Фома Аквинский - Сумма теологии. Том IV
Ответ на возражение 4. Страдание, обусловленное препятствием к созерцанию, не противоположно удовольствию от созерцания, но, как уже было сказано, сходно и соизмеримо с ним.
Ответ на возражение 5. Бедствия плоти воздействуют на созерцание акцидентно и опосредованно, о чем уже было сказано.
Раздел 6. Следует ли избегать страдания в большей мере, нежели стремиться к удовольствию?
С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что страдания должно избегать в большей мере, нежели стремиться к удовольствию. Так, Августин говорит, что «всякий избегает страдания в большей мере, нежели ищет удовольствия»[637]. Но то, в чем все согласны, похоже, является естественным. Поэтому совершенно естественно и правомерно, что страдания должно избегать в большей мере, нежели стремиться к удовольствию.
Возражение 2. Далее, действие противоположного способствует скорости и интенсивности движения; так, согласно Философу, «нагретая вода замораживается быстрее и тверже»[638]. Но избегание страдания происходит благодаря тому, что противоположно причине страдания, тогда как желание удовольствия не является следствием чего-либо противоположного, но, скорее, обусловливается приятностью желаемого объекта. Следовательно, страдания избегают с большей интенсивностью, нежели стремятся к удовольствию.
Возражение 3. Далее, чем сильнее страсть, которой противится следующий установлению разума человек, тем более он достоин похвалы и тем более он добродетелен, поскольку «добродетель направлена на трудное и благое»[639]. Но мужественный, противящийся движению избегания страдания, более добродетелен, нежели умеренный, противящийся движению желания удовольствия, поскольку, согласно Философу, «наиболее заслуживает похвалы мужественный и справедливый»[640]. Следовательно, движение избегающего страдания более интенсивно, нежели движение ищущего удовольствия.
Этому противоречат слова Дионисия о том, что добро сильнее зла[641]. Но удовольствие желаемо ради добра, которое является его объектом, в то время как избегание страдания связано со злом. Следовательно, желание удовольствия более интенсивно, нежели избегание страдания.
Отвечаю: само по себе желание удовольствия более интенсивно, нежели избегание страдания. Так это потому, что причиной удовольствия является надлежащее благо, в то время как причиной страдания, или боли, – ненадлежащее зло. Затем, нет ничего несообразного в том, что некоторое благо является надлежащим безо всякого нерасположения, но никак не возможно, чтобы какое бы то ни было зло являлось абсолютно ненадлежащим, т. е. чтобы оно не было надлежащим тем или иным образом. Поэтому удовольствие может быть полным и совершенным, тогда как страдание всегда неполно. Следовательно, желание удовольствия по природе более интенсивно, нежели избегание страдания. Другая причина этого – та, что являющееся объектом удовольствия благо желается ради него самого, тогда как являющееся объектом страдания зло избегается как лишенность блага, а то, что является таковым через самое себя, сильнее того, что является таковым через посредство чего-то другого. Кроме того, мы обнаруживаем подтверждение этого в естественных движениях. В самом деле, любое естественное движение более интенсивно в конце, когда вещь приближается к соответствующему ее природе пределу, чем в начале, когда она отходит от несоответствующего ее природе предела, как если бы сама природа была более настойчивой в стремлении к соответствующему, чем в избегании несоответствующего. Следовательно, сама по себе склонность желающей способности более настойчива в стремлении к удовольствию, нежели в избегании страдания.
