Шри Ауробиндо - Шри Ауробиндо. Упанишады. Кена и другие
Упанишада изъясняет предельно четко, что предлагаемое взыскующей душе – это не метафизическая абстракция, не пустое Безмолвие, не неопределенный Абсолют, а, скорее, возведенное в абсолют то, чем душа владеет здесь, в относительном мире, где она временно пребывает.
Здесь, в ментальном, все представляет собой растущие свет, сознание и жизнь; там, в супраментальном, все есть беспредельные жизнь, свет и сознание. То, что здесь предрекается, там обретается; то, что здесь не исполнено, там находит свое осуществление. Эта Запредельность – не уничтожение, а преображение всего того, чем являемся мы здесь, в мире форм; это полновластный Разум нашего ума, тайная Жизнь нашей жизни, абсолютное Чувство, которое поддерживает и оправдывает существование наших ограниченных органов чувств.
Мы отрекаемся от себя, чтобы обрести себя; ибо ментальная жизнь – это всегда лишь поиск, который не приведет к окончательному обретению до тех пор, пока ум не будет превзойден. Таким образом, по ту сторону всей нашей ментальности пребывает некое присущее нам же совершенство, кажущееся нам противоположностью и даже отрицанием того, чем мы являемся. Здесь мы постоянно находимся в становлении; там мы обладаем вечным бытием. Здесь мы представляемся себе изменчивым сознанием, развившимся и непрестанно развивающимся через мучительные усилия в неумолимом потоке Времени; там мы – сознание непреходящее, для которого Время – не хозяин, а инструмент, а также сфера пребывания всего, что оно творит и за чем наблюдает. Здесь мы живем в системе сознания смертного, обретающего форму преходящего мира; там мы, освобожденные, пребываем посреди гармоний беспредельного самосозерцания, которое в свете вечности и бессмертия ведает весь мир. Запредельность – это наша действительность, наше изобилие, это абсолютная удовлетворенность нашим самосущим бытием. Это Бессмертие, это «Тот Восторг».
Здесь, в нашей лишенной свободы ментальности, эго стремится стать владыкой и господином своих внутренних сфер и внешнего окружения, но не в силах удержать ничего доставляющего ему радость, поскольку невозможно реально владеть тем, что не является нашим «я». Там же, в свободе вечности, наше самосущее бытие без каких-либо конфликтов становится владыкой всего, в силу достаточности факта, что все есть оно само. Здесь человек – видимость, там человек – реальность, Пуруша; здесь – арена действия богов, там – царство Божественного; здесь – попытка к существованию, Жизнь, расцветающая из всепожирающей смерти, там – само Существование и вечное бессмертие.
Ответ, который дан таким образом, заложен в самой форме исходного вопроса. Истина, что стоит по ту сторону Ума, Жизни и Чувств, должна быть тем, что, превосходя их, ими управляет; это всевышний Господь, всемогущий Дэва. Иша Упанишада приходит к этому выводу через синтез всего сущего; Кена достигает его через антитезу единого всевластного самосущего бытия всему, что существует множественно и благодаря силе отличного от него самого начала. У каждой из них свой способ сведения всех предметов в единую Реальность, однако заключение одинаково. Всеобладающий и Всенаслаждающийся – вот к кому приходят в результате отречения от обособленного бытия, обособленного обладания и обособленного наслаждения.
Иша, однако, адресуется к пробужденному ищущему, поэтому она начинает с пребывающего во всем Господа, переходит к становящемуся всем «Я» и вновь возвращается к Господу как «Я» космического движения, ставя своей задачей обосновать для искателя Несотворенного целесообразность деятельности в мире и положить начало жизни божественной, основанной на радости бессмертия и на воссоединении сознания индивидуального с универсальным. Кена обращается к душе, которую все еще влечет жизнь внешняя, которая еще не вполне пробуждена, которая еще не вполне отдалась исканию; поэтому она начинает с Брахмана как «Я», находящегося за пределами Ума, и переходит к Брахману как скрытому Господину нашей умственной и витальной деятельности, ставя своей целью обратить душу ввысь, за пределы ее видимого внешнего существования. Однако две первые главы Кены лишь подают, хотя и в несколько суженном виде и под другим углом зрения, учение Иши о «Я» и его становлениях; две последние излагают в иных категориях мышления учение Иши о Господе и Его движении.
