Петр Ильинский - Легенда о Вавилоне
442
Возможно, вообще принадлежащий Варуху.
443
Из библейских текстов неясно, сколько прошло времени между установлением вавилонского протектората (586 г. до н.э.) и бессмысленным мятежом, выразившимся в убийстве наместника Гедалии и его свиты.
444
Присутствующие в научной литературе точки зрения обсуждаются в комментированых изданиях Плача, упомянутых в примеч. 89 к этой главе.
445
Некоторое время назад израильские археологи обнаружили печать с надписью: «Барух, сын Нерии». Так как Нерия — имя исключительно редкое, то не исключено, что эта печать принадлежала именно тому человеку, которого ряд ученых считает главным автором девтерономической истории (от Второзакония до 4 Книги Царств) и также основным составителем Книги Иеремии (см. напр.: Friedman R. E. Who wrote the Bible? P. 146–149).
446
Там содержится письмо пророка, предостерегающее от поклонения идолам, которое он якобы послал в Вавилон.
447
Главным образом главы 26–29, 32, 34–45 (полностью или частично).
448
Считается, что следов редакторской правки в Книге Иеремии больше, чем во всех остальных пророческих книгах.
449
Например, 40 лет служения Иеремии и 40 лет блуждания по пустыне. Призвание Иеремии на служение Господу тоже излагается в тех же словах, что и в отношении Моисея: ср. Иер. 1:4–19 и Исх. 4:1–12.
450
Map. 15:34, см. также Мат. 27:46. Эти слова в евангельском тексте приведены не на греческом и не на иврите, а на родном для Иисуса галилейско-арамейском наречии: «Элои, элои, лема сабахтани?» При этом Мат. 27:46 дает не «Элои», а «Или», т. е. имя Божие звучит в еврейской форме. «Некоторые из стоявших тут услышавши говорили: вот, Илию зовет» (Map. 15:35, см. также Мат. 27:47). С. С. Аверинцев указывает: «Расслышать по ошибке “Боже мой” как имя Илия легче при том звучании, которое дается» в Евангелии от Матфея (Аверинцев С. С. Переводы: Евангелия. Книга Иова. Псалмы. С. 298). Однако был ли предсмертный крик Спасителя достаточно разборчив для каких-либо филологических заключений? Не встрепенулись ли, услышав изможденного Иисуса, вольные и невольные зрители казни, не стали ли переспрашивать друг друга, кто и что услышал? Тем более что Марк, согласно церковной традиции, писал со слов ап. Петра, а евангелист Матфей, которого часто идентифицируют с призванным Иисусом на служение мытарем (Мат. 9:9; в Map. 2:14 и Лук. 5:27 пошедший за Христом сборщик податей назван Левием), тоже при казни не присутствовал. Напомним, что здесь воспроизводится часть 2-го стиха 21-го псалма (в масорстском тексте — псалом 22), одного из наиболее поразительных текстов Псалтири, которому посвящена обильная богословская и научная литература. Полный текст стиха: «Боже мой! Боже мой! Для чего ты оставил меня? Далеки от спасения моего слова вопля моего». Традиционная точка зрения полагает, что Пс. 21 пророчествует о страстях Христовых. Принимавший ее С. С. Аверинцев считал, что евангелистом имеется в виду «чтение Христом на кресте псалма 21/22 в полном объеме» (Там же. С. 298, 457). Однако иные вдумчивые комментаторы предпочитают говорить о «цитировании» Иисусом указанного псалма (подробный анализ: LaCocque A. «Mon Dicu, mon Dieu, pourquoi m’as-tu abandonne?» Ricceur P. La plainte comme priere // LaCocque A., Ricoeur P. Penser La Bible. P., 2003. P. 254–313). Интересно, что Рикёр настолько концентрируется на тексте Евангелия от Марка, что даже неточно пишет, что стих из псалма 21/22 приводится еще и Лукой, а не Матфеем, как в действительности (Ibid. P. 287). Для французского мыслителя очевидно, что мы не можем читать этот псалом в отрыве от Евангелия и что нельзя вести речь лишь «об одном его стихе, цитируемом Марком» (Ibid. Р. 308–310). Хотя возможна и иная крайняя точка зрения: смысловых параллелей здесь провести невозможно, цитатой эти слова стали лишь благодаря евангелистам. Даже если предположить, что исходно это было именно так, двухтысячелет-нюю связь Пс. 21 и Страстей Христовых отрицать невозможно. Нельзя, как это рекомендуют некоторые, читать великий древний текст так, как будто между временем его создания и нашим он не был, по выражению Рикёра, «перевоплощен». Казалось бы, в подобном подходе есть некоторый резон: в Псалтири данной фразой открывается длинный список жалоб и упований на Господа, из-за чего Пс. 21 обычно относится к категории «индивидуальных плачей», а Лакок называет его «плачем par excellence» (Ibid. P. 256), в Евангелии же она завершает рассказ о земной жизни Христа. Если это не цитата, то что тогда? — и стоит ли вообще занимать себя этим вопросом? Однако реальная связь Пс. 21 и Благовестия Иисуса Христа исключительно значима. «Боже мой, Боже мой! Почему Ты Меня оставил?» — это одновременно отсылка к ветхозаветной истории и ее окончание, завершение времени подчинения одному лишь Закону и начало новой эпохи, длящейся и поныне.
