Николай Агафонов - Непридуманные истории (сборник)
Он побледнел, потупил взор, а потом, подняв взгляд на икону, решительно сказал:
– Матерь Божия, скажи Своему Сыну, я совсем не буду мороженое покупать, лишь бы снежок пошел. Ну пожалуйста. Ты мне не веришь? Тогда я прямо сейчас пойду за свечками, а Ты, Пресвятая Богородица, иди к Сыну Своему, попроси снежку нам немного.
Валерий встал и пошел к свечному ящику, полный решимости. Однако чем ближе он подходил, тем меньше решимости у него оставалось. Не дойдя до прилавка, он остановился и, повернувшись, пошел назад, сжимая во вспотевшей ладони оставшуюся мелочь. Но, сделав несколько шагов, повернул опять к свечному ящику. Подойдя к прилавку, он нервно заходил около него, делая бессмысленные круги. Дыхание его стало учащенным, на лбу выступила испарина. Увидев его, свечница крикнула:
– Валерка, что случилось?
– Хочу свечек купить, – остановившись, упавшим голосом сказал он.
– Господи, ну так подходи и покупай, а то ходишь, как маятник.
Валерка тоскливо оглянулся на стоящий вдали киот со «Скоропослушницей». Подойдя, высыпал мелочь на прилавок и осипшим от волнения голосом произнес:
– На все, по десять копеек.
Когда он получил семь свечей, у него стало легче на душе.
Перед вечерней рождественской службой неожиданно повалил снег пушистыми белыми хлопьями. Куда ни глянешь, всюду в воздухе кружились белые легкие снежинки. Детвора вывалила из домов, радостно волоча за собой санки. Протодиакон, солидно вышагивая к службе, улыбался во весь рот, раскланиваясь на ходу с идущими в храм прихожанами. Увидев настоятеля, он закричал:
– Давненько, отче, я такого пушистого снега не видел, давненько. Сразу чувствуется приближение праздника.
– Снежок – это хорошо, – ответил настоятель. – Вот как прикажете синоптикам после этого верить? Сегодня с утра прогноз погоды специально слушал, заверили, что без осадков. Никому верить нельзя.
Валерка, подготовив кадило к службе, успел подойти к иконе:
– Спасибо, Пресвятая Богородица, какой добрый у Тебя Сын, мороженое-то маленькое, а снегу вон сколько навалило.
«В Царствии Божием, наверное, всего много, – подумал, отходя от иконы, Валерка. – Интересно, есть ли там мороженое вкуснее крем-брюле? Наверное, есть», – заключил он свои размышления и, радостный, пошел в алтарь.
Январь 2003. Самара
Мы очень друг другу нужны
Светлой памяти клириков и мирян блокадного Ленинграда посвящается
В Центральном парке культуры и отдыха на Петроградской стороне Ленинграда из всех репродукторов неслись бравурные звуки маршей. Воскресный день 22 июня 1941 года выдался солнечный и ясный.
Молодые супруги Пестровы Саша и Лиза прогуливались по дорожкам парка, счастливо улыбаясь. Рядом с ними, а вернее вокруг них, весело хохоча, бегали две их очаровательные пятилетние дочурки-близняшки. Обе в нарядных матросках, в коричневых сандалиях и с большими шелковыми бантами, вплетенными в косички. Причем у одной банты были красные, а у другой – голубые. Для того чтобы их можно было различить даже издалека. Сестренки как две капли воды были похожи друг на друга. Родители, конечно, различали их и без бантов, но все же, для порядка, каждый раз вносили в наряды девочек какие-нибудь отличия.
Завидев издали киоск с газированной водой, сестренки радостно закричали:
– Папа, мама, давайте попьем водички с сиропом, это так вкусно!
Когда пили газировку, вдруг смолкли репродукторы, а через какое-то время диктор объявил, что сейчас будет срочное правительственное сообщение. Весь парк замер. Встревоженные люди стали собираться возле динамиков. Объявление о начале войны слушали в гробовом молчании. А затем над толпой пронеслось тревожное: «Товарищи, это война, война, война…»
Дети, еще не понимая значения всех слов, но, почувствовав тревогу взрослых, инстинктивно прижались к родителям, как бы ища у них защиты.
– Сашенька, миленький, что же теперь будет? Как страшно, – пролепетала в растерянности Лиза.
– Не бойся, милая, я ведь с тобой, – успокаивал ее муж, обняв за плечи и прижав к себе.
IIУже на следующий день Александр настоял на отъезде жены вместе с девочками в Костромскую область, к матери. Живя у матери, Лиза не находила себе места, тревожась за Александра.
Мать, видя, как мается ее дочь, сказала:
– Поезжай, Лиза, к мужу, а я тут с внучками поживу. Закончится все, и приедете вместе.
Лиза кинулась на вокзал. До Ленинграда еле добралась и то обходными путями. Как оказалось, очень вовремя. Александр как раз собирался уходить добровольцем в народное ополчение, на оборону Ленинграда. Он хотя и поворчал, зачем, мол, приехала, но в душе был рад, что удастся проститься с любимой супругой. К месту сборов шли в обнимку. Когда проходили мимо Князь-Владимирского собора, Александр неожиданно предложил:
– Давай зайдем в церковь, поставим свечи.
