Николай Кокухин - Невидимые старцы
Обзор книги Николай Кокухин - Невидимые старцы
Николай Кокухин
Невидимые старцы
После полудня, когда небо слегка посветлело, мы (я и мой друг Юра Соболев), вышли в путь. Тропинка, петляя, поднимается в гору. Юра идет впереди и палкой сбивает с кустов капли недавнего дождя, – чтобы не вымокнуть; вскоре тропинка стала пошире, и надобность в этой процедуре отпала. Идём спокойно, размеренно, чтобы не сбить дыхание. Примерно через полчаса оказываемся на вершине отрога; отсюда открывается прекрасный вид на мыс Акратос, который мы недавно покинули; скит Продром издалека выглядит детской игрушкой; остроконечные зеленые кипарисы похожи на баллистические ракеты, готовые в любую секунду устремиться вверх; справа видна пещера святого Афанасия Афонского, вернее, светлая гигантская скала, где эта пещера находится (вчера мы там были и усердно молились).
Сейчас мы пойдем по южной кромке Афона, по его «подошве» – в пещеру святого Нила Мироточивого, а оттуда, ближе к вечеру, – в скит Кавсокаливия, где, если Бог даст, и заночуем.
Погода пасмурная; тяжёлые, темные тучи окружили пик Святой Горы, над морем они редеют.
По ровной, гладкой тропинке идти легко. Ноги сами собой убыстряют ход. Стоп! Развилка: одна тропинка уходит правее и выше, а вторая, щадя путника, сбегает под уклон. Куда же нам? На выручку приходят указатели; на левом читаю: агиос Нилос. Это то, что нам нужно!
Вниз летим, как на крыльях! Теперь уж точно не заблудимся, придём туда, куда нужно: нас ведет сам Нил Мироточивый. Тропинка чистая, без камней, а вот кусочек – ну, прямо как в Подмосковье – утоптанная земля, а по краям – травка. Слева – пологий, заросший густой растительностью склон, у самой воды – голый, темно-розовый камень, белые языки прибоя лижут его шершавую поверхность. Море (чем дальше от берега, тем светлее) убегает к горизонту. Легкий, приятный ветерок; тишина, какой нет ни в одном монастыре; тропинка теряется в зарослях самшита и можжевельника; впереди долгий, но интересный путь.
Юра, верный своей привычке всё увидеть и до всего дотронуться, скрылся из моих глаз; через минуту он вернется и расскажет что-нибудь примечательное; я уже привык к его «методе», поэтому остановился на месте и терпеливо ожидаю его.
– Сюда! Быстрей! – вдруг раздался юрин голос.
Видно, что-то случилось, подумал я и, сойдя с тропинки и спустившись немного вниз, прошёл с десяток-другой шагов в обратном направлении; среди зарослей орешника я встретил Юру.
– Я только что видел человека, – сказал он взволнованно.
– Как он выглядел?
– Невысокого роста, в ветхой одежде, с длинной бородой.
– Что он делал?
– Собирал орехи. На плече у него сидела белочка.
– Ты ему что-нибудь сказал?
– Не успел: когда он меня увидел, сразу же скрылся.
– Где?
– В зарослях. – Юра показал рукой. – Пойдём, поищем.
– Не надо, – сказал я. – Если бы он захотел с тобой поговорить, то никуда бы не ушёл… А, может, тебе всё это померещилось?
– Да нет, какой померещилось – я его видел как тебя, только пощупать не удалось… Как ты думаешь, кто это был?
– Трудно сказать. Вполне возможно, что это один из сокровенных старцев.
– А кто они такие?
– Их двенадцать человек – по числу апостолов; они живут в ущельях, в расселинах, одним словом, в труднодоступных местах – они разных национальностей; если кто-то из них умирает, на его место призывается один из афонских монахов; старцы молятся обо всём мире; если бы не их молитвы…
– Что тогда?
– Мир, возможно, уже не существовал бы. Согласно святогорскому преданию, они совершат последнюю Литургию на земле.
– Почему они избегают людей?
– Чтобы не нарушать молитвы. Они ушли из мира, и он умер для них.
– Неужели никто с ними не разговаривал?
– Исключения бывают и здесь.
Мы присели на траву.
Схимонах Арсений, насельник Большой Лавры, до пострижения в монашество восемнадцать лет был капитаном сардаров (охранников Святой Горы), а затем несколько лет пас овец; поэтому он знал Афон как пять своих пальцев; лесные массивы, полянки, тропинки, укромные пещеры, гроты, деревья с дуплами – всё сохранялось в его памяти так же надежно, как в современном компьютере. Когда он стал монахом, его назначили лесничим. Большую часть своего времени он проводил в лесу, поэтому нет ничего удивительного, что он познакомился с одним отшельником.
