Ричард Бэттс - Духовник царской семьи. Архиепископ Феофан Полтавский, Новый Затворник (1873–1940)
Архиепископ Феофан заявил Чрезвычайной комиссии Временного правительства: «Он (Распутин) не был ни лицемером, ни негодяем. Он был истинным человеком Божиим, явившимся из простого народа. Но под влиянием высшего общества, которое не могло понять этого простого человека, произошла ужасная духовная катастрофа, и он пал. Окружение, которое хотело, чтобы это случилось, оставалось равнодушным и считало все происшедшее чем-то несерьезным».
Санкт-Петербургское высшее общество играло главную роль в этой печальной истории. Оно окружило сибирского крестьянина всевозможными соблазнами, сопротивляться которым он считал очень трудным. Используя его с целью приблизиться к Царской Семье и – более – с целью опорочить Ее, они действовали в высшей степени жестоко по отношению к нему.
Большой Ливадийский дворецМногое написанное относительно представлявшейся аморальности Распутина, приписывающее ему различные падения, составляет, пожалуй, самую большую литературу на эту тему об одном человеке. Многое было придумано ради личных выгод и пустых сплетен, много недоброго окружало Государя. Наиболее бесчестными и злобными, да к тому же еще и пользовавшимися широким доверием, клеветниками Григория Распутина были князь Феликс Юсупов, организатор убийства Распутина, и Сергей Труфанов, бывший иеромонах Илиодор, пытавшийся шантажировать Императрицу Александру Феодоровну нелепым рассказом о ее мнимой связи с крестьянином, который столь горячо молился о выздоровлении ее ребенка. Когда же она не поддалась шантажу, Труфанов нашел в Нью-Йорке издателя, так же мало беспокоившегося о правде, как и сам автор.
Одно из наиболее интересных описаний России того периода можно найти в книге Жерарда Шеллея под названием «Пестрые купола: эпизоды из жизни англичанина в России». В этой книге автор рассказывает о своей встрече с Распутиным в апреле 1915 года. Он свидетельствует, как Григория постоянно подталкивали ко греху окружавшие его люди, которые сами давным-давно утратили всякую видимость приличия. Описания Ж. Шеллея своих встреч с Григорием Распутиным, равно как и с Императрицей Александрой Феодоровной, проливают новый и добрый свет на этот период русской истории.
Князь Феликс ЮсуповКнягиня Екатерина Радзивилл писала: «К несчастью, убийство Распутина не сломило людей, которые его использовали. Оно не положило конца многим злоупотреблениям, которые привели Россию к страшному состоянию хаоса, в котором она оказалась в момент своего величайшего испытания. Сам человек был лишь знаменем, и потеря знамени не означала, что полк, который его нес, разделил его судьбу…» (Княгиня Екатерина Радзивилл. «Распутин и русская революция». Нью-Йорк, Лейн, 1918, с. 184–185). Владыка Феофан никогда не называл Распутина по фамилии, но именовал лишь по имени-отчеству: «Григорий Евфимович» – или «старец Григорий».
Саров. Предсказания блаженной Паши Саровской
На обратном пути из Сибири епископ Феофан останавливался помолиться в Саровской обители. Извещенное телеграммой о его приезде начальство обители выслало встречать «придворного» Владыку на железнодорожную станцию светского человека, рассудив, что духовник Царской Семьи, вероятно, лицо более светское, чем духовное, дабы занять «столичного епископа» светским разговором. Но во все время поездки в экипаже епископ Феофан в ответ на все «светские разговоры» хранил молчание. И невдомек было обиженному встречающему, что Владыка был погружен в неизменную для него непрестанную молитву.
По приезде в обитель епископ Феофан попросил Игумена предоставить ему возможность помолиться наедине в келлии преподобного Серафима, в той самой, в которой святой Старец отошел ко Господу. Когда молился Владыка, никто не смел ему мешать. Но, спустя довольно продолжительное время, братия была встревожена тем, что Владыка долго не выходит. Наконец решились войти. И обнаружили епископа Феофана в глубоком обмороке. Владыка Феофан не счел нужным говорить о том, что с ним случилось. И это обстоятельство показалось всем «каким-то таинственным и непонятным». Однако несомненно, что святитель Феофан обращался с горячей молитвой ко Господу, к Пресвятой Богородице, к преподобному Серафиму. И кто знает, где была душа его в это время?
По смирению своему Владыка умолчал о происшедшем с ним во время моления в келлии преподобного Серафима, но он рассказывал позже о том, что произошло с ним в келлии блаженной юродивой Паши Саровской, проживавшей в Дивеевской обители.
