит Киррский - История боголюбцев
5. Так они, люди, говорившие на одном языке, подвизались, упражнялись и славили Бога на греческом языке. Но и у местных жителей, говоривших на своём наречии, пробудилась любовь к подобному образу жизни: некоторые из них пришли к Публию, попросив принять их в своё стадо, чтобы внимать его священному учению. Он, памятуя о законоположении Господа, которое Тот дал Своим святым Апостолам, глаголя: «идите, научите все народы» (Мф.28,19), согласился и, построив другое жилище вблизи первого, велел им жить в нём. Кроме того, он возвёл священный храм и приказал как грекам, так и сирийцам собираться в нём при начале и исходе дня и возносить Богу вечернее и утреннее славословие, разделившись на две части и совершая песнопение попеременно на своём родном языке.
6. Этот образ жития сохранился там и поныне: ни время, изменяющее подобные вещи, не переменило его, ни преемники служения Публия не решились отменить что‑либо из учреждённого им, хотя этих преемников в управлении его монастырём было не двое или трое, а очень много. После того как Публий, завершив свой подвиг, отошел из жизни сей и перешел в жизнь беспечальную, управление над греческой половиной обители принял Феотекн, а над сирийской — Афтоний. Оба были одушевлёнными памятниками и живыми образами его добродетели, и как живущим в монастыре, так и посторонним посетителям не давали чувствовать потери Публия, являя собой точное отпечатление его жития. Но божественный Феотекн, прожив немного времени, передал начальствование Феодоту; Афтоний же весьма продолжительное время управлял своим стадом по установленным Публием правилам.
7. Что же касается упомянутого Феодота, то родом он был из Армении; придя в монастырь и увидя там строгий чин подвижнической жизни, он стал послушником великого Феотекна. Когда же тот скончался, то Феодот, как я говорил, принял на себя управление и столь прославился добродетелями, что своей славой почти помрачил предшественников. Сей муж был так объят любовью к Богу и столькими стрелами её был уязвлён, что ночью и днём проливал слёзы сокрушения. И такой духовной благодатью он был преисполнен, что, когда молился, присутствовавшие при этом застывали в молчании, внимая только его молитвенным призывам и глаголы его считая лучшим молитвословием для себя. Не находилось никого столь холодного, душу которого не тронули бы столь столь умилительные моления; они смягчали самых жестких и упрямых, располагая их к служению Богу. И таким образом ежедневно умножая своё духовное богатство и являя собой сокровищницу, преисполненную многими благами, он, после двадцатипятилетнего управления стадом Христовым, преложился к отцам своим, по слову Писания: «препитан в старости добрей» (Быт.15,15). Управление же стадом он передал Феотекну, племяннику своему по крови и брату по образу жизни.
8. А божественный Афтоний, управлявший своим стадом более сорока лет, получил потом архиерейскую кафедру; но и став епископом, не переменил он ни отшельнической власяницы, ни хитона, сделанного из козьей шерсти, и пищу употреблял такую же, какую вкушал прежде своего предстоятельства. Приняв на себя новое служение, он не перестал заботиться о своём прежнем стаде, проводя там много дней: то прекращал междоусобные споры, то утешал обиженных чем‑нибудь, а иногда и наставлял братию своим божественным увещеванием. Кроме того, своими руками он исполнял всяческую работу на потребу братий: чинил их прохудившуюся одежду, очищал чечевицу, мыл зерно и исполнял другие подобные работы. Так, украшенный первосвященническим достоинством и преуспевший в добродетели, он, подобно кораблю, нагруженному всяким добром, достиг Божией гавани.
9. О Феотекне же и его преемнике Григории можно сказать следующее: первый еще в юности преуспел во всех видах любомудрия и отошел от жизни сей со славой, подобной славе своих предшественников; второй же и поныне, будучи в весьма преклонном возрасте, трудится, словно муж в расцвете сил. Он совершенно отказался от виноградных плодов и даже от уксуса и изюма; не употребляет он также и молока в любом виде, блюдя заповеди великого Публия. А елей, по его правилам, допустимо употреблять лишь во время Пятидесятницы; в другое же время вкушать его непозволительно.
10. Рассказанное мною о великом Публии я частично узнал, внимая повествованиям о нём, а частично сам, лицезрея его учеников — и в учениках познал учителя", а через подвижников — наставника в подвижничестве. Считая великой несправедливостью и неблагонамеренностью оставить втуне столь полезные вещи, я и предложил своё повествование тем, которые не знали Публия, заботясь и о духовной пользе их, и для себя ожидая духовного приобретения от подобного воспоминания. Ибо ведаю я о словах Господа, глаголащего: «всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцем Моим» (Мф. 10,32), и твёрдо уверен, что если сохраню у людей память о таких мужах, то удостоюсь быть помянутым ими пред Богом всяческих.
