Тертуллиан - Сочинения
24. Нужны ли еще доказательства того, что все виды зрелищ богопротивны? Если они — творения дьявола (а все, что не от Бога, происходит от дьявола), то именно от этого при крещении мы отреклись, и этого нам не нужно искать ни делом, ни словом, ни взорами, ни пожеланиями. Нарушить обещание наше—то же самое, что отменить крещение. Давайте спросим самих язычников, можно ли христианам присутствовать на зрелищах? Они–то знают, что если человек перестал посещать зрелища, он стал христианином. Значит, открыто признает себя не христианином тот, кто отвергает этот признак христианства. А что ждет такого человека? Воин, который перебегает к врагу, бросив оружие, покинув знамена, нарушив присягу верности государю, обрекает себя на верную смерть.
25. Может ли христианин думать о Боге там, где нет ничего от Бога? Может ли умиротворять свою душу, болея за возницу; учиться целомудрию, глазея на мимов? Больше того, ничто так не способствует соблазну, как нарядно разодетые мужчины и женщины. Уже то, что они за одних и тех же болеют, или спорят и бьются об заклад, зароняет к ним в душу искры похоти. Ведь главное, к чему люди стремятся, отправляясь в цирк, это — на других посмотреть и себя показать [264]. Когда голосит трагический актер, невозможно припомнить восклицания пророка; невозможно в памяти воскресить псалом, слушая изнеженные рулады флейты; глядя на кулачных бойцов, христианин не может утверждать, что нельзя отвечать ударом на удар [265]. Не сможет он учить милосердию, если с удовольствием смотрит на разъяренных медведей и панцири ретиариев [266]. Да избавит Бог служителей своих от желания участвовать в столь гибельных увеселениях. Сколь тяжек грех от Церкви Бога стремиться к церкви дьявола, «с небес, — как говорится, — в дерьмо» [267]; руками, которые ты воздевал к Богу, в знак одобрения хлопать лицедею; устами, произносившими в храме «Аминь», рассуждать о достоинствах гладиатора; возглашать «Во веки веков» другому, а не Богу нашему и Христу.
26. Не удивительно после этого, что дьявол легко овладевает неверными христианами: доказательством служит пример одной женщины, которая пошла в театр и возвратилась одержимая бесом. Когда нечистый дух был заклят и спрошен, зачем вошел в нее, он ответил: «Я не напрасно овладел ею; ведь я нашел ее у себя». Другой женщине после посещения трагедии приснилось льняное полотно с проклятиями актеру — исполнителю главной роли, и через пять дней та женщина умерла. Много есть других подобных примеров с людьми, отвергнутыми Господом за то, что на зрелищах общались с дьяволом, ибо никто не может служить двум господам (Матф. 6:24). Что общего у света с тьмою? (2 Кор. 6:14). Что общего у жизни со смертью?
27. Мы должны ненавидеть эти языческие собрания не только потому, что там хулится имя Божье, но и потому, что там заботятся о предании нас на растерзание львам, измышляют против нас гонения, насылают на нас соблазны. Что ты станешь делать, если тебя затянут в эту трясину нечестия? Людей, конечно, ты можешь не бояться (за христианина никто тебя не примет), но что о тебе подумают на небе? Пока дьявол свирепствует против церкви, ангелы, глядя с неба, внимательно примечают, кто произносил или слушал богохульство, кто речью и слухом служил дьяволу против Бога. Так неужели ты не сбежишь от твердыни врагов Христовых, от этой обители пагубы, где удушлив сам воздух, зараженный нечестивыми голосами? Допустим даже, что зрелища приятны, забавны, а некоторые из них даже благопристойны. Но ведь яд никто не подмешивает к желчи и чемерице, а только к изысканным, тонким лакомствам. Так поступает и дьявол: он прячет смертельный яд свой в яствах самых приятных и лакомых. Поэтому все, что в зрелищах кажется доблестным, благородным, сладкозвучным, утонченным, ты должен принимать за мед, отравленный ядом, и не столько ценить сладость его, сколько помнить о сопряженной с нею опасности.
28. Пусть слуги дьявола наслаждаются его яствами, пусть ходят на зрелища, когда хозяин приглашает их. Для нас не наступило еще время празднеств. Мы не можем веселиться с язычниками, потому что и они не могут веселиться с нами. Каждому своя доля: они теперь в радости, а мы в печали. Мир возрадуется, — сказал Он, — вы же печальны будете (Иоан. 16:20). Будем вздыхать, пока язычники радуются, дабы и нам возрадоваться, когда они станут вздыхать. Остережемся теперь веселиться с ними, чтобы не плакать, когда они восплачут. Ты слишком изнежен, христианин, если ищешь в этом мире удовольствий, а точнее, глуп, если считаешь их удовольствиями. Некоторые философы считают блаженством покой и безмятежность: в ней они находят радость, ей предаются и ею гордятся. А ты у меня тоскуешь по скачкам, театру, борцовским схваткам и гладиаторским боям. Ты, пожалуй, скажешь: «Мы не можем без радостей жить, потому что должны с радостью умереть». — Но разве не дали мы с апостолом обет уйти из этого мира и соединиться с Христом? (ср. Филипп. 1:23; 2 Кор. 5:8). В исполнении обета и состоит наша радость.
