Алексий Грачев - Что необходимо знать каждому мальчику
Прочитал их внимательно, попросил помощи Божией на день – и завтракать. Портфель у тебя, как положено, еще накануне вечером собран (тоже полезная привычка)… За какое время, по-твоему, все это можно сделать?
– Не знаю… Хотя, мы же пробовали…
– Забыл? Полчаса – сорок минут. И все успеешь. И прекрасно будешь чувствовать себя в школе. Да и не только в школе – весь день. Будешь хорошо соображать; будешь собран, спокоен, вежлив.
Кстати, о вежливости. Я случайно услышал, как вы с Мишей вчера разговаривали с соседкой, тетей Валей. Честно говоря, мне стало за тебя стыдно.
– Пап, да она говорит, что мы ее яблоки рвем! Представляешь? Как будто у нас своих нет! Нам их девать некуда!
– Ну, и что же? Она пожилой, больной человек. Одинокий. У нее нет ни детей, ни внуков. Целый день одна со своими мыслями. В Бога не верует. Мало ли что ей может показаться… А как вы себя вели? Смеялись чуть ли не в лицо ей! Не дослушали ее, а просто сели на свои велосипеды и умчались. А кто-то из вас еще прокричал: «Отстань!» – надеюсь, это был не ты?
Андрюша покраснел. Это прокричал не он, а Мишка, но он полностью одобрял поведение приятеля, был с ним заодно. Поэтому он предпочел лучше промолчать, чем оправдываться.
– А что мы должны были сделать?
– Потерпеть. Положить велосипеды на землю. Поговорить с тетей Валей спокойно. Ты бы мог сказать, что воровство (в котором она тебя обвиняет) – это грех, и тебе пришлось бы каяться на исповеди: ведь ты православный. Сказали бы, что в этом году во всем поселке столько яблок, что их ногами топчут, – только все это без раздражения, без насмешки. Спокойно, уважительно. Вежливо.
– Но она же такую чушь говорит! Как можно ее уважать!
– Сынок, ты, как христианин, должен не только уважать тетю Валю – ты ее должен любить. Любить, понимаешь? Как своего ближнего. Как образ Божий, пусть и помраченный грехами. А не можешь любить – будь хотя бы вежлив. Вежливость, особенно по отношению к старшим, должна стать для тебя привычкой. Чтобы, когда в трамвай входят пожилые женщина или мужчина, ты не размышлял: «Стоит ли уступать место? А может быть, я больше устал, чем она (или он)… А может быть, кто-нибудь другой уступит?..» – не размышлял бы так, а сразу, по привычке, по доброму навыку, вставал со своего места.
Человек, привыкший быть вежливым с ближними, не полезет первым в дверь – уступит дорогу другому, не будет перебивать собеседника, а выслушает его до конца; он никогда не забудет поблагодарить (даже продавца и кассира в магазине), поздороваться и попрощаться… А почему он так поступает? Потому что он хотел бы любить ближнего, но пока не умеет, так как любовь – это высшая христианская добродетель, – и поэтому, не умея еще любить всех людей, он уважает в каждом образ Божий и выражает это в вежливости. Дай Бог тебе стяжать этот добрый навык!
– А когда человек уже умеет любить ближнего, тогда вежливость не нужна?
– Не знаю. Вежливость других по отношению к нам удобна нам и приятна. Почему не поступать с другими так, как мы хотели бы, чтобы поступали с нами?.. Впрочем, ты задал очень интересный вопрос. Наверное, вежливость – это все-таки житейское, мирское понятие. Люди, стяжавшие дар любви, – это люди высокой духовной жизни; они, мне кажется, могут нам, мирским, показаться «невежами». Какой бы пример тебе привести?.. Вот, скажем, юродивые. Блаженные. Они, как ты знаешь, в своем поведении и обращении с людьми не отличались вежливостью. Василий Блаженный выхватил сапоги у случайно задевшего его сапожника и швырнул их в грязь… Но он-то делал это не по грубости, не от злости: сапожник, ты помнишь, смутился и поднял сапоги, а они были полны золота!.. А некоторые старцы, имевшие многих учеников, могли дать и подзатыльник, даже палкой стукнуть… Однако любовь их была так глубока и духовна, что о вежливости можно не говорить. Это пока не про нас с тобой: мы еще люди малодуховные.
– А бывают духовные привычки?
