Сугерий - Жизнеописание короля Людовика Толстого
Пока одни с риском для жизни пытались еще больше разжечь огонь, а другие — потушить его, граф Тибо во главе большого отряда рыцарей и пехотинцев напал на замок с другой стороны — со стороны Шартра. Помня о бесчинствах врага, он спешил проникнуть во внутрь замка и ободрял людей, чтобы они вскарабкались вверх по крутому склону, но затем он мог с горечью наблюдать их отступление или, скорее, как они были сброшены вниз, и тех, кого он заставил осторожно ползти вверх на животе, он теперь видел опрокинутыми на спину и в беспорядке скинутыми вниз, мог видеть их убитыми обрушенными на них камнями. Рыцари, которые могли скакать на своих быстрейших конях, не могли противостоять тем, кто держась руками за палисад, поражал их, отрубал им головы и сбрасывал их вниз с края рва.
С занятыми руками и оказавшись на коленях, они почти прекратили штурм, когда вмешалась сильная, вернее сказать — всемогущая длань Господа и именно благодаря ей смогла свершиться столь великая и скорая месть. Здесь, среди ополчения, присутствовало и духовенство, и Бог вдохнул смелость в некого плешивого священника и сделал так, что именно ему удалось, вопреки всему, сделать то, что граф с его воинами считали невозможным. Прикрыв себя какими-то досками и с обнаженной головой, он быстро взобрался наверх, вплотную к палисаду, и спрятался там под навесом, который пришелся очень кстати, и постепенно стал его расшатывать и разбирать. Пользуясь тем, что ему никто не мешал, он подал знак тем, кто уже пришел в замешательстве и праздно стоял на поле, с тем чтобы ему помогли. Увидев безоружного священника храбро ломающего палисад, вооруженные воины устремились вперед и, использую свои топоры и те железные инструменты, которые смогли найти, полностью расшатали и затем сломали частокол. Затем, являясь чудесным знаменем божественного правосудия, они так быстро устранили все заграждения, словно обрушили стены второго Иерихона, и войска и короля и графа ворвались в крепость. Так удачно получилось, что множество врагов, оказавшись неспособными отразить атаки с обоих сторон, стали метаться туда и сюда и были серьезно ранены.
Остальные, включая и самого Гуго, видя, что внешние укрепления замка и окружавший его вал не смогли обеспечить оборону, отошли в деревянную башню (motte). Почти сразу же, устрашившись грозных копий преследовавшего его войска, Гуго сдался и был, вместе со своими людьми, помещен под стражу в своем собственном доме и, несчастный, был закован в цепи, признав, что столь великая гордыня приводит к падению. Когда победоносный король отобрал, в качестве подобающих для королевского величества трофеев, знатных пленников, он распорядился, чтобы вся обстановка и богатства замка были проданы с публичных торгов, а сам замок предан огню. Сожжение было отсрочено на несколько дней, поскольку граф Тибо, позабыв о великой удаче, которой ему никогда не удалось бы добиться самому, стал строить козни о том, как бы ему расширить свои границы возведя замок в местечке Аллэнс (Allaines), в округе Ле Пуйсе, который король удержал в качестве своего фьефа. Когда король официально отказался разрешить это, граф предложил суд, выставив для этого своего надежного человека для таких дел, Андре де Бодемена. Но король сказав, что никогда не согласиться на что-либо подобное, но все же согласился на судебный поединок, выставив в качестве бойца своего слугу Ансельма, полагаясь на надежность этого своего поединщика. Поскольку оба они были отважными воинами, то часто просили, чтобы, ради их поединка, суд был бы созван, но они так и не получили такой возможности.
Когда замок был разрушен, а Гуго был заточен в Шато-Ландон (Chateau-Landon), граф Тибо, усилившись благодаря помощи английского короля Генриха, начал войну против короля Людовика и его союзников. Он возмутил страну, соблазнял королевских баронов обещаниями и подарками и отвратительным образом старался причинить стране то зло, какое только мог. Но король, будучи великолепным рыцарем, незамедлительно мстил ему и беспокоил его владения при помощи многих других баронов, а особенно при помощи своего дяди, графа Фландрии Роберта, замечательного человека, знаменитого со времен первого похода на Иерусалим, как среди христиан, так и среди сарацин.
