С. Л. Франк - Предмет знания
13
Следуя терминологии Мейнонга («Uber Gegenstandstheorie», в Untersuchungen zur Gegenstandstheorie und Psychologic, В. 1, 1904, c. 7—9) и Гуссерля (Jahrbuch far Philosophic u. Phanomenologische Forschung, 1913, с. 274—275). В этой связи понятие «синтетического суждения» противопоставляется только понятию «тетического суждения» и означает лишь «суждение, связующее две определенности». В этом смысле и так называемое «аналитическое суждение» есть во всяком случае «синтетическое суждение», так как обнимает два понятия. Вопрос о различии между «синтетическими» и «аналитическими» суждениями в кантовском смысле будет затронут в конце этой главы.
14
Этим опровергается логическая сторона известной теории суждения Брентано, сводящей все суждения к экзистенциальным. Ср.: Cohn Jonas. Vorauss. u. Ziele des Erkennens, c. 57—59; James. Principles of Psychology, II, c. 287 и сл.
15
Нельзя также (как это делает J. Cohn, ук. соч., с. 78) считать такое суждение «бессмысленным» на том основании, что его отрицание невозможно. Отрицание невозможно здесь в силу самоочевидности утверждения, самоочевидность же есть прямая противоположность бессмысленности.
16
Мы оговариваемся, впрочем, что резкость противопоставления тетических суждений синтетическим имеет для нас лишь пропедевтическое значение. Ниже (во второй части) мы увидим, что в силу непрерывности содержания знания всякое окончательное осуществление смысла тетического суждения превращает его в синтетическое, однако то, что первый шаг знания «х есть А» сам собой переходит во второй «А есть В» не устраняет, конечно, самого различия между первым и вторым шагами знания как таковыми.
17
Правда, в составе этих суждений имеется и одно логически существенное различие — различие между констатированием пространственно–временной определенности и определенности и определенности отвлеченно–общей. (В нашем примере — различие между суждением «синева (вообще) есть» и суждением «гремит» или «это — синее».) Но для нашей ближайшей цели от этого различия можно отвлечься. Вопрос об отношении между отвлеченно общим и конкретно–индивидуальным будет исследован ниже.
18
Последнее допущение требовало бы особых пояснений, но для нашей цели оно несущественно.
19
Превосходно говорит Вл. Соловьев: «Нам представляется выбор не между трансцендентным и имманентным познаниями, а между трансцедентным познанием и отсутствием всякого познания» «Философск. начало цельного знания, сочинения, т. I (изд. 1), с. 312. Блестящие гносеологические идеи Вл. Соловьева доселе еще не оценены в надлежащей мере. В наших гносеологических соображениях мы сознаем себя в ряде основных пунктов весьма близким ему.
20
При всей сложности и разнородности предпосылок, из которых исходит теория знания Канта, несомненно все же, что у самого Канта проблема трансцендентности (проблема «предмета») поставлена — если сосредоточиться на основных, существенных чертах его теории — в широком, основном своем логическом смысле, т. е. как проблема возможности «опыта» или «знания» вообще, в особенности в исследованиях «трансцендентальной аналитики». Напротив, первый же последователь Канта, Рейнгольд, тотчас же вульгаризовал проблему, придав ей психологический оборот отношения «представления» к «представляемому внешнему миру», и это понимание осталось надолго преобладающим. (На эту роль Рейнгольда справедливо указал Нельсон в своей оригинальной книге «Das sogenannte Erkenntnissproblem», с. 653 и сл.).
21
Мы не называем их «ощущениями», ибо в таком обозначении скрывалась бы теория, и притом ложная теория. При анализе непосредственного знания нельзя исходить из очевидно опосредованной картины внешнего мира, действующего на нас через наши органы чувств и пробуждающего тем в нас «ощущения». Пространственные формы с этой точки зрения не могут быть «ощущениями», а между тем по крайней мере некоторые из них даны столь же непосредственно, как и чувственные данные. «Ощущение» есть вообще не гносеологический, а исключительно психологический термин, которому в теории знания нет места. Ср.: Лососий. Введение в философию, с. 237 (и в других местах), и Scheler. Der Formalismus in der Ethik (Jahrbuch far Philosophic und phanomenologische Forschung, 1913), c. 453—463. — Ввиду необходимости избегать термина «ощущение» нам приходится употреблять термин «восприятие» в смысле, не совпадающем с принятым в психологии. Под «восприятием» разумеется обычно процесс или акт, в силу которого чувственные данные подвергаются более или менее значительной переработке через слияние их с представлениями воображения и памяти. Восприятие в этан смысле с логической точки зрения дает явно опосредствованное знание (о чем подробнее ниже). Для нас восприятие есть тот процесс или акт сознания, посредством которого сознание владеет первичными содержаниями, актуально присутствующими в каждый данный момент в составе самого переживания. В этом приблизительно смысле и Кант противопоставляет «восприятие» «опыту».