– Духовные привычки? Бывают. Например, привычка никогда не пропускать молитвенное правило – что бы ни случилось, как бы ни устал. Чтобы человек спать не мог лечь не помолившись. Чтобы за стол не мог сесть не помолившись. Причем независимо от обстановки. Даже в той же школьной столовой. Я согласен, тебе неудобно стоять и молиться вслух, с поклонами. Но прочитать про себя «Отче наш» и перекрестить пищу – этого ты не должен забывать делать никогда! Творить крестное знамение, налагать его на себя и на окружающие предметы – это должно стать навыком, без которого нельзя жить. Ты знаешь, что в годы гонений на Церковь верующих сажали в тюрьмы. Вот и мамин дедушка тоже сидел в тюрьме за веру. Он рассказывал маме, что это было ему, православному человеку, нестерпимо трудно – не помолиться перед едой. А как помолишься, как перекрестишь пищу? Кругом же надзиратели и доносчики из заключенных (их называли «стукачами»)! И вот что мамин дедушка, Иван Петрович, придумал: он незаметно для других ложкой чертил прямо в миске с баландой крест, и пища таким образом освящалась… А молился, конечно, про себя. Так и другие заключенные делали. Надзиратели, может, и замечали это, но решили, наверное, смотреть сквозь пальцы. Так что если уж в тюрьме верующие перед едой молились, то нам-то с тобой Сам Бог велел и в школе, и на работе не стесняться крестного знамения.
– А я и не стесняюсь.
– Вот и слава Богу. Есть еще один добрый навык, самый «духовный». Память Божия. Знаешь, что это такое?
– Помнить о Боге.
– Помнить всегда, что Бог есть, что Он тебя видит и знает не только твои поступки и слова, но самые тайные твои мысли. Эта память защищает нас от греха. Только хочешь согрешить, и тут вспомнишь: «А Бог-то видит», – и отойдешь от зла. Только этот навык трудно приобрести. Знаешь, как он приобретается?
– Как?
– Как и все добрые навыки: понуждением себя. Нас, как я тебе говорил, влечет зло. Значит, нужно насильно, с усилием воли, с помощью Божией, понуждать себя к добру. Заставляй себя вспоминать о Боге почаще – и привыкнешь помнить о Нем всегда…
А теперь – иди гуляй: ребята тебя давно зовут. Немного осталось, я один дорежу.
Нет, Андрюше не хотелось бросать папу одного. Вместе начали – вместе надо и заканчивать. К тому же он решил последовать папиному совету – понудить себя к добру.
– Я, пожалуй, еще поработаю, – сказал он.
Папа кивнул.
– Знаешь, Андрей, добрые навыки, как, впрочем, и злые, растут вместе с человеком. Человек взрослеет, и навыки, то есть привычки его, укореняются в нем, усиливаются. Помнишь зарубки на березе? Когда тебе исполнился год, я тебя поставил у ствола и сделал несколько глубоких насечек – как раз вот этим ножом: одной отметил твой рост, а другими написал «А 1» (то есть «Андрюше один год»). Хорошо помню, что они были совсем маленькие – в сантиметр высотой. А теперь! Во-первых, зря я твой рост отмечал, дерево портил: береза-то растет! А во-вторых, посмотри, как сама надпись увеличилась: ее теперь с другого конца участка видно. Вот так же, вместе с нами, растут наши привычки, и слава Богу, если они добрые, полезные. Чем больше их сформируется в детстве, тем лучше.
Мальчик задумался над словами папы. Минут десять прошло в молчании, и… Андрюша достал из ведра последнее яблоко.
БЕСЕДА 4
Мама обеспокоена. – На рыбалку! – Советы опытного рыболова. – Настоящая пустыня. – Установка палатки. – Какие бывают костры. – Начало беседы. Почему Андрюше не хочется в школу. – «А как бы ты поступил?» – Примеры из жития святых. – Почему св. Александр Невский шведов бил, а перед Ордой смирялся. – Папа предлагает испробовать мирный путь. – Польза мужского разговора. – Драка как крайний выход. – «Береженого Бог бережет», но сверстнику-обидчику полезнее дать отпор. – Возможный результат драки. – Папа предлагает еще один способ наладить дружбу. – Не иметь в сердце злобы. – Любимая песня.
После ужина мама попросила папу на минуту задержаться:
– Послушай, как мальчики играют в машинки: у них без конца аварии и взрывы. Послушай.
Действительно, из комнаты мальчиков доносились мастерски воспроизводимые ими рев моторов и взрывы: «Дж-ж-ж!.. Иду на скорости! Я-а-а-у!.. Тут мост – бу-бух!» Папа невольно усмехнулся: никогда ни одна девочка не достигнет такого совершенства в звукоподражании… А мама продолжала:
– Быть может, это признак жестокости, агрессивности? Мы лишили их военных игрушек, оружия, и они компенсируют авариями? Пусть это игра, но ведь и в игре подразумевается, что в машинах – люди, водители.
– Да нет, у них вовсе нет этого. «Машина» для мальчиков – это как бы самостоятельная сущность, почти живое существо: просто машина, мощный мотор, скорость – о каких-то людях внутри и мысли нет. А аварии… Не просто же им ездить по прямой. В игре, я слышал, дети снимают напряжение. Пусть пошумят; это пройдет.
– Но ты все-таки поговори с ними, узнай… И еще одно дело, более серьезное. Андрюша всего четыре дня ходит в новую школу и возвращается всегда расстроенный. Оказывается, его ребята плохо приняли. Особенно один мальчик, видимо, лидер, Миша Баулин. С первого дня пристает к Андрюше, то толкнет, то осмеет, а сегодня ни с того ни с сего выбил из рук портфель… А другие ребята смеются… Что им надо от Андрюши?