Однажды, возглавляя поход против графа, король нашел его в городе Мо (Meaux). В ярости Людовик напал на него и на его людей. Преследуя бегущих, он бесстрашно пересек мост и вместе с графом Робертом и другими великими мужами королевства мечами сбросил их в волны. И когда они все попадали, вы могли видеть этого невиданного героя, размахивающего своим оружием подобно Гектору, который прямо с шатающегося моста начал титанический штурм и устремился вперед, стараясь взять город, несмотря на рискованность такого дела и на его многочисленных защитников. И даже великая река Марна не помешала бы этому, если бы ворота через реку не оказались бы запертыми.
С равным блеском он укрепил свою доблестную репутацию, когда ведя войско из Ланьи (Lagny) он встретился с войсками Тибо в красивом местечке, на равнинных лугах около Помпонны (Pomponne). Он напал на них и обратил в бегство тех, кто уже однажды испытал силу его ударов. Некоторые из них, опасаясь узости около близлежащего моста, думали только о том, как бы спасти свои жизни, и не побоялись, рискуя погибнуть, броситься в воду, другие же — топча друг друга ногами, пытались добраться до моста и они были друг для друга большими врагами, чем настоящие враги, когда, побросав свое оружие, все сразу пытались взобраться на мост, хотя по нему одновременно мог пройти только один человек. И поскольку их шумная толчея повергла их в замешательство, то чем больше они спешили, то тем больше задерживались, и словно о них сказано «первые были последними, а последние стали первыми». Но из-за того, что подступ к мосту был окружен канавой, то это дало им некоторую защиту, поскольку королевские рыцари могли преследовать их только следуя поодиночке, но даже при этом они не могли избежать больших потерь, поскольку, хотя многие пытались, но только немногие сумели достичь моста. Каким бы путем они не пытались подойти к нему, они столь же часто опрокидывались в перемешанной толпе обеих армий, падали на колени и вновь торопливо вставали, затаптывая при этом других. Король вместе со своими ближними людьми, в горячке преследования устроил большую бойню. Те, кому он наносил удары либо мечом, либо толчком своего могучего коня, брошенные в воды Марны, погибали. Те, кто не имел оружия, будучи налегке, могли плыть, но те, кто был в кольчуге, немедленно тонули под собственным весом. Перед третьим погружением они били спасены своими товарищами, но подверглись при этом, если так можно сказать, позору повторного крещения.
Этими и подобными предприятиями король истощил графа, он опустошил все его земли, и в Бри (Brie) и в Шартре, не делая различия, был ли там граф, или он отсутствовал. Поскольку граф осознал немногочисленность своих людей и отсутствие у них пыла, то он попытался отвратить от короля его людей, делая им подарки и обещания и надеясь перед тем, как заключить мир с Людовиком, благодаря их заступничеству, получить удовлетворения за различные обиды.
Среди прочих, кого он привлек к себе были Ланселен Булльский (Bulles), сеньор Даммартен (Dammartin) и Паган (Pagan) Монтейский (Montjay), чьи земли расположены на пересечении дорог и обеспечивают безопасный путь на Париж. По той же причине он совратил Рауля Божанси (Beaugency), чья жена, дочь Гуго Великого, была первой кузиной короля. Предпочитая выгоду чести и измученный великой страстью, как говорит пословица — нужда заставит и старую жену бежать, — Тибо заключил кровосмесительный брак своей благородной сестры с Мило де Монлери, которому король, как мы рассказывали выше, возвратил замок.
Сделав это, он прервал пути сообщения и вновь вверг самое сердце Франции в прежнюю бесконечную череду бурь и войн. Через Мило он вступил в сношения с Гуго де Креси, сеньором Шатофора (Chauteaufort), и Гуи Рошфорским, подвергая тем самым округи Парижа и Этампа бедствиям войны, и не было рыцарей, чтобы предотвратить это. В то время как путь через Сену к Парижу и Санлису был открыт для графа Тибо, благодаря людям Бри и его дяде Гуго и его людям Труа, Мило имел доступ с этой стороны реки. Таким образом, местные обитатели потеряли возможность помогать друг другу. И то же самое было справедливо и для людей Орлеана, которых, с помощью Рауля Божанси и не встречая отпора, удерживали на расстоянии люди Шартра, Шатодена и Бри. Тем не менее, король часто обращал их в бегство, хотя против него щедро изливались богатства Англии и Нормандии. И славный король Генрих напал на земли Людовика со всей своей мощью и не жалея сил. Но он был все же отбит и словно «все реки забрали из моря свои воды» (Лукиан, Фарсалия V, 366–367).
Глава 20
О том как Гуго оказался на свободе.
