Стефан Остроумов - Мысли о чудесах
14. Нравственный характер чудес христианских
Уже из предыдущей главы видно, что чудеса Христовы – не цель, а средство для народного блага. Так Спаситель приучал и учеников Своих смотреть на чудеса. «Не радуйтесь, – говорил Он, – что духи вам повинуются, но радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах» (Лк 10:20). Дар чудотворений не обеспечивает чудотворца от вечного осуждения в день Суда. «Многие, – говорил Спаситель, – скажут мне в тот день: Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили? И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас; отойдите от Меня делающие беззакония» (Мф. 7:22-23). Предохраняя учеников от кичливости чудесами и от переоценки чудес, Христос показывал им, что чудеса – не средство для проявления власти и самозащиты, но средство для блага народного. Когда негодующие ученики Его, «сыновья Громовы», желали низвести огонь на неприявших Учителя жителей самарийского селения, Иисус объяснил им, что Он пришел не губить, а спасать души человеческие. Когда иудеи взялись за камни, чтобы убить Иисуса, Он не прибег к чудесному устрашению, но прекратил беседу и ушел (Ин. 8:59). Сами враги Иисуса чувствовали, что Он неспособен употребить чудо для самозащиты. Поэтому они смело нападали на Него и всячески хулили и поносили Его.
Чудо в христианстве не средство наказания, но средство благотворения. Оно вестник любви. «Милосердую о народе сем», -эти слова можно подписать почти под каждым из чудес Христовых.
В более широком смысле чудо воплощения Сына Божия и все с этим чудом связанные чудеса имеют целью исправление нарушенного свободной волей человека богоустановленного порядка. Бог извлек человека из небытия: и не мудро, и немилосердно было бы оставить это жалкое существо в бедственном состоянии. В этом вмешательстве божественной любви в дела человеческие для спасения гибнущих людей суть христианства и оправдание всех новозаветных, а частью и ветхозаветных чудес.
Добрые последствия божественных чудес неоспоримы. Чудеса, совершенные чрез Моисея, имели последствием гражданское устройство иудеев. Чудеса Христа содействовали основанию Церкви, объединившей дотоле чуждые народы. Чудеса апостолов и лика святых оживляли пламень веры, колеблемый и задуваемый ветрами лжи и злобы. Папа Григорий Великий обращает внимание на то, что ап. Павел на острове Мальте, полном неверующих, чудесно исцеляет молитвой Публия, а соработнику своему Тимофею советует лечиться, не пить воды, а пить понемногу виноградного вина по болезни желудка и общего недомогания. Апостол считал потребным чудом пробуждать духовную жизнь жителей Мальты, а для Тимофея, жившего уже духовно, не было нужды в таком чуде.
В чуде пребывания Иисуса «со зверями» (Мк. 1:13), в чудесах хождения по водам, укрощения бури, насыщения тысяч народа небольшим запасом пищи – нельзя не видеть восстановления прав нового Адама над стихиями, поработившими падшего человека.
15. Чудо и молитва
Молитва есть неистребимая потребность в человеческом роде. Это признает даже Гюйо в «Безверии будущего». Он пишет: «Тяжело примириться с мыслию, что нас никто не слышит, что даже издали никто нам не сочувствует, что вселенная окружена безграничным пустым пространством. Бог – это вечно присущий друг как первого, так и последнего часа. Когда нас лишают Бога, когда нас хотят освободить от небесной опеки, мы сразу начинаем чувствовать себя сиротами. Женщина в особенности нуждается в Отце небесном». Французский ученый, однако, надеется, что Бог будет заменен всеобщим… страхованием!
Но пока еще эта мечта неверия вызывает только улыбку. Теперь и неверующие, в которых не иссякли порывы к добру, по своему молятся, желают и надеются, хотя упорно отвергают Того, Кто один силен осуществить наши мечты. Для остальной, наибольшей части населения земного шара молитва – выражение надежды на чудо. При виде зла молящийся призывает для подавления его небесную силу. При наблюдении зла в себе самом он зовет благодать. Каждый день, каждый час миллионы малых и великих чают чуда. Мы молимся об отвращении беды, когда она уже неотвратима человеческими усилиями. Молимся, когда врач сказал, что положение больного безнадежно. Мать молится у постели холодеющего ребенка. На ваш вопрос она скажет: «у Бога все возможно». Школьник, не знающий урока, молится, чтобы не спросили и чтобы спрошенный мог сносно ответить невыученный урок Здесь опять скрыта мысль: у Бога все возможно. С этой мыслью он перед экзаменом заходит в часовню и ставит свечу перед иконой доброй заступницы слабых Матери Христа. Он хорошо знает, что учителя неумолимы, черствы, самодовольны, но Христос великодушен и силен. Души, утратившие веру, часто просят других молиться о себе. Поэт Д. Минаев, тяготясь неправдами своей жизни, обращается к душе своей умершей подруги с просьбою: «Помолись обо мне небесам! для меня ясный свет их померк без возврата… Помолись, чтоб опять в них те звезды зажглись, что светили с тобой нам когда-то».