Молодой епископ Симферопольский и Таврический Феофан был у блаженной в 1911 году. На нем не было епископского облачения, и сам он не открыл ей, что он архиерей. Но по ее дару прозорливости в этом необходимости и не было. Она и так знала, кто перед нею.
Дивная раба Божия произнесла два пророчества.
Одно касательно Царской Семьи, чрезвычайно важное для России, а другое имело личное значение для владыки Феофана. Старица – Христа ради юродивая – говорила мало, но владыке Феофану было дано узнать тогда многое.
Преподобный Серафим Саровский
Блаженная вдруг вскочила на скамейку, схватила портрет Государя Императора Николая II Александровича, висевший на стене, и швырнула его на пол. Затем быстро схватила портрет Государыни Императрицы Александры Феодоровны и также швырнула его на пол. Затем приказала келейнице вынести портреты на чердак.
Это было за шесть лет до государственного переворота 1917 года.
Возвратившись в Таврическую (Крымскую) епархию, Владыка счел необходимым довести до сведения Августейшего Монарха то, что открыл Господь блаженной Христа ради юродивой Паше Саровской и что она предрекла без слов.
«Когда я, – вспоминал владыка Феофан, – пересказывал Государю все действия блаженной, Государь стоял молча, наклонив голову. Он ни слова не сказал по поводу сообщенного мною. Ему, видимо, было очень тяжело слушать это пророчество прозорливой. Только в самом конце он поблагодарил меня. И это провидение дивной рабы Божией, данное ей Самим Богом, сбылось через шесть лет».
Этим страшным предсказанием блаженная повторила пророчества преподобного Серафима Саровского, старцев Оптинских, глинского старца схиархимандрита Илиодора, прозрения отца Иоанна Кронштадтского и другие предсказания прозорливцев российских, уже известные Государю. Второе предсказание дивной рабы Божией блаженной Паши Саровской относилось лично к владыке Феофану.
Блаженная бросила какой-то комок белой материи на колени Преосвященному. Когда он развернул, это оказался саван покойника.
«Значит – смерть!.. Но да будет воля Божия!» – подумал Владыка.
И. Репин. Портрет императора Николая II на крыльце. 1896Но в этот момент Паша подбежала и выхватила саван из рук. При этом она быстро как бы бормотала: «Матерь Божия избавит!.. Владычица Пресвятая спасет!»
Паша СаровскаяЭто предсказание о смертельной болезни владыки Феофана и о милости Божией, явленной по молитвам Пресвятой Богородицы, сбылось спустя много лет, когда Владыка жил в одном из монастырей в Югославии.
На Симферопольской и Астраханской кафедрах
В 1910 году заботами Царского Семейства Владыка из Петербурга был переведен в Крым, на Симферопольскую кафедру, так как его слабому здоровью не подходил климат Северной столицы, с дождями и туманами. Он с облегчением расстался с Петербургом и переселился в солнечный Крым. Августейшее Семейство бывало здесь часто. Пребывание владыки Феофана в Крыму было наивысшим выражением непосредственной близости к Августейшему Семейству. Так, например, он рассказывал, как Царские Дети приносили ему собранную ими лесную ягоду, «такую душистую», и как маленький Наследник передавал ее ему из рук в руки. Он говорил о том, что из царских виноградников получал виноград на специальный курс лечения. Владыка часто пользовался царским автомобилем, чтобы побывать в горах, подивиться красотам природы Божией и подышать чистым, упоительным горным воздухом. Он жил в непосредственной близости от них, и они окружали его заботой.
Часто владыка Феофан вспоминал, как он служил Божественные литургии во дворце. Как Государыня с Царственными Дочерьми пела на клиросе. Пение это было всегда молитвенное, сосредоточенное.
Владыка говорил: «С каким возвышенным, святым благоговением они пели и как читали во время этой службы! Во всем этом был подлинный, высокий, чисто монастырский дух. А с каким трепетом, с какими светлыми слезами приступали они ко Святой Чаше!..»
Цесаревич Алексей Николаевич
Вспоминал владыка Феофан благочестие, веру самого Государя: «Каждый будний день Государь всегда начинал с молитвы в храме. Точно в восемь часов утра он входил во дворцовый храм. К этому моменту служащий священник уже предварительно совершал проскомидию и прочитывал часы. Со входом Царя священник делал возглас: “Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков”. И точно в девять часов Литургия кончалась. При этом надо заметить, что не было каких-либо пропусков, сокращений. И не было впечатления, что священник или хор торопились.
Секрет был в том, что совершенно не было никаких пауз.