29. Ты и теперь не согласен отказаться от удовольствий? Почему ты столь неблагодарен, что не хочешь признать удовольствий, которые создал Бог и которых достаточно для удовлетворения твоих желаний? Что может быть отраднее, чем обретение Бога–Отца и Господа, чем познание сокровенной истины, сознание заблуждений и взамен — прощение всех грехов? Есть ли удовольствие большее, чем отвращение к самому удовольствию, чем презрение к этому миру, чем подлинная свобода, чистая совесть, скромная жизнь и бесстрашие перед смертью? Есть ли большее наслаждение, чем попирать языческих богов, изгонять бесов, исцелять, просить откровений, и наконец жить для Бога? Вот наслаждения христиан, вот их зрелища, святые, вечные и бесплатные! Вот твои колесничные гонки: по этой дороге ты должен мчаться, считая мгновения и пройденные круги, не сводя глаз с конечной цели, отстаивая честь болеющей за тебя церкви, под знаменем Бога, по сигналу трубы его ангела, стремясь к славной пальме мученичества. Если тебя увлекает литература, то у нас, христиан, достаточно своих книг, стихов, изречений, славословий и песнопений, и притом истинных, а не лживых; простых, а не поэтически изощренных. Ты ищешь кулачных боев и борьбы? И этого у тебя предостаточно. Взгляни, как целомудрие повергает наземь бесстыдство, вера одолевает неверие, милосердие побеждает жестокость, и смирение берет верх над своеволием. Таковы наши состязания, на которых нас венчают победным венком. Если же ты хочешь и крови, то есть у тебя кровь Иисуса Христа.
30. А какое зрелище ждет нас вскоре — пришествие Господа, уже всеми признанного, торжествующего, справляющего триумф! Каким будет ликование ангелов, какова слава оживших святых, каково царствие праведных, каков, наконец, новый Иерусалим! А потом будут и другие зрелища: день последнего, окончательного суда, в который язычники не верят и над которым смеются, когда вся громада обветшавшего мира и порождений его истре–бится в огне (ср. 2 Петр. 3:10)! Это будет пышное зрелище. Там будет чем восхищаться и чему веселиться. Тогда–то я и порадуюсь, видя, как в адской бездне рыдают вместе с самим Юпитером сонмы царей, которых придворные льстецы объявили небожителями. Там будут и судьи — гонители христиан, объятые пламенем более жестоким, чем свирепость, с которой они преследовали избранников Божьих. Будут посрамлены и преданы огню со своими учениками мудрецы и философы, учившие, что Богу нет до нас дела, что души или вовсе не существуют, или не возвратятся в прежние тела. Сколько поэтов вострепещет не перед Миносом и Ра–дамантом [268], но пред судом Иисуса Христа, в которого они не хотели верить! Тогда–то мы и послушаем трагических актеров, голосисто оплакивающих собственную участь; посмотрим на лицедеев, в огне извивающихся, как в танце; полюбуемся возницей, облаченным с ног до головы в огненную красную ризу; поглазеем на борцов, которых осыпают ударами, словно в гимнасии. Но с еще большим удовольствием погляжу я на тех, кто свирепствовал против Господа. «Вот он, — скажу я, — сын плотника и блудницы, осквернитель субботы, этот самаритянин, одержимый бесом. Вот тот, кого вам предал Иуда, кого вы пороли розгой, били по лицу и унижали плевками, кого поили желчью и уксусом. Вот тот, кого его ученики похитили, чтобы пошел слух, будто он воскрес; кого огородник оттащил подальше, чтобы толпы посетите–лей не топтали его грядки с салатом» [269]. Такого зрелища, такой радости вам не предоставит от своих щедрот ни претор, ни консул, ни квестор, ни жрец, причем, благодаря вере, силой воображения уже сейчас мы можем в общих чертах представить его. А каким будет остальное, чего не видел глаз, не слышало ухо и не ждал человек! (1 Кор. 2:9). Я уверен, что лучше всякого стадиона, цирка и амфитеатра.
Об идолопоклонстве
Пер. с лат., общ. ред. и сост. А.А. Столярова
