Архимандрит Сергий (Страгородский) - Православное учение о спасении.
Обзор книги Архимандрит Сергий (Страгородский) - Православное учение о спасении.
Архимандрит Сергий (Страгородский)
Православное учение о спасении.
Биография
СЕ́РГИЙ (Иван Николаевич Страгородский), Патриарх Московский и всея Руси (1867-1944), рус. правосл. церк. деятель и богослов. Род. в Арзамасе Нижегородской губ. в семье священника. Окончил СПб. ДА (1890), приняв на последнем курсе монашество. В 1890-93 трудился на миссионерском поприще в Японии. По возвращении из Токио в течение 9 мес. вел курс Свящ. Писания НЗ в СПб. ДА, а затем был направлен архимандритом посольской церкви в Афины. В 1895 С. защитил магистерскую дисс. «Правосл. учение о спасении» (Серг. Пос., 1895), к-рая сразу же выдвинула его в первый ряд рус. богословов. В 1899 стал инспектором, а через год ректором СПб. ДА. В 1901 был хиротонисан во еп. Ямбургского. К этому периоду относится его участие в Петерб. религ. – филос. собраниях, организованных *Мережковским. В 1905 С. назначен архиеп. Финляндским и Выборгским (с 1911 – член Свят. Синода). В 1917 переведен на Нижегородскую кафедру. Принимал участие в Поместном соборе Рус. Правосл. Церкви. С 1927 С. как заместитель Патриаршего местоблюстителя посвятил себя делу урегулирования отношений между Церковью и сов. правительством. В период 1934-43 возглавлял Рус. Правосл. Церковь как Патриарший местоблюститель. Во время Второй мировой войны С. вдохновлял патриотич. деятельность своей паствы. В 1943 на соборе епископов С. был избран Патриархом Московским и всея Руси.
Краткое содержание
Опыт раскрытия нравственно-субъективной стороны спасения на основании св. Писания и творений святоотеческих. Так озаглавлен труд архимандрита (впоследствии патриарха Московского и всея Руси с 1943 года) Сергия (Страгородского). Это труд впервые для своего времени отражает довлевшую в богословских кругах (XVIII – начале XX вв.) латинскую схоластику в Православном богословии, и открывает библейское святоотеческое восприятие спасения. Автор отлично показывает ошибочность католического и протестанского учения о спасении.
Вместо предисловия.
Вопрос о личном спасении. (Речь перед защитой магистерской диссертации).
Введение. Часть I.
Происхождение правового жизнепонимания. Католичество. Протестантство, как поправка католичества. Призрачность протестантского спасения.
Введение. Часть II.
Католичество после протеста. Попытка объяснить начало новой жизни магическим превращением.
Глава 1. Правовое жизнепонимание пред судом Св. Писания и Св. Предания
Необходимость доброделания. Себялюбие, как основа правового жизнепонимания. Следы этого понимания в Св. Писании и Св. Предании. Невозможность с правовой точки зрения объяснить отношения Бога к человеку. Милость, как основной закон этих отношений. Заслуга de congruo. Извращение нравственной жизни при правовом понимании. Обличение наемничества св. отцами Церкви. Чем объяснить следы правового жизнепонимания в Св. Писании и Предании.
Глава 2. Вечная жизнь
Вечная жизнь, как Богопознание, как Богообщение. Святость как содержание вечного блаженства. Самоценность добра и его естественность для человека. Отсутствие чуждых нравственности начал в христианском учении о высшем благе.
Глава 3. Возмездие
Отношение настоящей жизни к будущей. Причина кажущейся потусторонности последней. Происхождение понятия возмездия. Учение о возмездии, как естественном следствии в Св. Писании; – в Св. Предании: у свв. Иринея Лионского, Григория Нисского, Макария Египетского, Ефрема Сирина, Василия Великого, Кирилла Иерусалимского, Иоанна Златоуста, Ипполита Римского. Понятие о Правде Божией.
Глава 4. Спасение
Отличие православного учения о спасении от правового. Учение о спасении в Ветхом Завете. В Новом Завете. Понятие о спасении в Св. Предании. Спасение, как дело нравственное, а не механическое. Прощение грехов. Несостоятельность протестантской пронунциации. Невменение, как домирное предположение всего домостроительства. Нравственный перелом, как внутренняя сущность оправдания. Учение о том в Св. Писании. У оо. Церкви: Кирилла Иерусалимского, Василия Великого, Григория Нисского, Григория Богослова, Иоанна Златоустого, Кирилла Александрийского, Ефрема Сирина, Иустина Мученика. Мысли преосв. Феофана. Облачение во Христа. Свободный акт решения, как основной в таинстве, вопреки западному превращению. Вывод о характере полученной праведности. Возможность утраты. Зачаточный характер праведности крещения. Задача последующей жизни человека.
