Георгий Гурджиев - Жизнь реальна только тогда, когда Я есть (фрагмент)
И вот теперь, после всего того, что было объяснено в этой вступительной статье, я советую, и причем очень искренно, всем моим читателям, как тем, кто знает меня, так и тем, кто не знает, а также моим дорогим друзьям и не менее дорогим "врагам", постараться понять правильно сущность текста этой моей последней книги и особенно сущность заключительной главы.
Заключительную главу моей последней книги я намереваюсь назвать "Внутренний и внешний мир человека" и объяснить в ней один вопрос, необычный для мышления людей, но тем не менее самый насущный из всех вопросов, из всей целости которого происходят почти все недоразумения в нашей обычной жизни.
Очень искренно я советую вам понять это потому, что благодаря этому каждый для своего обычного бытия безусловно приобретет, по крайней мере, если не сможет приобрести ничего другого, один, действующий даже, возможно, подсознательно, "фактор-умиротворитель" для большей части бесполезных волнений и моральных страданий, возникающих в его жизни.
Выше я употребил слово "враги" не случайно, а потому, первое, что самые лучшие друзья моего реального меня, то есть моего внутреннего мира, оказываются, что может показаться странным, некоторыми из огромного числа моих "непримиримых врагов", в настоящее время рассыпанных по всему миру; а также потому, второе, что это может идеально послужить мне как хороший пример для заключительной главы настоящей книги, так что я буду употреблять это слово по-прежнему.
Вспоминая теперь по ассоциации некоторых из этих "врагов", особенно дорогих моему внутреннему миру, я, чувствуя себя искренно тронутым, хотел бы уже здесь, в этой вступительной главе моей последней книги, к их удовольствию или неудовольствию процитировать несколько известных мне изречений - изречений народной мудрости, которые из древних времен дошли до нас посредством "легоминизмов".
Я сказал "к их удовольствию или неудовольствию", потому что я не знаю, по какому течению реки жизни они теперь следуют.
С тех пор протекло много времени... Остались ли они в том течении реки жизни, в которое я, безжалостный к самому себе, направил их - а именно в то течение, которое рано или поздно должно вывести их в безграничный океан - я не знаю; или, может быть, соблазны жизни также закономерно толкнули их в течение, которое рано или поздно должно унести их в бездну, для последующей эволюции.
Итак, первое из этих изречений народной мудрости звучит так:
"Человек не свинья, чтобы забывать добро, и он не кот, чтобы помнить зло".
"Первый отказ человеку, лишенному совести или благодарности, уничтожит результаты даже тысячи добрых дел, прежде сделанных ему тобой".
"Только тот человек достоин быть последователем какой-либо религии, кто, хотя и помнит зло, причиненное ему кем-либо, не будет проявлять по отношению к нему никакого зла".
"Ты будешь разумным только тогда, когда ты научишься различamь добро и зло своего будущего от добра и зла своего настоящего".
"Такова природа человека, что за первый твой подарок - он падает ниц перед тобой;
за второй -- целует твою руку;
за третий - подлизывается;
за четвертый -- лишь кивает головой один раз;
за пятый -- становится слишком фамильярным;
за шестой - оскорбляет тебя;
а за седьмой - судится с тобой за то,
что ты дал недостаточно".
ВСТУПЛЕНИЕ
6 ноября 1934
Ресторан Чайльдс
Колумбус Серкл
Нью-Йорк
В то время, когда я, можно сказать, "вздыхал" и "охал" в последней главе третьей книги второй серии моих писаний, в процессе моего, так сказать, "подсознательного мышления", в моих автоматически текущих мыслях центр тяжести интереса сам собой сконцентрировался на вопросе: как мне нужно начать третью серию книг, запланированную для написания, а именно, ту серию книг, назначение которой, по моему убеждению, было в том, чтобы стать в очень короткий срок, так сказать, "назидательно -инструктивной" для всех созданий Нашего Общего Отца, подобных мне самому; но здесь я должен искренне признаться, что вскоре после того, как я выбрал для себя профессию писателя, как наиболее соответствующую моему неожиданно возникшему физическому состоянию, и когда, параллельно с улучшением моего физического состояния, я ясно понял, что мои личные письменные объяснения принесут огромную пользу большинству современных людей, так же как и будущим поколениям, я решил этой самой серией книг сознательно отплатить Великой Природе за мое появление на свет и существование, главным образом за существование не просто как "обычная жизнь", автоматически выполняющая некое назначение, необходимое для общих надобностей Великой Природы, но больше за существование особенное и сознательное, беспристрастно оценивающее себя и, в дополнение, одаренное способностью всестороннего совершенствования и независимого единства.