И в случае неисполнения Богом этой молитвы проситель, даже маловерный, смиряется и не ставит в вину Богу отвержение просьбы. Он чувствует, что «всякое исполнение молитвы есть чудо, и, по тому самому, ее исполнение обусловливается, как и всякое чудо, совпадением характера просьбы с характером воли Божией в любви и святости» [47].
Однако иные и ропщут, не получивши немедленного и в предположенной ими форме ответа. Какова нетерпеливость человека! Он ждет не только немедленного исполнения мольбы, но и предуказывает самый способ этого исполнения: так, а не иначе! Глуп был бы пахарь, если бы он тотчас после сева пошел искать плодов. Но в духовном сеянии некоторые ропщут: «я долго и усердно молился, но не вижу последствий». Человек! подожди времени жатвы! Христос и апостолы уверенно внушают, что Господь слышит молитвы и исполняет их. Сомнение в этом не разумно. Ведь Господь Сам дал человеку потребность в молитве и веру в Себя, веру всеобщую и всегдашнюю. Не исполняя молитв, Бог перестал бы быть благим.
Кто-то справедливо сказал о значении молитв для вселенной: «Если бы в какой час и день не донеслось молитвы к Творцу вселенной, то этот час и день были бы последними для мира».
Скажут: «молитва есть попытка вторгнуться в цепь законов и разорвать ее». Нет, молитва – не разрыв законов, а пользование ими. А такое пользование – явление обычное. Воля наша не разрывает цепи законов. Всякий раз, как мы открываем уста, встаем и садимся, приступаем к работе и отдыху, мы пользуемся законами природы, не нарушая их.
И исполнение молитвы – дело закономерное, но только мы мало знаем эти законы молитвы: они нами не изучены, наука обходит их молчанием. Законы природы и законы молитвы могут приходить в соприкосновение, но нарушать друг друга они не могут. Христианство, учащее молитве, великая духовная сила и не менее действительная, чем сцепление, тяготение, электричество. Не во Творце ли источник тех и других сил, духовных и материальных? Молитва – излияние божественной силы в наши жизни, – как тяготение и другие силы имеют источник в Боге. Повинуйся мало ведомым законам молитвы, отдайся ей, – и сила твоя возрастет. Правда, мы не знаем, что нам полезно и что нам не полезно, можем просить не на добро. Но Бог спрашивает от нас не знания, а чувства: «Сыне! дай Мне сердце твое», – говорит Он. Так дети просят родителей о неполезном. Но и эти просьбы истинны, потому что признают в родителях источник своего благополучия. Родители дают полезное в ответ на детскую просьбу о вредном. Так и несовершенной молитвой утверждаются наши детские отношения к Отцу Небесному. Конечно, если бы мы изучили законы молитвы и наша воля совпала бы с волей Бога, то услышание было бы более обеспечено, даже совершенно обеспечено. Но и теперь, при нашем немощном неведении, Дух Божий, по слову Писания, ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными. Вполне неспособными к пользованию законами молитвы делает людей не недостаток знания воли Божией, но дурная жизнь. Так точно пьянство препятствует человеку пользоваться законами здоровья.
Познание законов молитвы лучше всего приобретать путем опыта. Один студент признался профессору, что не может примирить христианское учение о молитве с законами природы. Профессор сказал: «В естественных науках твердым считается то, что подтверждено опытом, хотя бы и оставалось непонятным. Сделайте и вы опыт с молитвой. Молитесь для опыта и дожидайтесь, что выйдет. Только будьте при этом честным, а не предвзятым искателем». Через шесть месяцев студент сообщил профессору: «Теперь я убежден, что есть область, возвышенная над всем, постижимым умственно; в этой области – свои законы и иное познание, разнящееся от приобретаемого внешними чувствами. Я теперь уже не оставлю молитвы. Она – моя отрада и приобретение».
