Фома Аквинский - Сумма теологии. Том V
Отвечаю: слово «главный» произошло от слова «голова». Далее, строго говоря, голова – это та часть тела животного, которая является началом и управителем всего животного. Следовательно, любое начало метафорически может быть названо головою, и даже людей, которые направляют и управляют, подчас называют «головами». Поэтому пороки получают название главных, во-первых, от слова «голова», понимаемого в собственном смысле, и таким образом название «главный» усваивается тому греху, который заслуживает самого сурового наказания. Но в настоящем случае мы говорим о главных грехах не в этом смысле, а в другом, в котором термин «главный» происходит от метафорически понимаемой «головы», то есть как от начала и управителя чего-то другого. И в таком случае главным надлежит полагать тот порок, из которого возникают другие пороки, и в первую очередь тот, который является их конечной и, по сути, формальной причиной. Таким образом, главный порок является не только началом, но и управителем, в своем роде – предводителем других пороков, что подобно тому, как относящееся к цели искусство или навык всегда является началом и управителем в том, что касается выбора средств. Поэтому Григорий сравнивает эти главные пороки с «предводителями войск».
Ответ на возражение 1. Слово «главный» произошло от слова «голова» и прилагается к тому, что связано или причастно голове, но не к голове в буквальном смысле слова. И потому главными пороками являются не только те, которые носят признак первичности происхождения в отношении ряда других грехов, а именно жадность, которую называют «корнем», и гордость, которую называют «началом», но также и те, которые являются для них предшествующими по происхождению.
Ответ на возражение 2. Греху недостает порядка в той мере, в какой он отвращается от Бога, и в этом отношении он является злом, а зло, согласно Августину, это «лишенность модуса, вида и порядка». Но в той мере, в какой грех подразумевает обращение к чему-то, в нем присутствует и нечто благое, и потому в этом отношении в грехе может наличествовать некоторый порядок.
Ответ на возражение 3. Это возражение определяет грех как «главный» с точки зрения суровости заслуживаемого им наказания, но в данном случае мы ведем речь о другом.
Раздел 4. ПРАВИЛЬНО ЛИ ОПРЕДЕЛЕНЫ СЕМЬ ГЛАВНЫХ ПОРОКОВ?
С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что семь главных пороков, а именно тщеславие, гнев, жадность, зависть, лень, чревоугодие и похоть, определены неправильно. В самом деле, грехи противоположны добродетелям. Но, как уже было сказано (61, 2), существует четыре главных добродетели. Следовательно, существует только четыре изначальных или главных порока.
Возражение 2. Далее, как было показано выше (77), причинами греха являются душевные страсти. Но имеется всего четыре основные душевные страсти, и две из них, а именно надежда и страх, в перечислении не учтены. А между тем упомянуты некоторые пороки, с которыми связаны удовольствие и страдание, поскольку удовольствие связано с чревоугодием и похотью, а страдание – с ленью и завистью. Следовательно, главные грехи определены неверно.
Возражение 3. Далее, гнев не является основной страстью. Следовательно, его не должно указывать и среди основных пороков.
Возражение 4. Далее, как уже было сказано (2), если жадность [или алчность] является корнем греха, то гордость [со своей стороны] является его началом. Но жадность приведена в качестве одного [из семи] главных пороков. Следовательно, в их числе должна быть указана и гордость.
Возражение 5. Кроме того, встречаются такие грехи, которые не обусловливаются ни одним из перечисленных; так, подчас грешат по неведенью или же из благого побуждения, когда, например, крадут для того, чтобы подать милостыню. Следовательно, главные пороки приведены неполно.
Этому противоречит авторитет Григория, авторству которого принадлежит рассматриваемое перечисление.
Отвечаю: как было показано выше (3), главными пороками являются те, которые порождают другие, и в первую очередь в качестве конечной причины. Но такой вид происхождения может иметь место двояко. Во-первых, в связи с состоянием грешника, расположение которого вызывает в нем сильную склонность к некоторой одной частной цели, в результате чего он нередко идет от греха к греху. Такой вид происхождения не подпадает под рассмотрение искусства, поскольку частные расположения человека бесконечны по числу. Во-вторых, в связи с естественным взаимоотношением целей; подобным образом один порок является следствием другого чаще всего, и при этом такой вид происхождения может являться предметом рассмотрения искусства.