Вывод из этих недавних размышлений, в соединении с моими Сегодняшними сознательными мыслями об окончании этой последней книги, привели меня к категорическому решению начать эту "назидательно-инструктивную" серию книг описанием событий, связанных с моими последними двумя поездками в Северную Америку, и привести в сжатом виде те беседы, которые я провел с одной группой последователей моих идей, которая уже была организована за десять лет до этого во время моей первой поездки в Нью-Йорк.
Я хотел бы начать с этого описания главным образом потому, что на основе этих бесед, как я и планировал их в своих мыслях, может быть построен необходимый фундамент для всего, что я решил ввести в сознательную жизнь людей посредством этой третьей и последней серии моих писаний; и, кроме того, потому, что публикация этих лекций, в соединении с описанием событий и причин, которые их вызвали и на которые я как раз и отреагировал этими самыми беседами в определенной форме и последовательности, сформирует, у меня почти нет сомнений, в своей совокупности некий, так сказать, "автоматически действующий фактор" для возможного спасения от полной гибели многих тысяч людей обоего пола в разных странах Европы, Азии и Америки.
В этой вступительной книге третьей серии я изложу "квинтэссенцию" пяти бесед, четыре из которых были проведены мной в конце 1930 и начале 1931 годов, и одна в конце 1931 или начале 1932 года.
Для читателей этой серии моих писаний, независимо от того, к какому уровню сознания они себя относят, не будет, по моему Мнению, излишним узнать, помимо всего прочего, из каких моих представлений и инстинктивных предположений произошла фраза, которую я использовал: "сознательно отплатить Великой Природе".
Эта фраза вырвалась у меня почти невольно и приняла форму, проистекающую из всей совокупности моего инстинктивного и сознательного убеждения, что этим актом обнародования третьей серии моих писаний я мог бы рассчитывать на выполнение того, что, по моему мнению, является самым важным долгом человека, достигшего ответственного возраста, и состоит в приготовлении для потомства, в соответствии со своей собственной индивидуальностью, некоторых полезных инструкций; более того, я мог бы этим самым актом, хотя бы даже совершенно субъективно, придать смысл всем моим прежним намеренным трудам и сознательному отказу от всех видов благ, которые обычно кристаллизованы в жизни современных людей, и которые для меня всегда было очень легко приобрести; и наконец, я надеюсь, в момент моего последнего вздоха испытать без какого-либо умственного, эмоционального или инстинктивного сомнения тот импульс, священный для человека, который древние ессеи называли "беспристрастная удовлетворенность собой".
С той целью, чтобы возникло в мышлении читателей этой книги для лучшей ориентации и более легкого логического сопоставления с тем, что последует дальше, "нечто", что существовало на Востоке до Вавилонской цивилизации в отрасли знания, называвшейся "Теоматос", и носило название "оживляющий фактор для объективного предположения" -- я имею в виду, конечно, мышление тех читателей, кто, как только они познакомятся с моими писаниями, будут руководиться моим советом и близко следовать ему, - я бы хотел прежде всего постараться, для их внутреннего зрения, передать им посредством словесного описания разнообразную информацию, совокупность которой могла бы помочь им представить в истинном виде и ясно понять две ситуации, которые сложились в процессе моей обычной жизни во время моей писательской деятельности.
Первая ситуация возникла в самом начале моей писательской деятельности, после автомобильной аварии, огромного несчастья, постигшего меня, когда я ликвидировал все связанное с моими прежними формами сознательной деятельности для блага всех окружающих меня и начал писать. С этого времени я стал всячески избегать любых встреч и разговоров с людьми, которые каким-то образом были осведомлены о моих идеях и естественно хотели поговорить со мной, чтобы поближе познакомиться с ними.