Глава 5. Вера
Отличие православной и правовой точки зрения на вопрос об условиях спасения. Неопределенность в ответе на этот вопрос в Св. Писании и Предании. Способ разъяснения этой неопределенности. Вера, как единое условие спасения. Происхождение веры и ее действительность в душе человека. Ошибка протестантов. Значение веры в самом свободно-благодатном акте возрождения человека. Определение верой дальнейшей жизни человека. Вера, как начало жизни. В чем именно состоит спасительность веры? Вера и дела. Заключение: спасение по милости через веру.
Вместо предисловия
Ваше Bыcoкoпpeпoдoбиe и Мм. гг.!
Вашему просвещенному вниманию я предлагаю свою посильную попытку раскрыть на основании Св. Писания и творений святоотеческих православное учение о личном спасении, т. е. о том, в каком смысле и каким путем человек, каждая данная личность получает причастие истинной, вечной жизни. Не трудно определить побуждения, заставившие меня остановиться именно на этом отделе вероучения. Вопрос о жизни, о цели существования, – о том, как человеку жить, чтобы жить истинною жизнью,-поистине является альфой и омегой всякой философии и всякого религиозного учения. Как бы ни были отвлеченны, туманны, под час странны и даже нелепы логические построения того или другого мыслителя, но раз он действительно мыслитель, а не промышленник мысли, раз он хочет истины, хочет слова, исходящего из уст Божиих, а не хлеба,-последний конец и вместе точка отправления его философской работы все-таки будет он сам, его собственное положение в мире и такое или иное определение его жизненной задачи. Философия без выводов для жизни не есть философия, а пустая игра в философские слова.
Точно также и в религии. Знание о Боге только тогда будет иметь смысл для человека, когда Бог будет для него „Единым святым», носителем его идеалов, законодателем его жизни. И бесы веруют, говорит св. ап. Иаков, но они только трепещут. Для них лучше было бы совсем не знать о Боге, и они, конечно, предпочли бы состояние неведения своему теперешнему состоянию. Человек, который живет только минутой, который законом своего существования полагает лишь свою волю, свое хотение, – такой человек, конечно, иногда не будет много спорить о том, какую веру он исповедует. Для него все веры одинаково отвлеченны и бессодержательны, и, следовательно, одинаково безразличны. Истины веры могут интересовать его разве, как предмет спора, в котором он может обнаружить свои познания, свое остроумие, – будут интересовать его, может быть, в качестве его природного, национального достояния, – одним словом, могут быть интересны своей внешней стороной и по случайным причинам. Но истинности, но объективности и, поэтому, обязательности для себя этого вероучения такой человек понять и признать не может. Он видит только философские положения и выводы, видит только догмат и не замечает того жизненного уклада, который составляет на деле, в реальности содержание всех этих отвлеченных для него и невразумительных тонкостей догматики. „Кто говорить, что любит Бога, а брата своего ненавидит, тот лжец и нет в нем истины» (1 Ин. 4:20). 3нание Бога тогда действительно, когда оно сопровождается соответствующею жизнию, – когда человек по этому знанию себя устрояет.
Но жизнь является судьей человека не только в этом общем смысле, т. е. не в том только, верует или не верует он в то, что проповедует. Жизнь служит лучшим средством и для определения и выяснения подлинного мировоззрения человека или той или другой философской системы, равно как и для оценки этого мировоззрения. В вопросе о Боге, о мире и об общих отношениях между ними можно иногда ограничиться одной формой, только внешними соотношениями понятий, не задаваясь вопросом о том, что эта форма или эта оболочка в себе заключает, не доводя отвлеченных выводов до осязаемой, жизненной ясности. Вопросы эти, отвлеченные по самому существу своему, могут иногда и не требовать (по крайней мере, может показаться, что они не требуют) себе такого соответствия в наличной действительности, – это соответствие предполагается где-то вверху, вдали от этой жизни и от окружающей обстановки. Но лишь только человек опустится с высоты отвлечения вниз на землю к действительной жизни, лишь только он оставит бытие в его целом и займется, в частности, своей собственной личностью, постарается из общей основы вывести свои личные отношения к этому целому и к другим подобным же личностям, – тогда у него сразу же отнимается всякая возможность ограничиться одной формой, одним отвлечением. Как бы ни была стройна его система, как бы ни были хорошо приноровлены друг к другу разные его определения и выводы, – ни он сам, ни кто-нибудь другой в вопросе о жизни этой стройностью не удовлетворится. Необходимо будет показать, что в действительности-то соответствует этим стройным понятиям и выводам. Здесь и может обнаружиться призрачность, выдуманность многих теорий и систем. Все старательно и эффектно отделанное построение какого-нибудь мыслителя может разлететься в прах от одного этого прикосновения с жизнью, именно от одной невозможности подтвердить ссылкой на опыт свои умозрения.- Если же мировоззрение истинно, тогда, при сопоставлении с жизнию отвлеченные и малопонятные формулы и термины становятся ясными, понятными, почти осязаемыми, – тогда и действительная жизнь представятся уже не странным отрицанием философии, не грубой насмешкой над ее идеализмом, а наоборот ее разъяснением, комментарием, – прямым выводом из нее.
