KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Религия и духовность » Религия » Мирча Элиаде - Очерки сравнительного религиоведения

Мирча Элиаде - Очерки сравнительного религиоведения

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Мирча Элиаде, "Очерки сравнительного религиоведения" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Символизм такого рода мы встречаем даже в некоторых доисторических и протоисторических обществах. Глиняные яйца были обнаружены во множестве захоронений на территориях России и Швеции[1602]; Арне не без оснований считает их символами бессмертия[1603]. В ритуале, относящемся к культу Осириса, используется яйцо, изготовленное из смеси самых разных составляющих (алмазной пыли, финиковой муки, ароматических веществ и др.), назначение яйца вполне уяснить пока не удается[1604]. Статуи Диониса, найденные в беотийских захоронениях, всегда держат в одной руке яйцо[1605], что символизирует возвращение к жизни. Этим объясняется запрет есть яйца в орфической традиции[1606], поскольку главной целью орфизма было избавление от бесконечной цепи реинкарнации — прекращение, другими словами периодического возвращения к жизни.

В заключение я приведу еще несколько примеров ритуального использования яйца. Это, во–первых, земледельческие ритуалы, которые еще совершаются в наши дни. Для того чтобы обеспечить хороший рост зерновых, финские крестьяне имели обыкновение держать яйцо в кармане в течение всего времени сева или же класть его в распаханную землю[1607]. Эстонцы едят яйца во время пахоты, «чтобы набраться сил», а шведы бросают яйца в распаханное поле. Когда немцы сеют лен, они иногда кладут с семенами льна яйца, или оставляют одно яйцо в поле, или же едят яйца во время сева[1608]. У немцев же еще сохранился обычай закапывать в своих полях освященные пасхальные яйца[1609]. Черемисы (марийцы) и вотяки (удмурты) подбрасывают яйца в воздух перед началом сева;[1610] в других случаях они закапывают яйца в бороздах как приношение Матери–Земле[1611]. Яйцо приносится в дар богам подземного мира; нередко оно используется как приношение и в культе умерших[1612]. Но с каким бы ритуалом ни было связано яйцо, оно никогда не утрачивает своего первичного значения: оно обеспечивает повторение акта Творения, в результате которого in illo tempore возникли живые формы. При сборе лекарственных трав иногда на место сорванного растения кладется яйцо, что должно обеспечить появление нового растения на этом месте[1613].

Во всех этих примерах яйцо гарантирует возможность повторения первичного акта, акта Творения. Тем самым мы в некотором смысле можем говорить о ритуальных вариациях мифа Творения. Ибо нам следует научиться отделять понятие «мифа» от таких понятий, как «слово» или «повествование» (ср. гомеровское употребление слова mythos в значении «слово», «речь»), и связывать его с представлениями о «сакральном действии», «значимом жесте» и «первичном событии». Мифическим является не только все, что повествуется о различных событиях, имевших место in illo tempore, или лицах, тогда живших, но и все, что прямо или косвенно имеет к ним отношение. В той мере, в какой яйцо связано с сюжетами Нового года или возвращения весны, представляет собой манифестацию Творения и — в контексте не эмпирического и рационального, но иерофанического опыта — резюме космогонии.

С некоторой точки зрения всякий миф есть миф «космогонический», поскольку всякий миф выражает появление новой космической «ситуации» или некоторое первичное событие, которое становится в силу одного того, что оно таким образом выражено, парадигмой на все последующие времена. Но разумнее не связывать себя какой‑либо формулой и не сводить все мифы к единственному прототипу, как это делали некоторые из крупных ученых прошлых поколений, видевшие во всякой мифологии исключительно манифестации Солнца или Луны. Более полезными, нежели классификация мифов и поиск их возможного «происхождения», нам представляются исследования их структуры и той роли, которую они играют в духовном опыте архаичного человека.

