Киприан Керн - Православное пастырское служение
Г) В отношении корреспонденции. Канцелярия священника должна быть в безупречном порядке. На каждое письмо ответ должен следовать немедленно или по наведению нужной справки. Письма должны быть точно датированы, полезно на деловые бумаги иметь копии во избежание недоразумений. Письма к иерархически вышестоящим лицам должны быть написаны по форме, выдержано, без всякой фамильярности. Подпись также по установленной форме, без лишних "многогрешный, недостойный" и прочих лжесмиренных эпитетов. Язык писем, больше чем произнесенные слова, должен быть рассчитан и проверен. "Письмена остаются" — гласит древняя поговорка. Вообще надо всегда помнить, что за то или иное действие или слово не пришлось бы впоследствии краснеть и стыдиться. Умеренный юмор и остроумие только свидетельствуют в пользу автора, но распущенность и болтливость обнаруживают недомыслие и отсутствие дисциплины. Равновесие здесь, где-то посредине.
Д) В отношении убранства своего жилья. И это имеет значение и может подать повод к положительной или отрицательной оценке священника в глазах его прихожан. Опрятность и порядок в доме были темой даже пастырских посланий ап. Павла (1 Тим. 3:4-5). Жилище пастыря должно свидетельствовать о его внутреннем устроении и об интересах его жизни. Скромность, серьезность и чистота должны украшать дом иерея. Бедность никогда не будет ему поставлена в укор, но беспорядок или чрезмерная светскость могут соблазнить многих. Надо всегда помнить о слабости человеческого духа и склонности его к соблазнам. С другой стороны не стоит забывать того большого впечатления, которое оставляет первый вид. Кроме чистоты жилища, оно должно и может свидетельствовать об интересах и внутреннем содержании его владельца. Книги и любовь к ним привлекут к священнику внимание людей образованных. Украшение стен видами, портретами или репродукциями картин не должно оскорблять эстетического чувства. Неверно думать, что комната священника должна быть украшена "благочестивыми" картинами, пусть и хорошими, но явно оскорбляющими художественное чувство. Все пошлое, мещанское, трафаретно-рыночное может только вызвать улыбку и заподозрить владельца в подделывании под общий уровень. Здесь, как и во всем, опасны уклонения в крайности неуместного обмирщения и надуманного жанра "бытового батюшки," подлинник которого уже давно исчез из жизни.
В заключение можно сказать еще самое, может быть, главное — это суметь выработать в себе духовный такт, чтобы определить тот путь и ту меру, которые всего больше подходят к данному случаю и положению.
Хиротония
Самый важный и страшный момент в жизни каждого пастыря, момент, который остается
памятным на всю жизнь, есть посвящение архиерейской рукой во святое и великое служение священства. Уже было сказано о подготовке для пастырского служения, но особенно надо подумать будущему иерею, как оградить себя в последние дни мирской жизни, чтобы с соответствующим настроеньем подойти к этому высокому призванию, к самому таинству священства.
В эти последние сроки перед кандидатом встает вопрос о будущем приходе, о том алтаре, к которому Церковь приставит его своим служителем. И хотя этот вопрос, скорее, относится к канонике, необходимо сказать несколько слов, поскольку эти формальные и административные подробности касаются будущего ставленника.
Три пути знает христианская история. Путь протестантский (который в сущности не имеет священства и посвящения) уклонился в одну крайность. Диссиденты от Рима ограничиваются одним избранием общиной. Это достаточно в глазах тех, кто свою свободу купил в отрицании римского примата и искаженного учения о Церкви, а также в отрицании всякой иерархии. Цена этому — самосвятское обольщение себя и других и безначалие, в котором совершенно отстранен благодатный момент. Это крайняя демократизация понятия о Церкви.
Римский католицизм пошел путем противоположной крайности, путем совершенного подавления личного начала и исключения (в принципе по крайней мере), начала мирского, самого народа. Церковь в римском сознании концентрируется в иерархии. То церковное священство и избранничество народа, о котором говорили Ветхий и Новый Заветы и о котором еще не забывало первохристиаство, совершенно потускнело в сознании сановных прелатов Рима. Народ не участвует в выборе духовенства для себя. Древние избрания римского первосвященника при участии народа превратились в конклавы особого сословия кардиналов, неизвестных первенствующей Церкви. То же и в жизни приходов и в жизни епархий. Народ лишен участие в выборе себе пастырей. В этом не все плохо. Многих соблазнов избавлены католики, от которых страдают обладающие сознанием соборности православные христиане. Но есть и некоторое омертвение церковной жизни. Следует, впрочем, заметить, что римский чин хиротонии знает и одну подробность (нами забытую), а именно: возложение рук на посвящаемого не одним архиереем, но и другими пресвитерами. Рукополагает не один только архиерей, но и вся плирома Церкви.