451
«На том стою, и не могу иначе» (нем.) — слова, произнесенные Лютером перед императорским судом в ответ на требование отречения.
452
Будучи поставлена в известность о данном событии, мать Иосифа, согласно еврейской версии, возрадовалась тому, что одним предателем на земле стало меньше.
453
Вряд ли Иосифу могла прийти в голову идея оправдаться перед Всевышним, потому что Тот знал всю его подноготную и давно принял соответствующее решение, о котором мы не можем догадываться.
454
У Иосифа есть несколько «цитат» из Иеремии, остальные относятся к разрушению Храма и некоторым особенным знамениям.
455
Историки считают, что наиболее древний след концепции божественного возмездия, который нам известен, принадлежит хеттской историографии ок. 1300 г. до н.э. (см.: Ассман Я. Указ. соч. С. 254–263).
456
Видения Иезекииля не имеют ничего общего ни с какими иными пассажами Ветхого Завета; их уникальность часто обсуждается комментаторами. Навеянные ими образы использовал в своем сочинении автор уже новозаветный — человек, придавший легенде о Вавилоне известный нам современный вид. Но не будем забегать вперед.
457
Вавилонская, а теперь и еврейская история приводила множество доказательств в пользу ее преимущества над устной.
458
Последнее, если говорить не о эпизодических замечаниях, а о четко разработанном и вписанном в картину мира положении, скорее всего, является уже иудейским (т. е. иезекеиилевым) изобретением. Имеется в виду проецирование божественного наказания в будущее, из чего следует необходимость наблюдать Его Заповеди hie et nunc. В отличие от этого месопотамская концепция божественного возмездия была обращена в прошлое. Только в случае какой-то беды аккадцы начинали задаваться вопросом, за какие грехи им послана эта напасть (Bottero J. Religion and Reasoning in Mesopotamia//Ancestor of the West. Chicago, 2000. P. 58–60). Впрочем, такая поведенческая парадигма не должна казаться нам примитивной: ведь мы по-прежнему ей следуем как на уровне отдельных личностей, так и государств.
459
Даже известное всем читателям М. Булгакова название месяца нисана тоже восходит к Вавилону, и мы также почитаем его за еврейское.
460
Упоминаемые в Книгах Ездры, Аггея и Захарии Зоровавель (Зерубавел) и Шешбацар (1 Езд. 1:8–11, 3:2, 5:1, 5:14–16; 2 Езд. 4:13, 5:8, 5:54–67, 6:2, 6:18, 6:29; Аггей 1:1, 1:12–14, 2:2, 2:21–23; Захар. 4:6–10). Есть и археологические свидетельства об употреблении в одной семье имен иудейских и вавилонских (Purvis J. D., revised by Meyers E. M. Exile and Return // Ancient Israel: from Abraham to the Roman Destruction of the Temple. P. 211–212).
461
Косвенно это подтверждается и тем, что начальник вавилонской таможни носил финикийское имя (Garelli P., Lemaire A. Op. cit. P. 271).
462
Есть соблазн возвести к той же эпохе и высокие математические традиции еврейского народа, но этому нет прямых доказательств.
463
«В этом отношении история профессий в истории антисемитизма Средневековья является главой о привилегиях евреев» (Ле Гофф Ж. Другое Средневековье. Екатеринбург, 2000. С. 274).
464
Подробное указаниями о том, что церковные установления поданному поводу были полны «бесчисленных контроверз», пытавшихся примирить финансовый идеализм раннего христианства с грязной средневековой реальностью, а также напоминанием того, что к ростовщичеству неодобрительно относился и сам иудаизм: MimJyJ. H. Europe in the High Middle Ages, 1150–1309. Harlow, 1983. P. 174–189; Вебер М. Указ. соч. С. 91–93, 119–122. Итальянских финансистов, сначала, как правило, ломбардцев, позже — генуэзцев и венецианцев (Италия и здесь оказалась первой), в иных европейских областях не любили ничуть не меньше евреев. Ничего странного — люди часто не любят тех, кому должны деньги, особенно большие. Профессиональный банкир и сейчас — типаж не слишком популярный. Поэтому, с нашей точки зрения, знаменитый образ Шейлока в «Венецианском купце» есть не квинтэссенция антисемитизма, а легализованный протест против ростовщичества, представивший носителей этой профессии в максимально невыгодном свете. Кажется, что некий заимодавец сильно досадил великому поэту, создавшему под влиянием эмоций отнюдь не самое значимое из своих произведений.