– Давай, – обрадовалась Лиза.
Мысль посетить храм ей почему-то понравилась, хотя они никогда раньше в церковь не ходили. Когда супруги робко перешагнули порог собора, Лиза шепотом спросила:
– А ты, Саша, крещеный?
– Я детдомовский, кто же меня мог крестить, – так же шепотом ответил Александр. – А ты крещеная? – в свою очередь спросил он.
– Конечно, Сашенька, крещеная. У нас в селе, когда я родилась, еще церковь работала. У меня даже крестная есть, мамина сестра, тетя Катя. Слушай, Саша, давай тебя окрестим, а то ведь на войну идешь.
– Кто же меня, комсомольца, крестить будет? Да и времени нет, до сборов час остался.
– Сашенька, миленький, – взмолилась Лиза, – давай окрестим тебя, чтобы душа моя была спокойна. У тебя же не будут комсомольский билет здесь спрашивать. Пожалуйста, Саша, ведь ты меня любишь?
– Конечно люблю, дуреха. Я не против креститься, только как?
– Вон батюшка стоит, я сама пойду к нему договариваться.
Лиза подошла к священнику и стала ему что-то горячо говорить. Затем, радостная, повернулась к Александру и подала знак рукой, чтобы подошел к ним. Александр подошел и в смущении, понурив голову, остановился перед священником.
– Ну что, молодой человек, идешь Родину защищать, а здесь жена смелей тебя оказалась.
Александр продолжал в смущении молчать.
– Хорошо, – сказал священник, – отвечай мне прямо: хочешь креститься? И веруешь ли в Господа нашего Иисуса Христа, пришедшего в мир спасти людей, и ради этого пострадавшего, и воскресшего, и обещавшего воскресить в последний день мира всех верующих в Него? Говорю это все очень кратко, так как нет времени для оглашения. Случай особый, ведь на святое дело идешь.
Александру очень понравились последние слова священника о том, что он идет на святое дело, и он уверенно сказал:
– Я креститься хочу. А насчет веры, если что не так, пусть уж меня Бог простит. Нас ведь этому не учили. Если окрестите меня, буду верить, как скажете.
– Достойный ответ, – сказал довольный священник. После крещения священник сказал Александру:
– Благословляю тебя, сын мой, на ратный подвиг. Не щади жизни своей ради Родины и веры нашей православной. Бей фашистов так же, как и твой небесный покровитель, благоверный князь Александр Невский, который бил немецких псов-рыцарей, посягнувших на наше святое Отечество.
– Спасибо, батюшка, – ответил растроганный Александр, – буду бить.
Обнимаясь на прощанье перед посадкой в грузовик, Александр шепнул Лизе:
– Теперь я крещеный, не переживай, хоть на том свете, но встретимся.
– Вот дурак, – возмутилась Лиза, – типун тебе на язык. Чего несешь, ты мне живой нужен.
– Да не сердись ты. Это я так шучу, для поднятия настроения.
– Ничего себе шуточки, – заплакала Лиза.
– Лизонька, родная моя, прости меня и не плачь. Нас, детдомовских, другим шуткам не научили. Я тебя очень люблю и скоро вернусь, – крикнул он, догоняя отходящую полуторку и запрыгивая в кузов на ходу.
Лиза бежала вслед за грузовиком. Косынка ее сползла на плечи, волосы растрепались:
– Сашенька, я тебя тоже очень люблю, возвращайся, родной, мы тебя будем ждать.
Полуторка скрылась за поворотом, а Лиза, пробежав еще немного, остановилась посередине дороги, растерянно оглядываясь кругом. Затем сорвала с плеч платок, уткнулась в него заплаканным лицом и побрела назад к дому.
IIIЧерез месяц от Александра пришла весточка – небольшая записка, которую он передал через одного ополченца, лежавшего в госпитале после ранения. Там всего-то было три строчки: «Милая Лиза, я жив и здоров. Воюем с фашистскими захватчиками. Признаюсь честно, нелегко нам, но город родной не сдадим. Зайди в церковь, помолись за нас всех. Скучаю по тебе и детям. Целую, твой Саша».
Она по нескольку раз в день перечитывала эту записочку. Прочитает, поцелует ее, прижмет к груди и снова читает, и снова целует. Тут же побежала в церковь молиться за своего любимого. Хотя она и так теперь туда часто ходила. Народу за службой день ото дня становилось все больше и больше. Даже по будням храмы не пустуют. Ленинградцы приходят помолиться за своих родных, воюющих на фронтах, за живых и погибших. Записок об упокоении с каждым днем все больше, целые горы, священники едва справляются, чтобы успеть помянуть всех за богослужением. Лиза, подавая записки о здравии Александра, радовалась, что он жив и здоров. Она не раз ловила себя на мысли: «Какая же я молодец, что настояла на крещении Саши».