158. ЧТО ОТКРЫВАЮТ МИФЫ

Миф, какова бы ни была его природа, есть всегда прецедент и пример не только для действий человека (сакральных или профанных), но и по отношению к месту, занимаемому человеком в мире; правильнее сказать: по отношению к модусам реального в целом. «Нам следует делать то, что в начале делали боги»;[1614] «Так действовали боги, так действуют люди»[1615]. Утверждения такого рода прекрасно передают образ поведения архаичного человека, но они едва ли исчерпывают содержание и функции мифов[1616]. В самом деле, существует целый ряд мифов, которые, повествуя о том, что боги или мифические существа делали in illo tempore, раскрывают уровень реальности, лежащий полностью за пределами какого‑либо эмпирического или рационального постижения. Существуют, например, мифы, которые можно объединить в одну категорию мифов полярности (или двуединства) и реинтеграции и которым была специально посвящена другая наша книга[1617]. Существует большая группа мифов о братстве богов и демонов (например, девов и асуров), о «дружбе» или кровном родстве героев и их противников (как в случае Индры и Намуки), легендарных святых и дьяволиц (например, фольклорного св. Сисиния и его сестры, дьяволицы Юрцелии) и т. п. Мифы, наделяющие одним «отцом» фигуры, воплощающие диаметрально противоположные принципы, все еще сохраняются в религиозных традициях, акцентирующих дуализм, таких, например, как иранская религия. Зерванизм именует Ормузда и Ахримана братьями, сыновьями Зервана, и даже в «Авесте» сохраняются следы этого представления[1618]. Этот миф в некоторых случаях перешел и в фольклорные традиции: существует множество румынских поверий и пословиц, где Бога и Сатану именуют братьями[1619].

Существует еще одна категория мифов и легенд, где речь идет уже не о братстве между противоположными фигурами, а об их парадоксальной взаимообратимости. Солнце, прототип богов, именуется иногда «Змеем» (§ 45)[1620], а Агни, Бог огня, есть в то же самое время «жрец Асура»[1621], т. е., по существу, демон. Его иногда описывают[1622] как «не имеющего ни ног, ни головы, прячущего обе свои головы», подобно свернувшейся змее. «Айтарея–брахмана»[1623] утверждает, что Ахи Будхнья[1624] есть невидимо (пароксена) тот, кто видимым образом (пратьякша) есть Агни; другими словами, змей есть виртуальность огня, а тьма есть свет в скрытом состоянии. В «Ваджасанее–самхите»[1625]. Ахи Будхнья отождествляется с Солнцем. Сома, напиток, наделяющий бессмертием, имеет в высшей степени «божественную», «солнечную» природу, и при этом мы читаем в «Ригведе»[1626], что сома, «подобно Агни, сбрасывает свою старую кожу», что придает ему в какой‑то мере змеиный характер. Варуна, Бог Неба и архетип «Господина Вселенной» (§ 21), есть одновременно Бог Океана, где, как объясняет «Махабхарата», обитают змеи; он — «змеиный царь» (нагараджа), и «Атхарваведа»[1627] даже называет его «гадюкой».

С точки зрения логики все эти «рептильные» атрибуты никак не могут подходить такому небесному божеству, как Варуна. Но миф приоткрывает онтологическую область, где законы поверхностной логики не имеют силы. Миф о Варуне являет нам божественное двуединство, наложение противоположностей, происходящую внутри божественной природы тотализацию всех атрибутов[1628]. В действенной и драматической форме миф выражает то, что метафизика и богословие определяют диалектически. Гераклит знал, что «Бог есть день и ночь, зима и лето, война и мир, сытость и голод — в нем все противоположности»[1629]. Сходным образом эта идея выражена в индийском тексте, где говорится, что богиня «есть шри [великолепие] в доме тех, кто творит добро, алакшми [противоположность Лакшми, Богини удачи и благополучия] в доме злых»[1630]. Но ведь этот текст всего лишь по–своему выражает то обстоятельство, что индийские Великие богини (Кали и другие), как и все иные великие богини, совмещают в себе черты как благости, так и грозности. Они суть одновременно богини плодородия и разрушения, рождения и смерти (часто также войны). Кали, к примеру, именуется «кроткой и милостивой», хотя связанные с нею мифология и иконография — ужасающие (Кали, покрытая кровью, в ожерелье из черепов, держащая чашу из черепа и т. п.) и ее культ — самый кровавый из азиатских культов. В Индии всякое божество имеет как «милостивый образ», так и «ужасающий образ» (кродха–мурти). В этом отношении в Шиве можно видеть архетип бесчисленного ряда богов и богинь, поскольку он периодически творит и уничтожает всю Вселенную.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*