Однако акцидентно случается так, что человек избегает страдания с большей настойчивостью, чем ищет удовольствия, и причины на то три. Первую из них надлежит усматривать в схватывании. В самом деле, как говорит Августин, «мы больше всего понимаем, что любим, когда нам не хватает того, кого мы любим»[642]. Далее, от нехватки того, кого мы любим, возникает страдание, которое обусловливается или утратой некоторого любимого блага, или присутствием некоторого противоположного ему зла. Но удовольствие не выносит никакого недостатка любимого блага, поскольку оно суть успокоение в обладании им. И коль скоро любовь является причиной как удовольствия, так и страдания, то последнее избегается в большей мере, поскольку любовь острее ощущает то, что ей противно. Вторую следует усматривать в причине страдания, или боли, каковая причина является противной благу, которое любимо больше, чем благо, от которого мы получаем удовольствие. Так, мы любим естественное благосостояние тела больше, чем удовольствие от еды, и потому мы предпочли бы уклониться от удовольствия от еды, если бы опасались последующего ему страдания от несварения или чего-то подобного, что противно благосостоянию нашего тела. Третью надлежит усматривать в следствии, а именно в том, насколько страдание препятствует не какому-то одному конкретному удовольствию, а сразу всем.
Ответ на возражение 1. Высказывание Августина, согласно которому «всякий избегает страдания в большей мере, нежели ищет удовольствия», является истинным не просто, а акцидентно. Это со всей очевидностью явствует из того, что он говорит ниже: «Так, мы видим, что даже самые свирепые животные воздерживаются от наибольших удовольствий из опасения боли», поскольку эта боль противоречит жизни, которую любят более всего.
Ответ на возражение 2. Одно дело – движение изнутри, и совсем иное – движение извне. Что касается движения изнутри, то оно устремлено к надлежащему в большей степени, нежели устремлено от ненадлежащего, что уже было отмечено нами выше, когда речь шла о естественном движении. А вот движение извне усиливается тем, что ему противоположно, поскольку каждая вещь, стремясь к самосохранению, по-своему сопротивляется тому, что ей противоположно. Поэтому насильственное движение более интенсивно в начале и ослабевает к концу. Но движение желающей способности является внутренним, поскольку оно направлено от души к объекту. Следовательно, интенсивность желания удовольствия как такового больше, нежели избегания страдания. А вот движение чувственной способности осуществляется извне, поскольку оно направлено от объекта к душе. Поэтому чем большей противоположностью является вещь, тем сильнее она ощущается. И потому акцидентно, а именно настолько, насколько чувства нужны для ощущения удовольствия и страдания, страдания избегают в большей степени, нежели стремятся к удовольствию.
Ответ на возражение 3. Мужественного хвалят не за то, что он, сообразуясь с разумом, противится движению избегания любого вида страдания, или боли, а за то, что он превозмогает движение избегания риска погибнуть. А этот вид страдания избегают в большей степени, нежели ищут удовольствий от еды или соития (каковые удовольствия являются объектами умеренности), поскольку жизнь любят больше, чем удовольствия такого рода. Умеренного же человека скорее похвалят за воздержание от чувственных удовольствий, чем за то, что он не стал избегать противоположных им страданий, о чем читаем в третьей [книге] «Этики»[643].
Раздел 7. Является ли внешнее страдание большим, нежели внутреннее?
С седьмым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что внешнее страдание больше, нежели внутреннее страдание сердца. Ведь внешнее страдание следует из причины, противной благосостоянию тела, в котором заключена жизнь, в то время как внутреннее страдание обусловливается неким злом в представлении. И коль скоро жизнь любят больше, чем представляемое благо, то похоже на то, что, в соответствии с вышесказанным (6), внешнее страдание является большим, нежели внутреннее.
Возражение 2. Далее, реальность движет сильнее, чем ее подобие. Но внешнее страдание является результатом реального присоединения чего-то противоположного, тогда как внутреннее страдание является результатом схватывания подобия противоположности. Следовательно, внешнее страдание является большим, нежели внутреннее.
Возражение 3. Далее, причина познается через следствие. Но внешнее страдание обусловливает более значительные следствия, поскольку человек, как правило, чаще умирает от внешнего, чем от внутреннего страдания. Следовательно, внешнее страдание является большим и избегается в большей степени, нежели внутреннее.
