Святитель Макарий Коринфский - Добротолюбие. Том I
207. Если хочешь, чтоб тебе не стужали злые помыслы, имей душевное уничижение и телесную скорбь, и это не отчасти, но во всякое время, во всяком месте и во всяком деле.
208. Кто произвольно проучивает себя прискорбностями, того не будут одолевать непроизвольные помыслы; кто же не берет на себя первых, тот и нехотя пленяем бывает вторыми.
209. Когда вследствие обиды раздражится утроба твоя и сердце твое, не печалься, что смотрительно пришло в движение лежавшее внутри прежде, но радуясь низлагай возникшие внутри помыслы, зная, что вместе с тем, как они истребляемы бывают при первом приражении, истребляется обычно и зло, лежащее под ними и их приводящее в движение, а если помыслам позволяют коснеть и часто появляться, то и зло обычно получает приращение.
210. Без сокрушения сердца невозможно совершенно избавиться от зла; сердце же сокрушается от тройственного воздержания, именно от сна, пищи и телесного покоя. Ибо довольство в них питает самоугодие (удовлетворенное), размножая злые помыслы, влагает нехотение молиться и исправлять надлежащее послушание.
211. Получив жребий управлять братиею, храни чин свой и не умалчивай о должном (сказать или приказать) по причине противоречия (некоторых). В чем послушают тебя, за то получишь награду по причине добродетели их; в чем же не послушают, прости им, и за то получишь равное (же воздаяние) от Того, Кто сказал: отпустите и отпустится вам (Лк. 6, 37).
212. Текущие события жизни походят на ярмарку. Кто умеет торговать, получает прибыль, а кто не умеет, несет убыток.
213. Кто с первого слова не послушает тебя, не принуждай того прением; но лучше на свою привлекли сторону ту прибыль, которую тот отверг. Ибо незлобие выгоднее для тебя, нежели исправность того.
214. Когда поврежденность одного (который повредил себе непослушанием или другим чем) распространяется на многих, тогда не следует долготерпеливничать, ни своей искать пользыы, но многих, да спасутся (1 Кор. 10, 33). Ибо общая добродетель полезней частной.
215. Если кто впадет в какой-либо грех и не восскорбит о том в меру преступления, то легко опять впадет в ту же сеть (вражию).
216. Как львица не подступает дружески к теленку, так бесстыдство не принимает печали, яже по Бозе (2 Кор. 7, 10).
217. Как с волком не сходится овца для деторождения, так с сытостию болезнование сердечное для зачатия добродетелей.
218. Никто не может возыметь болезнования и печали по Боге, если не возлюбит прежде причины их.
219. Страх Божий и обличение принимают к себе (в содружество) печаль; воздержание же и бдение сговариваются с болезнованием.
220. Кто не вразумляется заповедями и внушениями Писания, того надо подгонять конским бичем и остном ослиным (Притч. 26, 3)[37]; если же он и это отвергнет, то броздами и уздою челюсти его востягнеши (Пс. 31, 9).
221. Кто малыми искушениями легко побеждается, тот большими поневоле порабощен бывает; а кто малые презирает, тот о Господе воспротивится и большим.
222. Не берись обличениями врачевать того, кто хвалится добродетелями; ибо один и тот же не может быть и любителем показности, и любителем истины.
223. Всякое слово Христово являет милость, правду и мудрость Божию, и силу их чрез слух влагает в души тех, которые охотно слушают его. Посему немилостивые и неправедные, неохотно его слушавшие, не только не могли познать премудрость Божию, но Учащего оной распяли. Так-то и нам надобно смотреть, охотно ли Его слушаем. Ибо Он сказал: любяй Мя заповеди Моя соблюдет, и возлюблен будет Отцем Моим, и Аз возлюблю его и явлюся ему Сам (Ин. 14, 15, 21). Видишь ли, как Он в заповедях сокрыл явление Свое? Всех же заповедей объемнейшая есть любовь к Богу и ближнему, которая рождается по отрешении от всего вещественного в безмолвии помыслов.
224. Зная сие, Господь заповедует нам, говоря: не пецытеся о утрии (Мф. 6, 34). Так и следует. Ибо не отрешившийся от вещественного и от заботы о нем как избавится от порочных помыслов? Помыслами же объятый как увидит сокрытый под ними существенный (коренный) грех, который есть тьма и мгла души, и от которого получают начало все порочные помышления и желания, когда диавол, искушая посредством приражения не насилующего, указывает на грех, а человек, тщеславием и самоугодием побуждаемый, сочетавается с ним? Пусть по рассуждению он не решился на него, но движением его усладился и сосложился с ним. Если же не познает он сего главного греха, когда и как возмолившись о нем, очистится от него? А не очистившись, как найдет место чистого естества (Иез. 37, 27)? Этого же не нашедши, как увидит внутренний дом Христов? – если мы дом Божий, по слову Пророческому, Евангельскому и Апостольскому (Зах. 2, 10; Ин. 14, 23; 1 Кор. 3, 16).
225. Итак, надлежит вышепоказанным порядком озаботиться найти сей дом, и пребывая в молитве, толкать в двери (Мф. 7, 7), дабы или здесь, или во время исхода отверз их нам Владыка и не сказал, если вознерадим: не вем вас, откуду есте вы (Лк. 13, 25). Надлежит же нам не только просить и получить, но и сохранить данное нам; ибо некоторые и после получения потеряли. Простое знание вышесказанных предметов, или даже и опытность какую случайную (относительно их), может быть, имеют и поздно начавшие учиться, и юные; но постоянное с терпением делание сего едва имеют старцы, благоговейные и многоопытные, часто по невниманию его терявшие и потом опять произвольными трудами взыскивавшие и обретавшие. Не престанем же делать то же и мы, пока не приобретем оного делания, так чтобы оно пребыло в нас неотъемлемо.
