Владимир Топоров - Святость и святые в русской духовной культуре. Том 1.
1. Subst. Nom……..
1 ……… Vb. fin. — infin.
или асимметричным: «И мира сего / тьл'ю отъложити», где «отъложити» связано не с «мира сего», а с «тьл'ю».
В связи со сказанным еще раз следует обратиться к роли начала стиха в том случае, когда оно является «сильным». Выделенность начальной позиции проявляется, в частности, в том, что именно здесь появляются слова, реализующие апеллятивную функцию (повелительное наклонение и звательная форма) [49]. В «Прогласе» особенно выразительна игра императивных форм — тем более что ее начало совпадает с введением главной темы — «слово у словенъ». Двукратно повторенное слышит повелительно направляет читателя к этой основной теме, как бы продвигая его по горизонтали слева направо и по вертикали сверху вниз. Звукоподобные комплексы обозначают эти два пути:
Слышите убо, / народи Словеньсти
Слышите слово ……..
Слово ……..
Слово ……..
Слово (23–27) [50]
Этой схеме непосредственно предшествует (22) вводное «вънемете ны»; ср. далее: «да глагол'емъ» (66), «да въздрастетъ» (72) и более сложные случаи: «да и вьсе братии / разумеютъ» (54), «да не имуште / умъ неразуменъ…» (47). Императив «слышите» вводит и другую важную тему «Прогласа» — «даръ Божии», которым, как следует из дальнейшего, и оказывается «слово». Как ключевое слово «даръ» открывает стих, трижды повторяется в этой позиции (10–12), как и «слово» (25–27), перекликаясь, как и «слово», с другими словами и по горизонтали и по вертикали:
Даръ бо естъ / от Бога се данъ
Даръ Божии / естъ десныя чясти
Даръ душамъ (10–12) [51]
Можно было бы привести и многие другие примеры из «Прогласа» и других древнеславянских стихотворных текстов, когда именно первое слово определяет смысловое и/или звукоизобразительное поле всего стиха (или даже нескольких) [52]. Эта отмеченность первого места, конечно, входит в тот же ряд, что и отмеченность первого элемента, предполагаемая аллитерацией, имеющей архаичные истоки, принципом акростиха, столь излюбленным в древнеславянской поэзии практикой вынесения имени в начало текста [53]. Сюда же, видимо следует отнести и такое построение некоторых древнеславянских поэтических текстов, когда чтение по вертикали первых слов каждого стиха образует не только осмысленный текст, но и такой текст, смысл которого вторит смыслу всего текста в целом. Так, «Похвала Григорию», прочитанная в соответствии с этим принципом, дает: «О Григоре, — ты бо — уста — Бога — правыя веры — припадающь — приими и буди ми просветитель и учитель!» Собственно говоря, и в «Прогласе» и сама тема его и ее основные лейтмотивы выявляются при анализе первых полустиший (сильных) или даже первых слов стиха. Можно сделать и еще одно наблюдение: в «Прогласе» лейтмотивы и общая тема не только связаны с реализацией на первых местах, но и предполагают, как правило, отмеченность их звуковой формы. Хотя специально этот вопрос здесь не анализируется, но выше, в связи с «даръ» и «слышите слово», уже приводились наиболее очевидные примеры звуковой организации стиха. Стоит указать лишь некоторые из других примеров. Пятикратное р (трижды предшествуемое п) первого стиха не только сразу задает звуковую тему в ее мажорном варианте (ср. 49: «Яко медьна / звона гласъ слышите»), но и предопределяет исходную ситуацию, описываемую во втором стихе (с той же темой р, предшествуемого смычными):
Яко пророци / прорекли сутъ прежде [54],
Хрестъ грядетъ / съберати языкы.
Третий стих, разъясняющий тему второго, содержит архаичную формулу «весь миръ», известную и по другим древним текстам (ср. «Похвалу Григорию»), По контрасту с первыми двумя стихами в третьем тема р отступает, зато обыгрываются все другие согласные этой формулы: «Светъ бо естъ / вьсему миру сему». Звуковая тема с через несколько звеньев («слепии, глуси, слышятъ, слово») приводит к лейтмотиву «Слышите, Словене, си», разворачивающемуся несколько позже. Другой пример сгущения звуковых тем (п—д—б, осложненные менее яркими мотивами), задаваемых консонантным каркасом начального слова, развертывается в стихах 99 (п—б—д, п—д—б, пр—бр—вр—пл и т. п.):
Подобьни будутъ / врага убити,
Победу приносяште / къ Богу добру.
Плoти бежяште / тьл'я гноевныя.
Плъти еяже / животъ яко сено.
Не падаюште, / ……..
