Александр Мень - История религии. В поисках пути, истины и жизни. Том 2. Магизм и единобожие
Там мятежник был встречен как желанный гость. Дело в том, что фараон, который состоял в союзе с Соломоном, умер и теперь царствовал Сусаким I (935—914 гг.), мечтавший восстановить египетскую гегемонию в Сирии. Смуты в еврейском царстве внушали фараону надежды на успех.
* * *Таким образом, закат Соломона был омрачен его собственным отступничеством, неудачами и восстаниями. Едва только гробница в сионской цитадели приняла под свои своды тело царя, как северные колена заволновались. Старейшины племен образовали сильную оппозицию Иерусалиму. Ее вожди хотели, чтобы наследник Ровоам (Рехабеам) явился на их сходку в Сихем и там выслушал их условия. Ровоам вынужден был пойти на переговоры; северяне потребовали от него смягчения налогов и барщины. Но царь под влиянием своих молодых советников отвечал угрозами. Он высокомерно заявил, что если Соломон наказывал непокорных плетками, то он, Ровоам, будет стегать их бичами. Этот ответ вызвал взрыв возмущения и послужил сигналом к восстанию. Снова зазвучала старая песня северян:
Что нам за дело до Давида?
Нет у нас доли в сыне Иессея.
По шатрам своим, Израиль!
Теперь держись за свой дом, Давид!
В это время в Сихеме появился Иеровоам, спешно прибывший из Египта. Северяне единодушно провозгласили его царем. Чиновник Ровоама, который был послан к восставшим, был встречен градом камней. Ровоам едва успел бежать из Сихема и запереться в Иерусалиме. Единству Израильского царства был положен конец. Это произошло в 922 году. Область, управляемая династией Давида, сузилась до размеров колена Иудейского [629].
В политическом отношении раскол был губительным. Началась цепь братоубийственных войн. Палестина снова стала добычей соседей. Сусаким I не упустил случая вмешаться в борьбу Севера и Юга. Вероятно, призванный на помощь Иеровоамом, он вторгся в Палестину, взял богатый выкуп у иудейского царя, а потом прошел как победитель и по землям своего недавнего союзника. В победной надписи, установленной после этого похода в Фивах, Сусаким перечисляет многие десятки захваченных им еврейских городов. Его триумфальная плита была поставлена в Меггидо. Только смерть помешала фараону окончательно овладеть раздробленной страной [630]. Воспользовались ослаблением Израиля и сирийцы Дамаска: в союзе с Иудеей они нанесли Эфраиму тяжелые поражения.
Тем не менее «разделение царств» имело, как это ни странно, положительное значение. «Будущность Израиля в области религии, — как верно отмечал Ренан, — зависела от степени свободы, которой будут пользоваться пророки» [631]. А между тем монархия Соломонова типа угрожала задушить проявление свободного духа. Не случайно к восстанию был причастен пророк Ахия. А впоследствии пророк Самея протестовал против попыток Ровоама отвоевать власть над Севером.
Ослабление царской власти в обеих частях Израиля обеспечило возможность проповеди независимых взглядов и открытой религиозной оппозиции против власть имущих.
* * *В Иерусалиме бедствие было воспринято как кара Ягве за грехи Соломона [632]. Однако Ровоам, будучи сыном амонитянки, почитательницы бога Милхома, религиозной щепетильностью не отличался. К тому же ему вообще было свойственно упрямство, и он не отменил ничего из порядков, бывших при отце. Только его внук Аса (913-873) начал планомерную и решительную борьбу против язычества, побуждаемый проповедью пророка Азарии [633]. Преемник Асы — царь Иосафат (873-849) — посылал священников в иудейские города с книгой «Закона Ягве», чтобы они наставляли народ [634]. Таким образом, в первые десятилетия после раскола Иудея сумела в какой-то степени преодолеть посеянный Соломоном соблазн. Совершенно иную картину мы видим в северном Эфраимском, или Израильском, царстве.