226. Такие из многих немногие узнали мы оправдания духовного закона, коим непрестанно поучаться и кои творить и великий Псалмопевец внушает тем, которые часто поют в Господе Иисусе, Коему подобает слава и держава и поклонение, ныне и вовеки. Аминь.
Авва Евагрий
Сведения о жизни аввы Евагрия
Об Евагрии Понтянине, скитском монахе и авве, известно, что он родился около половины IV века, в городе Иворе близ Понта Евксинского. Род или способности его обратили на него внимание процветавших в то время великих святителей: Василия Великого, Григория Нисского и Григория Богослова. Под их руководством он возрастал и развивался в духе и познаниях о вере и жизни во Христе Иисусе Господе нашем. Василий Великий поставил его чтецом, Григорий Нисский диаконом и оставил его в Константинополе, бывши там на Соборе Втором Вселенском. Одно обстоятельство, подвергавшее опасности его чистоту, заставило его удалиться из Константинополя. И он, побыв немного в Иерусалиме, направился в Египет, где и подвизался сначала в Нитрии, потом в келлиях, и наконец в Ските, под руководством и в содружестве с тогдашними великими аввами.
Палладий, ученик его, по Сократу, пишет о нем в Лавсаике, гл. 73: «Находя несправедливым умолчать о делах Евагрия, знаменитого диакона Христова, мужа жизни апостольской, напротив признав за справедливое предать оные писанию для назидания читателей и прославления благодати Спасителя нашего, я предложу сначала, как поступил он в монашество и как, потрудившись достойно своего обета, скончался в пустыне 54 лет, по словам Писания: скончався вмале, исполни лета долга, угодна бо бе Господеви душа его.
Родом он был Понтиец, из города Иворы, сын пресвитера, св. Василием, епископом Кесарийским, поставлен в чтеца к церкви в Аргос. По преставлении св. епископа Василия св. Григорий епископ Нисский, брат епископа Василия, стяжавшего славу апостольскую, мудрейший, бесстрастнейший и весьма знаменитый ученостию, обратив внимание на способность Евагрия, рукоположил его в диакона. Пришедши потом с ним на великий собор Константинопольский, св. Григорий епископ оставил его там у блаженного епископа Нектария, как искуснейшего в опровержении всех ересей. И стал он славиться в великом городе, мужественно побеждая словами всякую ересь.
Случилось, что этот муж, которого во всем городе уважали за отличную честность нравов, был уязвлен страстною любовию к женщине, как он сам рассказывал нам после, когда уже освободился от сего искушения. Женщина взаимно полюбила его; а была она из знатного дома. Евагрий, так как и Бога боялся, и своей совести стыдился, и представлял себе скверну порока и злорадование еретиков, усердно молил Бога воспрепятствовать намерению женщины, которая, быв распалена страстию, усиливалась вовлечь его в грех. Он хотел отдалиться от нее, но не мог, удерживаемый узами одолжений.
Немного спустя после молитвы, которою предотвратил он совершение греха, предстал ему в видении ангел в одежде воина епархова, и взяв его, повел будто в судилище и бросил в темницу, обложив шею железными узами и связав руки железными цепями. Приходившие к нему не говорили ему о причине заключения, но сам он, мучимый совестию, думал, что подвергся сему за то дело, и полагал, что муж той женщины донес судье об этом деле. К тому же ему представлялось, что тут же производился суд над другими за подобное же преступление. От этого находился он в крайнем смущении и страхе. Тогда Ангел принял образ одного искреннего друга его и пришел будто навестить его. Он вошел, будто чрезвычайно пораженный и опечаленный тем, что друг его терпит поносные узы и сидит в заключении между сорока преступниками, и сказал ему: – отче диаконе! За что так бесчестно держат тебя с преступниками? Он отвечал сму: поистине не знаю; но подозреваю, что на меня донес такой-то епарх по безумной ревности, и я опасаюсь, не подкуплен ли им градоначальник, и не подвергнули бы меня тяжкому наказанию. Представший в виде друга сказал ему: если хочешь послушать друга своего, то я советовал бы тебе удалиться из этого города, потому что, как вижу, не полезно тебе жить в нем. Евагрий сказал ему: если Бог освободит меня от этой беды, и ты потом увидишь меня в Константинополе, пусть подвергнусь еще большему наказанию. Друг сказал ему: если так, я принесу Евангелие, поклянись мне на нем, что удалишься из сего города и сделаешься иноком, и я избавлю тебя от этой беды. Евагрий сказал: клянусь как ты хочешь, – только избавь меня от этой мрачной тучи. После этого тот принес Евангелие и потребовал клятвы. Евагрий поклялся ему на Евангелии, что не останется в городе, кроме одного дня, и это для того только, чтоб перенести на корабль свои вещи. Этим кончилось видение. Вставши в тревоге, он рассуждал: пусть клятва дана в исступлении, но все же я поклялся. Потому нимало не медля, перенес все, что имел, на корабль, и отплыл в Иерусалим. Здесь он облекся в иноческое одеяние и был принят блаженною Меланиею Римлянынею.