Однажды лесничий шёл со своим другом – отцом Макарием – из молдавского скита в
Лавру. Отец Макарий поинтересовался, не знает ли он кого-нибудь из отшельников. Лесничий замялся: ему не хотелось открывать тайну и в то же время не хотелось огорчать друга.
– Если я увижу сокровенного старца, то первым делом скажу, что я во всём виноват, – пообещал отец Макарий.
– Ну, коли так…
Лесничий свернул с дороги в густой, дикий лес и повел друга к морю, ориентируясь по только ему знакомым приметам. Через некоторое время они вышли к берегу. Скалы отвесно уходили вниз, они образовали трехсторонний колодец. Отец Макарий заглянул вниз, и у него закружилась голова.
– Отшельник живет внизу. Полезешь? – спросил лесничий.
– А как?
– Ползком.
– Назвался груздем – полезай в кузов, – ответил отец Макарий, понимая, что отступать некуда.
Медленно, с большими предосторожностями он начал спуск. Позже он рассказывал: на вершине Афона, когда собираешь в скалах неувядаемые цветы, лазить очень трудно, на каждом шагу рискуешь жизнью, а здесь – в сотни раз труднее. Преодолев несколько метров, отец Макарий скинул башмаки вниз, потому что они ему мешали; через несколько минут он избавился и от подрясника. Сколько времени занял спуск – час или больше, – отец Макарий не знал; он вздохнул с облегчением лишь тогда, когда его ноги коснулись дна колодца.
Монах огляделся и обнаружил небольшую пещеру, которая служила жилищем отшельнику, а потом и самого хозяина; тот сидел неподалеку на камне. Увидев незваного гостя, отшельник перекрестился, плюнул, быстрым шагом вошёл в пещеру и закрыл за собой дверцу. Отец Макарий сотворил молитву и постучал в неё. Ответа не было.
– Ты, наверно, принял меня за беса, – сказал он. – Не бойся: во-первых, я христианин, а, во-вторых, такой же монах, как и ты.
– Что тебе нужно? – спросил отшельник на чистом русском языке (лесничий предупредил, что старец прекрасно владеет пятью языками).
– Я пришёл посмотреть на тебя.
– Кто тебя привёл сюда – Бог или бес?
– Бог, – ответил отец Макарий.
– Кто бы тебя ни привёл, уходи – я никого не принимаю.
– Я скорей умру, чем уйду отсюда – твердо сказал гость.
– Какой же ты упрямец! Уходи и не досаждай мне!
– Не уйду!
Наступило молчание.
– Я знаю, кто указал тебе это место, – сказал отшельник, – На нём больше греха, чем на тебе.
– Не ругай его, отче. Это я во всём виноват, – сокрушённо произнёс отец Макарий.
– Прочти «Богородице Дево», – попросил старец.
Гость выполнил его просьбу.
Дверца со скрипом открылась.
– Что ты от меня хочешь?
– Благослови, отче! – Отец Макарий упал старцу в ноги.
– Бог благословит, – сказал тот и, сев на пороге, пригласил сесть и гостя.
В молчании прошёл примерно час.
– Ну, ступай откуда пришёл, – вставая, сказал отшельник.
– Скажи, отче, хотя бы одно слово на пользу моей душе, – смиренно попросил гость.
– Ну что я тебе скажу? Я человек грешный – вот всё, что я знаю. Я, как змея, прячусь от людей в нору.
– Ну хоть одно слово, – не отступал отец Макарий.
– Где ты живёшь? – спросил старец.
– В пещере на Керасях.
– Кто твой духовник?
– Отец Нифонт из Кавсокаливии.
– Рукодельничаешь?
– Да, делаю ложки.
– Какие?
– Простые и с «благословением» (с вырезанной благословляющей рукой).
– Я тебе советую: не делай больше ложек с «благословением».
– Почему? Их хорошо берут в Руссике и в Серае.
– Всё равно не делай.
– Отец Иероним, духовник Руссика, не возражает против таких ложек.
– Он опытный духовник, я знаю, но насчёт ложек он не прав. На ложке с «благословением» два креста: один – в благословляющей руке, а другой – на поруче. Враги Христа – сектанты, еретики, сатанисты – могут надругаться над ними. Чтобы избежать этого печального искушения, лучше таких ложек не делать.
– Хорошо, отче, – согласился гость. Помолчав, он спросил:
– Ты русский?
– Нет, болгарин.
– А где научился говорить по-русски?
– Я долго жил с одним русским старцем. На Морфине.
– Где ещё жил?
– В скиту Святая Анна, в Кавсокаливии, на Провате – всех мест не перечислить; я тут уже более восьмидесяти лет.
– Сколько же тебе годков?
Старец на секунду задумался.
– Почти сто двадцать.
– Чем ты питаешься?
– У меня есть побратим (по постригу от одного старца); он живет на острове, недалеко от Афона; через каждые три месяца приезжает ко мне и доставляет всё необходимое.