22
Это имеет особое значение в теории опытной науки и требует категорического признания, что даже чисто опытный, описательный или экспериментальный отдел естествознания никогда we направлен на простой «анализ ощущений», а всегда имеет дело предметами и связями, трансцендентными отдельным восприятиям и «ощущениям». Эта истина, по следам Канта, доказана независимо друг от друга множеством гносеологов с высочайшей степенью ясности — например, Гартманом («Grundlegung des transcendentalen Realismus»), Вундгом («Uber naiven und kritischen Realismus»), Фолькельтом («Erfahrung und Denken»), Штумпфом («Zur Einteilung der Wissenschaften», 1906, c. 10—16), Липпсом (Inhalt und Gegenstand, Psychologie und Logik, в Sitzungsberichte des bayer. Akad. d. Wissehsch. Hist. — philol. Klasse, 1905, c. 586 и сл. и в ряде др. работ), Фришэйзен–Кёлером («Wissenschaft und Wirklichkeit», 1912, с 128—139). Приведем только суждения Штумпфа: «Нет ни единого, даже простейшего физического закона, который можно было бы выразить как закон чувственно–данных явлений». «Феноменалистическое воззрение, проведенное последовательно, означало бы не более и не менее как требование начать с начала всю физику» (ук. соч., с. 11 и 14). Еще гораздо раньше указанных немецких мыслителей несовпадение опытного знания с тем, что мы называем «имманентным материалом», показал, с присущим ему блеском и простотой изложения, Вл. Соловьев в «Критике отвлеченных начал» (гл. 36, Сочинения, т. II, 1 -е изд., с. 233 и сл.). Ср. также превосходные соображения Л. М. Лопатина (Положительные задачи философии, т. II, гл. 1).
23
Кант, как известно, признал арифметические суждения синтетическими, суждения же типа «красное есть цвет» аналитическими. Если под аналитическим суждением разуметь, как это делает Кант, суждение, в котором сказуемое содержится в понятии подлежащего, то таких суждений, как мы пытались доказать, вообще нет; и суждение «красное есть цвет», подобно всем другим суждениям, содержит связь двух различных содержаний. Если же под аналитическим суждением разуметь связь, противоположность которой немыслима по формальным основаниям, то придется сказать как раз наоборот; суждения арифметические аналитичны, тогда как суждение «красное есть цвет» не аналитично. В самом деле, арифметика опирается на формально–логические связи, без отношения к какому‑либо материальному содержанию понятий; я не нуждаюсь ни в каком восприятии, ни в каком уяснении материально–определенных понятий, чтобы знать, что 2 х 2 = 4. (К этому итогу — к признанию арйфметических суждений в этом смысле, аналитическими — и приходит Couturat при разборе кантовой теории математики, Principes des mathematiques, Appendice, с. 235 и сл.) Напротив, суждение «красное есть цвет» очевидно не в силу формальной связи понятий, а лишь в силу материальной природы «красного». Чтобы убедиться в нем, мне недостаточно мыслить что‑либо вообще — мне нужно «представить себе» красное; это есть связь, вытекающая из природы красного и цвета, связь, конечно, самоочевидная, т. е. логически необходимая при данных содержаниях понятий, но относящаяся лишь к ограниченной, определенной по содержанию области бытия. Слепой может понять, что красное «есть нечто», «есть качество», «отличается от всего иного», «мыслится в связи с чем‑то», что два красных предмета меньше, чем три таких предмета, словом, может высказать все возможные формально–логические связи, в которых участвует «красное» как содержание вообще, но смысл суждения «красное есть цвет» останется для него темным. Весьма ясно это соотношение изложено у Husserl’fl, Ideen zu einer reinen Phanomenologie, в Jahrbuch fur Philosophic und phanomenol. Forschung, c. 19—36, в форме различия между «областной сущностью» (Regionales Wesen) и соответствующими «синтетическими» суждениями и «формальной» сущностью и соответствующими ей «аналитическими» суждениями. Напротив, с классификацией Шуппе, который в составе синтетической необходимости различает begriffliche Notwendigkeit (например, связь «красного» с «цветом») от elementare Notwendikeit (например, связь «красного» с «протяженностью») (Erkenntnisstheoret. Logik, с. 165—166, 182, с. 389—401) мы не можем согласиться. Развитое выше понимание синтетической природы суждения находится в полном согласии с учением о суждении H. О. Лосского.