VI. СИМЕОН ДРЕВНИЙ
1. Если бы кто‑нибудь преднамеренно не упомянул бы о старце Симеоне и предал бы забвению память о его любомудрии, тот не избежал бы, пожалуй, обвинения в несправедливости и зависти и упрёка в том, что он не хочет восхвалять достойное похвалы и предложить стремящимся к пользе духовной пример, достойный любви и подражания. Поэтому я, боясь осуждения и желая почтить его достойными похвалами, расскажу об образе жизни сего великого мужа.
Он непрерывно, в продолжение многих лет, проводил жизнь пустынную, поселившись в маленькой пещере; не видел ни одной человеческой души, потому что желал быть один, чтобы постоянно беседовать с Богом всяческих.
2. За эти труды он был одарён свыше обильной благодатью, так что мог повелевать даже самыми сильными и свирепыми зверями. И это было известно не только благочестивым людям, но и неверным иудеям. Известность среди них стяжал он вследствие такого случая. Некоторые из них, по какой‑то надобности, направились в одну крепость, находящуюся за пределами нашего края. В это время пошел сильный дождь и поднялась буря. Путешественники, не видя ничего, сбились с дороги и стали блуждать по пустыне, не встречая ни селения, ни пещеры, ни путника. Блуждая по твёрдой земле, как затерявшиеся среди волн, они заметили, словно пристань, пещеру божественного Симеона и, подойдя к ней, увидели человека иссохшего и грязного, носящего на плечах короткие лохмотья из козьей шкуры. Приметив их, Симеон произнёс приветствие (ибо был он обходителен) и спросил о причине прихода. Когда они рассказали о случившемся с ними и попросили показать путь, ведущий к крепости, он сказал:"Подождите, я сейчас дам вам провожатых, которые укажут путь". Они послушались и присели отдохнуть. Вдруг подошли к ним два льва, вид которых был совсем не свирепый, но смиренный, и которые ласкались к Симеону, будто к своему господину, и выражали ему полную покорность. Он мановением руки приказал им проводить странников и вывести на тот путь, с которого они сбились.
3. Повествование это никто не должен считать баснословным, поскольку о нем свидетельствуют общеизвестные враги Истины, — ибо сами облагодетельствованные им не перестают прославлять его. Мне же это поведал великий Иаков, который сам присутствовал у блаженного Марона при их рассказе ему об этом чуде. И как же не назвать более неверным, чем иудеи, того, кто не поверит им, свидетельствующим о чудесных действиях христиан? Ибо они, и будучи упрямы, покоряются, однако, и уступают лучам Истины; а христиане, называющиеся благомыслящими и сочетавшиеся с верой, не верят врагам, свидетельствующим о силе благодати!
4. Благодаря таким чудесам сей человек Божий стал известным и привлёк к себе многих из соседних варваров (пустыню эту населяют люди, с гордостью именующие своим предком Измаила), но любовь к безмолвию побудила его оставить пещеру; после долгого пути он достиг горы, называемой Аманом, которая в прежние времена была местом безумного служения многим идолам. Он возделал её многими и различными чудесами и насадил на ней благочестие, которое и поныне господствует там.
5. Но пересказать всё, что передают о нём, чрезвычайно трудно, а для меня, пожалуй, и невозможно. Упомяну только об одном событии и, предложив его, как свидетельство Апостольского и пророческого дара чудотворения сего старца, предоставлю самим читателям сделать вывод относительно того, какой силой благодати обладал он. Было лето, время жатвы, и снопы собирались на гумно. Некий земледелец, не довольствуясь плодами праведных трудов своих и желая плодов чужих, похитил часть снопов у соседа, чтобы таким образом приумножить свой урожай. Но Божий суд сразу же обличил кражу: ударила молния и зажгла гумно похитителя. Несчастный побежал к человеку Божию, жившему недалеко от того селения, рассказал о своём несчастии, а воровство своё попытался скрыть. Однако когда ему было велено говорить правду, он признался в краже (несчастье заставило его обвинить самого себя). Тогда сей муж Божий приказал ему отвратить наказание возмещением за обиду ближнего, говоря:"Как скоро ты возвратишь те снопы, исчезнет и этот ниспосланный Богом огонь". И действительно оказалось, что, как только он, вернувшись, принёс обиженному похищенные колосья, пламя без воды было погашено молитвой и предстательством старца Божия.