Поэтому главными называются те пороки, с целями которых связаны некоторые основополагающие причины для приведения в движение желания, и главные пороки различаются именно с точки зрения этих основополагающих причин.
Далее, нечто может подвигнуть желание двояко. Во-первых, непосредственно и согласно природе, и таким образом благо подвигает желание к тому, чтобы к нему стремиться, а зло – к тому, чтобы его избегать. Во-вторых, опосредованно и в силу чего-то еще, и таким образом стремятся к злу ради сопутствующего ему блага или избегают блага из-за сопутствующего ему зла.
Далее, благо человека трояко. Так, во-первых, существует некоторое благо души, которое, будучи просто схваченным, обретает аспект желательности, и таковым является превосходство в чести и славе, неупорядоченное стремление к каковому благу называется «тщеславием». Во-вторых, существует благо тела, и оно относится или к сохранению индивида, а именно пища и питье, неупорядоченное стремление к которым называется «чревоугодием», или к сохранению вида, а именно соитие, неупорядоченное стремление к которому называется «похотью». В-третьих, существует внешнее благо, а именно богатство, с которым связана «жадность». И те же самые четыре порока относятся к неупорядоченному избеганию противоположных зол.
Или же, далее, благо движет желание по преимуществу ради обладания тем, что принадлежит счастью, к которому по природе стремятся все люди. При этом, во-первых, счастье подразумевает совершенство, поскольку счастье есть совершенное благо, а с ним связаны превосходство или известность, которые желаются «гордостью» или «тщеславием». Во-вторых, оно подразумевает некоторое насыщение, которое «жадность» ищет в обещающем его богатстве. В-третьих, оно подразумевает удовольствие, без которого, как сказано в десятой [книге] «Этики»[550], не бывает и счастья, и к нему стремятся «чревоугодие» и «похоть».
С другой стороны, избегание блага из-за сопутствующего ему зла происходит двояко. В самом деле, в одних случаях оно связано с собственным благом, и тогда речь идет о «лени», каковая суть печаль о духовном благе, [утраченном] из-за [избегания] сопутствующего ему телесного труда. В других же случаях оно связано с благом другого, притом если оно не сопряжено с взаимным конфликтом, то тогда речь идет о «зависти», каковая суть страдание из-за блага другого, в котором видят препятствие к собственному превосходству, а если оно сопряжено с взаимным конфликтом и имеет в виду месть, то тогда налицо «гнев». И эти же самые пороки ведут к противоположному злу.
Ответ на возражение 1. Происхождение добродетели и порока различно, поскольку добродетель обусловливается подчинением желания разуму или непреложному благу, каковым является Бог, в то время как порок возникает из желания преходящего блага. Поэтому нет никакой необходимости в том, чтобы главные пороки были противоположны главным добродетелям.
Ответ на возражение 2. Страх и надежда являются раздражительными страстями. Но все страсти раздражительной части являются следствиями страстей вожделеющей части, каковые страсти так или иначе определены к удовольствию или страданию. Поэтому удовольствию и страданию (или же – радости и печали) как основным страстям (25, 4) отводится столь важное место при определении главных грехов.
Ответ на возражение 3. Хотя гнев и не является основной страстью, тем не менее, ему отведено место среди главных пороков, поскольку он подразумевает специфику движения желания, а именно в той мере, в какой связанный с благом другого взаимный конфликт обладает аспектом блага добродетели, то есть правом на месть.
Ответ на возражение 4. О гордости говорят как о начале всякого греха в том порядке, началом которого, как было показано выше (2), является цель, и это тот самый порядок, в котором мы рассматриваем главные грехи как именно главные. Поэтому гордость, будучи универсальным пороком, не перечисляется наряду с другими, но, как говорит Григорий, является «матерью всех пороков»[551]. А вот о жадности, как уже было сказано (1), говорят как о корне в совсем другом отношении.