Православие всегда стремилось идти средним путем и, избегая крайности одного облика западного христианства, не уклонялось в неумеренности другого. Православие издавна берегло принцип избрания священника и архиерея народом.
Как бы ни решали этот вопрос историки, новозаветники и канонисты, смогут ли они убедительно доказать изначальность этой именно выборной системы; выбирали ли всегда апостолы своих ставленников, посоветовавшись с "народом"; можно ли безусловно игнорировать слова Христа: "Не вы Меня избрали, но Я вас" (Ин. 15:16), что означает избрание не снизу, а именно: сверху; в духе ли Евангелия эта система избрания вообще, т.е. следует из некоторых фактов апостольской истории делать обобщающие выводы; так ли уж бесспорна польза и всегда ли обеспечена правильность избрания при содействии так наз. народа — хранителя благочестия, — все эти вопросы выходят из круга нашей науки. Но они не могут не отразиться на положении священника в его приходе и на его отношения к своим пасомым. Разумеется, что в этом третьем выходе сглаживаются крайности первых двух: пресвитерианского безначалия и латинского папизма. Но в этой практике не все бесспорно и не все безупречно. Участие народа в избрании своего пастыря само по себе не плохое начало, однако, не является гарантией правильности. Народ, воспитанный в строгих рамках церковности и верный канонам и традиции, сможет более или менее правильно пользоваться этим своим правом. Но при отсутствии этих данных, при либеральных тенденциях паствы к независимости, а главное, при слабом характере священника, он может легко оказаться "на поводу" у избравшего его "народа — хранителя благочестия."
Как бы то ни было, но принцип избрания народом или, точнее, участие народа в деле указания властям кандидата, который кажется народу более подходящим, был в той или иной мере распространен на Востоке. Древняя русская практика знала принцип "когда князь захочет и люди." Стоглав это закрепил для простых церквей, тогда как в "ружных" церквах выбирали княжеские и царские "дворецкие." Составлялась "порядная запись," которая показывает желание и одной и другой стороны не преступать условий уговора; само по себе этот момент вносит в пастырские отношения некоторый чуждый духу священства элемент. Архиерею таким образом оставалось только посвятить будущего священника. При недостатке подготовленных кандидатов вряд ли у архиерея могло возникнуть какое-либо право "вето." При синодальном устроении Русской Церкви этот принцип выборности духовенства вышел из употребления и о желании его восстановления заговорили только в работах предсоборных учреждений.
В позднее время (18-19 вв.) принцип избрания проводился до некоторой степени в областях Австро-Венгерской империи с православным населением (Воеводина, Буковина, Черновицкая митрополия, Далматинская епархия).
Несомненно, можно усмотреть некоторые положительные стороны этого выборного начала. Каждому человеку предоставлено право самому выбирать для себя духовного руководителя и отдать именно ему свою совесть, душу. Но тем не менее в священстве и пастырстве главенствует начало старшинства. Духовник и его пасомые составляют то, что на старорусском наречии называлось "покаяльной семьей." В семье же и отечестве слышен момент покорности и послушания. Выборный же принцип вносит нечто юридическое, демократическое, не смиренное.
Оставляя в стороне эти вопросы, следует перейти к самому посвящению, к его смыслу и содержанию. Выбран ли священник или назначен своим будущим епархиальным архиереем, но наступает час его таинственного и страшного посвящения. Если говорить о символике, то можно провести такие параллели: выбор паствой есть некое сватовство, а хиротония — венчание иерея с его паствой. Эта символика подкрепляется чинопоследованиями общими и в одном и в другом таинстве: обхождение вокруг аналоя или престола, пение тех же песнопений (но в обратном порядке) "Исайя ликуй," "Святии мученицы..." отсюда можно сделать некоторые выводы: брак священника с его паствой есть нерасторжимый союз, как в принципе нерасторжим и брак. Поэтому перемещения священника с одного места на другое не должно было бы в принципе иметь место, как еще в большей мере, перемещение архиереев с кафедры на кафедру. В принципе священник несменяем.
![Картер Браун - Т.12. Надо убрать труп [Внезапная насильственная смерть. Могилы,которые я раскапываю. Страстная язычница. Надо убрать труп]](/uploads/posts/books/148294/148294.jpg)