Амвросий Медиоланский - О девстве и браке. О покаянии две книги
Глава третья
9. Я хочу, чтобы самые посещения у молодых девушек были по возможности не часты и допускались только к родителям или сверстницам. Ибо, при существующих условиях городской жизни, притупляется должная стыдливость, проявляется наглость, подкрадывается смех и исчезает скромность. Не отвечать на вопросы – это, конечно, ребячество; а отвечать – пойдет дурная молва. Поэтому, я желал бы лучше, чтобы девственницы лишены были дара слова, а не обладали им в избытке. В самом деле, если от женщин требуется, чтобы они молчали в церкви даже в вопросах религиозных, и только дома спрашивали мужей своих (1 Кор. 14:34), то не более ли строго мы должны думать о девах, у которых стыдливость украшает возраст, а молчаливость охраняет стыдливость.
10. И вот разве это не подходящий пример скромности: Ревекка, когда явилась на брак и увидела жениха, то закрылась покрывалом (Быт. 24:65), чтобы ее таким образом могли увидеть не ранее того, как она сочетается браком. И, во всяком случае, красивая девица боялась не за красоту, а за невинность. Что же было с Рахилью, – как она заплакала и застенала, лишь только получила поцелуй в уста, и она не перестала бы плакать, если бы только не узнала родственника (Быт. 29:11–12)! Таким образом, она исполнила и долг невинности, и выразила чувство любви. И если в отношении к мужу сказано: «девы не назирай, да не когда соблазнишися» (Сир. 9:5), то что нужно сказать относительно посвященной девы, которая, если любит, грешит мыслью, а если любима, то грешит и делом?
11. Велика добродетель молчания, особенно в Церкви. Ни одна мысль божественных чтений не ускользнет от тебя, если ты приклонишь ухо и закроешь уста. Никакого слова, которое ты желала бы сказать, не износи из уст твоих; но да будет сдержаннее смелость твоя в речах (твоих). Ибо великий грех в многоглаголании (Притч. 10:19). Человекоубийце, дабы он не согрешил еще более, сказано: «ты согрешил и замолчи», а деве нужно сказать: «молчи и не согрешишь». Мария, как мы читаем, все, что говорилось о Сыне, сохранила в сердце своем (Лук. 2:19); и ты, когда во время (церковного) чтения или возвещается о будущем пришествии Христа, или раскрывается о Его бывшем пришествии, не производи шума (своими) речами, а будь внимательна. Может ли быть что-нибудь недостойнее, как заглушать шумом божественные изречения так, что их нельзя и слышать, и проникнуться верой в них, и понять их; нехорошо оглашать беспорядочными криками святыню (sacramenta), и тем самым мешать речи, произносимой ради общего спасения.
12. Язычники – и те воздают почтение своим богам в молчании. Рассказывают такой пример: когда Александр, царь Македонский, приносил жертву, варвар – мальчик, зажигавший для него огонь, схватил огонь рукой, и хотя он обжег тело, но однако остался неподвижным: не выдал боли криком, не обнаружил страдания даже сдержанными слезами. Таков был навык к благоговению в мальчике – варваре: он победил в себе даже природу. Впрочем, он боялся не богов, которых не было, а царя. Ибо чего бояться тех, которые сгорели бы, если бы только их коснулся тот же самый огонь?
13. Еще лучше следующий пример: какой-то юноша на пиру отца получает приказание не обнаруживать непристойными знаками (своей) распутной любви. И ты, Божья дева, удерживайся во время таинства (in mysterio) от шума, плевания, кашля и смеха. Что может исполнить на пиру тот (юноша), ты разве не можешь исполнить этого во время таинства? Девственность пусть прежде всего выражается в голосе, пусть стыдливость замыкает уста, благочестие (religio) уничтожит расслабление, а привычка образует природу. Деву прежде всего должна обнаруживать ее строгость, выражающаяся в очевидной стыдливости, тихой походке и скромном выражении лица; и пусть (эти) предвестники непорочности являются прямыми признаками добродетели. Не совсем достойна похвалы та дева, при виде которой приходится еще взвешивать (ее добродетельность).
14. Распространено сказание, что когда сильное кваканье лягушек дошло до ушей благочестивого народа, то священник Божий приказал им смолкнуть и оказать уважение священной речи; тогда кругом раздававшийся шум немедленно стих. Итак, болота умолкают, неужели не замолкнут люди? И неразумное животное по чувству благоговения узнает то, чего оно не знает по своей природе; людям же свойственна такая необузданность, что многие не умеют направлять свою мысль к благочестию, потому что устремляют слух свой к сладострастию.