Заслуживают внимания и сходные звуковые комплексы, образующие внутреннюю рифму (или ее подобие). Ср.: «Вьсе тьлашти, / паче гноя гнояшти» (60), в сочетании с figura etymologica «гноя гнояшти» и предшествующим «тьл'я / плотехъ» (59); «Богу поюштe / чловекы милуюшту» (106, с противопоставлением Бог — человеки); «Победу приносяште / … // Плъти бежяште / … // … // Не падаюште / … // Стояште…» (96–101); «Слово же кромя / … // Слово же крепя / … // Слово готовя / …» (25–27) и др. Не говоря здесь о более частных случаях [55], стоит указать на особую отмеченность последнего стиха: «Въ векы векъ / от вьсея твари. // Аминь» [56], где стандартная формула (ср. в одном из тропарей Григория Назианзина: εις τους αιώνας. 'Αμήν) расширяется таким образом, чтобы продлить звуковую тему самой формулы.
* * *
Роль первого слова в стихе, проиллюстрированная выше, помогает выявить роль первого места вообще в текстах, подобных «Прогласу». Но особенно активным, влиятельным и содержательным оказывается это первое место в том случае, когда оно воплощено в целой стиховой строке. В этих условиях функции его оказываются очень многообразными и нетривиальными. И прежде всего первый стих как бы задает правила «углубленного» чтения всего текста, указывает не только явную, но и скрытую, тайную связь его элементов, придает этим последним особый смысл, не всегда осознаваемый при чтении «обычного» типа. Первый стих нужен не для разгона, не для подготовки к восприятию «главных» смыслов, раскрывающихся позже, в сердцевине текста (такое назначение первый стих может иметь лишь при «поверхностном», так сказать, профаническом чтении). Напротив, первый стих требует включения максимального внимания: он составляет серьезнейшее испытание для читающего, фильтр, через который не пройти непосвященному. При таком понимании первый стих может быть уподоблен загадке, без решения которой невозможно обрести некий ключ (или код), имеющий открыть последующие тайны текста, или лучу света (образ, излюбленный Константином и существенно используемый им в «Прогласе»), благодаря которому возможны последующие шаги в понимании текста. Ниже будут прокомментированы некоторые из этих положений.
«Проглас» начинается со стиха «Яко пророци / прорекли суть прежде», который выступает как отмеченный уже в силу своей начальной ключевой позиции. Если говорить только об основном, то оказывается, что этот стих представляет собой своего рода «Grenzsignal», указывающий на «освоенную» цитату следующего (второго) стиха. Это указание дано эксплицитно: оно не только открыто и ясно, но и настоятельно (о чем см. ниже); автор не только не маскирует эту служебную, вспомогательную и — по первому впечатлению — «непоэтическую» часть, но, напротив, выставляет ее напоказ, сознательно утяжеляет ее за счет определенной монотонности, тавтологичности, концентрации преград, препятствий, препон [57]. Но первый стих отсылает не только к сразу за ним начинающейся цитате и даже не к последней (не считая итогового «аминь») фразе «Прогласа», также начинающейся с «яко» («Яко подобаетъ / вьсека слава…», 107–110) и тем самым образующей симметричную рамку «яко… [первая фраза] — яко… [последняя фраза]», но к целому классу как бы дочерних (по отношению к пророческим) текстов или их фрагментов, которые имеют своим источником Пророков (и чаще всего Исайю). К первому стиху «Прогласа» ср.: «вьси бо пророци… прорешя», Мф. XI:13 (Зогр.) [58] в соответствии с греч. παντες γαρ οι προφήται… έπροσφήτευσαν или соответствующую фигуру в библейских текстах — «и все пророки пророчествовали пред ними». 3 Цар. 22:10; «и пророки пророчествовали…», Иер. 2:8; «Пророки пророчествуют ложь…», Иер. 5:31 и др. Здесь уместно вспомнить, что в русской редакции «Прогласа» (XVI в.) через два стиха после «яко пророци прорекли сутъ прежде» (1) следует стих, отсутствующий в сербской редакции, а именно: «се сіе сбысть ся в седмыи векъ сь» [59], который Вайан склонен считать интерполяцией (Vaillant 1956: 13), в чем есть серьезные основания сомневаться. Дело в том, что эти два стиха (т. е. первый и «интерполированный») суммируются и повторяются в «Житии Константина», составитель которого, видимо, имел в своем распоряжении «Проглас»: «и вьсе ся есть събыло, еже сутъ пророци прорекли…» (Х:36) [60].
Вместе с тем этот суммированный вариант отвечает содержательно фрагменту Мф. 11:17 или XXVII:9: «тогда събыстъ ся реченое пророкомъ…» при τοτε επληρωθη το ρηθεν δια 'Ιερεμίου τού προφήτου… или в плане будущего — таким клише, как «се же все бысть да сбудет ся реченое от Бога пророкомъ…», Мф. 1:22 (Мар.), ср. еще Мф. II:15; IV:14; VІІІ:17; ХІІІ:35; ХХІ:4 при Τούτο όε ολον γέγονεν ΐνα κλήρος το ρηθεν ύπο Κυρίου δια τού προφήτου…