4 – Вечное за пределами Ума
С НАЧАЛА Упанишада провозглашает существование по ту сторону нашего ментального существа этого глубиннейшего, просторнейшего, величественнейшего сознания. Это, утверждает она, есть Брахман. Ум, Жизнь, Чувства, Речь не есть Брахман в его полноте; они лишь подчиненные виды действия и внешние инструменты. Сознание Брахмана есть наше подлинное «я» и истинное бытие.
Ум и тело не являются нашим подлинным «я»; они лишь изменчивые формации или образы, которые мы продолжаем создавать по мере бега Времени как результат совокупности энергий нашего прошлого. Ведь хотя нам кажется, что эти энергии мертвы и остались в прошлом, где происходило их действие, на самом деле они в своей совокупности продолжают существовать и всегда активно действуют и в настоящем, и в будущем.
Не является нашим настоящим «я» и функция эго. Эго есть всего лишь способность различительного ума группировать вокруг себя впечатления ума чувственного и служить чем-то вроде оси в колесе, обеспечивающей его единое движение. Это не более чем инструмент, хотя верно то, что, покуда мы остаемся ограниченными нашей обычной ментальностью, сами ее характер и назначение заставляют нас ошибочно принимать функционирование нашего эго за наше подлинное «я».
Не образует наше истинное «я» и память. Память – это еще один инструмент, избирательный инструмент практического управления нашей сознательной деятельностью. В функционировании эго она используется как опора и основа для сохранения чувства непрерывности, без которого наша ментальная и витальная активность не может быть организована так, чтобы приносить индивиду достаточное удовольствие. Но даже наше ментальное «я» включает в себя и в своем бытии подвергается влиянию массы вещей, которые не присутствуют в нашей памяти, будучи подсознательными и едва ли доступными нашему внешнему существованию. Память насущно необходима для непрерывности чувства эго, но она не является тем, что его образует, и еще менее – тем, что образует данное существо.
Не является нашим истинным «я» и моральная личность. Это лишь изменчивое образование, податливая формация, вылепляемая и используемая нашей субъективной жизнью для того, чтобы придать некую видимость устойчивости постоянному в своем непостоянстве становлению, которое мы, успешно одураченные собственной ментальной ограниченностью, именуем собой.
Не является нашим подлинным «я» и вся совокупность этого изменчивого сознательного становления, даже с учетом всего, что лежит в его подсознательных глубинах. То, чем мы становимся, есть подвижное жизненное скопление, поток льющегося сквозь время опыта, волна Природы, на гребне которой движется наша ментальность. То, чем мы действительно являемся, есть вечная сущность этой жизни, непреложное сознание, которое выступает носителем этого опыта, бессмертная субстанция Природы и ментальности.
Ведь по ту сторону всего и превыше всего, чем мы становимся и что переживаем, есть нечто такое, что порождает, использует, определяет, наслаждается, однако не изменяется собственными порождениями, не поддается воздействию собственных инструментов, не определяется тем, что было им определено, не подвержено влиянию со стороны предметов своего наслаждения. Что это такое, мы не сможем познать до тех пор, пока не проникнем за завесу нашего ментального существа, которое знает лишь то, что подвержено влиянию, то, что определяется, то, что поддается воздействию, то, что изменчиво. Ум может лишь осознавать, что это есть нечто, чем мы неизъяснимым образом являемся, а не то, что он изъяснимым образом знает. Ибо в тот момент, когда наша ментальность пробует запечатлеть в себе это нечто, она тут же теряется в потоке и движении, хватается за отдельные части, функции, видимости, вымыслы, используя их как спасательные плоты посреди бушующей стихии, или же пытается вычленить из беспредельного ту или иную форму и провозгласить: «Это я». По словам Веды, «когда ум, желая изучить, приближается к Тому, То исчезает».
Однако по ту сторону Ума пребывает это иное сознание, сознание Брахмана – Ум нашего ума, Чувство наших чувств, Речь нашей речи, Жизнь нашей жизни. Достигая его, мы достигаем «Я», мы можем изойти из ума, который есть видимость, в Брахмана, который есть Реальность.
Что же отличает то подлинное «я» от этого мнимого? Или же – раз мы не можем сказать больше, чем уже сказали при попытке его определить, раз мы можем только указать, что «То» не является тем, чем является «это», но представляет собой неизъяснимую в ментальных категориях абсолютность всего имеющегося здесь – каково отношение этого, феноменального, начала к той реальности? Ведь именно вопрос их соотношения избран отправной точкой Упанишады; первый же ее вопрос исходит из того, что отношение между ними существует и что реальность порождает феномен и управляет им.