Глава четвертая
15. Вот что говорил с тобою блаженной памяти Либерий. Все это для других велико сравнительно с действительностью, а для тебя мало сравнительно с делом: ты все наставление не только в точности выполнила (своею) добродетелью, но даже превзошла его (своею) ревностью. В самом деле, хотя нам и заповедан пост, но только на известные отдельные дни; ты же, увеличив дни и ночи, чрезвычайно продолжительное время проводишь без пищи. Если когда-нибудь тебя попросят принять пищи и ты ненадолго отложишь книгу, то ты немедленно отвечаешь: «не хлебом только одним живет человек, но и всяким словом Божиим» (Матф. 4:4). Обыкновенный обед (твой) состоял из легкой пиши, так что отвращение к еде возбуждало желание поститься: ты утоляла жажду из источника, со слезами совершала молитву, спала на книге.
16. Все это следует (исполнять) в молодые годы, пока ум от времени не сделается зрелым; но лишь только дева восторжествует над укрощенным телом, следует умерить труд, чтобы послужить в качестве наставницы младшему возрасту. Скоро сломилась бы (эта) старая виноградная лоза, обремененная плодоносными ветвями, если бы только ее по временам не удерживали (от трудов). И вот он пока в силе, приносит плоды, а когда устареет, то ее подрезывают, чтобы она не превратилась в хворост, или не погибла истощенная чрезмерным плодоношением. Хороший земледелец для своей лучшей виноградной лозы сберегает и земную теплоту, и защищает ее от холода, а также следит за тем, чтобы не сожгло ее южное солнце. И поле также земледелец возделывает по очереди, и если даже не оставляет его на отдых, он засевает его различными семенами, чтобы, таким образом, и поле, благодаря смене плодов, могло пользоваться отдыхом. И ты также, престарелая девственница, засевай холмы сердца твоего разнообразными семенами: то умеренным употреблением пищи; то строгим постом, то чтением, то трудом, то молитвой; это затем, чтобы перемена труда являлась бы (для тебя) отдыхом.
17. Не одну только жатву производит поле. Здесь по холмам поднимается виноградник, там, ты видишь, зреют оливы, а в другом месте благовонные розы. Часто сильный земледелец, даже бросив соху, сам пальцем разрывает землю, чтобы вынуть корни цветов, или осторожно жмет вымя овец теми же грубыми руками, которыми погоняет бодущихся молодых волов среди виноградника. Конечно, поле тем лучше, чем разнообразнее на нем плоды. Поэтому и ты, по примеру доброго земледельца, возделывай свою почву не одними только, подобными тяжелой сохе, беспрестанными постами. В садах твоих пусть цветет роза стыдливости, лилия благоразумия, а те места, где растут фиалки, пусть орошаются источником священной крови. В народе принято говорить: «чего желаешь достигнуть с успехом, – этого никогда не исполнишь». Конечно, должно быть нечто прибавлено ко дням четыредесятницы; но так, чтобы ничто не делалось напоказ, но по благочестию.
18. Точно так же и частая молитва пусть приводит нас в общение с Богом. Ибо если пророк, занятый государственными нуждами, говорит: «седмерицею днем хвалих тя» (Пс. 118:164), то как должно поступать нам, о которых написано: «бдите и молитеся, да не внидете в напасть» (Мф. 26:41)? Конечно, должно приносить обычные молитвы с выражением благодарности, – когда пробуждаемся от сна, когда выходим из дома, когда намереваемся принять пищу, когда беремся (за дело), когда воскуряем фимиам и когда, наконец, ложимся в постель.
19. Я желаю, чтобы и в самой постели ты читала псалмы вместе с употребительной молитвой Господней, – и когда пробуждаешься, и пред тем, как тело твое погружается в сон. (Я желал бы), чтобы ты при самом начале сна была свободна от заботы о мирских делах, чтобы сон застал тебя размышляющей о божественном. Даже тот, кто первый выдумал название самой философии, прежде чем отойти ко сну, ежедневно заставлял флейтиста играть приятные песни, чтобы успокоить сердце, взволнованное мирскими заботами. Но он, подобно бесплодному труженику, тщетно стремился изгнать мирское мирским; ибо еще более осквернял себя тот, кто искал (таким способом) лекарства от страсти. Мы же, очистившись от всех земных пороков, оградим тайники нашей души от всякой скверны плоти.
20. Особенно мы должны также прочитывать символ, как знак нашей веры (cordis), ежедневно пред рассветом; к нему нужно прибегать душою даже тогда, когда мы боимся чего-нибудь. В самом деле, разве бывают когда без служебной присяги воин в палатке или боец в сражении?