* * *Иеровоам I (922-901) оказался во главе царства по размерам гораздо большего, чем Иудея, и где сосредоточивалось основное крестьянское население. Здесь были наиболее прочные староханаанские традиции. Древние города: Вефиль, Сихем, Дан — связывали себя с великими героями прошлого Иаковом, Моисеем, Иисусом Навином, Деворой, Самсоном, Гедеоном. Здесь жила основная часть хананеев. Управлять этой разнородной и строптивой массой было нелегко. Дух независимости, который послужил отделению от дома Давидова, мог пошатнуть любой трон.
Резиденцией Иеровоама сначала был Сихем, но потом он покинул его, поселившись в Фирце. Однако основная трудность заключалась не в выборе столицы. Нужно было решать вопрос религиозного единства Эфраима. Дело в том, что Иерусалим с Ковчегом и храмом стал постепенно даже в глазах северян общенациональной святыней. Храм, встреченный поначалу несколько холодно, приобретал популярность. В Иерусалим на торжественные богослужения стекались люди со всей Палестины.
Иеровоам I понимал, что это угрожает его престижу, и решил ослабить привлекательность иудейской столицы сооружением собственного храма. Выбор его пал на Вефиль. Здесь издревле было ханаанское святилище. Говорили, что сам патриарх Иаков называл это место «домом Божиим» и приносил здесь жертвы. Вефильский храм был установлен на высоком холме, и перед ним сооружен большой жертвенник. Знаком присутствия Божества здесь были уже не херувимы, как в храме Иерусалимском, а священный бык [635]. Таким выбором царь, очевидно, шел навстречу старой склонности северных колен к этому символу. Для простого народа он уже вскоре стал образом Самого Ягве. О нем говорили: «Это Бог наш, который вывел нас из земли Египетской» [636]. Уступив языческим инстинктам толпы, Иеровоам низвел ягвизм на уровень примитивной земледельческой религии. Деревянный бык, покрытый листовым золотом, превратился в настоящего идола, которому оказывались божеские почести.
Кроме царского святилища Иеровоам учредил и второе — в Дане, на северной окраине подвластных ему земель. Еще в смутную эпоху Судей здесь был построен храм с изображением Ягве [637]. Теперь вместо изображения Иеровоам приказал установить в Дане священного быка, такого же, как в Вефиле.
Для новых храмов был назначен штат жрецов и установлены праздники, чтобы отвлечь паломников от Иерусалима. Народ приводил во дворы храмов жертвенных животных, и после совершения обрядов начинался веселый пир «пред лицом Ягве». Эти торжества мало чем отличались от ритуальных трапез язычников. Но мало этого: царь стал, вероятно, считаясь с местными ханаанскими обычаями, покровительствовать некоторым старым культам. Таким образом, он пошел по стопам Соломона и толкал Израиль на путь синкретизма, угроза которого стала теперь столь же реальной, как и при Судьях. Впоследствии пророки окрестили это двоеверие «грехом Иеровоамовым», а его священных быков в насмешку называли «телятами» и «телками».
К сожалению, очень мало известно о реакции ревнителей веры тех лет на религиозную политику Иеровоама. Но есть свидетельства.того, что она вызвала протест с самого начала. Языческий характер новоучрежденного северного «ягвизма» был разгадан скоро. Уже во время первого праздника в Вефиле, когда Иеровоам готовился принести жертву, некий «человек Божий» из Иудеи явился на торжество и в присутствии царя проклял нечестивый царский алтарь. Пророк Ахия, который еще при Соломоне поддерживал Иеровоама, теперь отвернулся от него, предсказывая падение его дома [638].
И действительно, династия пресеклась уже на сыне Иеровоама, убитом заговорщиками. Это было начало династических смут и переворотов, которые не прекращались до самой гибели Северного царства в 722 г. Половина эфраимских царей погибла насильственной смертью. В Иудее верность дому Давида подкреплялась религиозными мотивами. На Севере их не было, и поэтому монархия там находилась постоянно под дамокловым мечом. Это не значит, впрочем, что цари Эфраима были людьми колеблющимися и слабыми. Библия при всей антипатии к ним не умалчивает ни об их военных подвигах, ни о положительных сторонах их правления.
Одним из наиболее выдающихся властителей Эфраима был Омри (876-869), имя которого стяжало известность на всем Востоке. Поколение спустя ассирийцы продолжали называть Израиль «Бит Хумри», т. е. дом или царство Омри. Надпись на знаменитом памятнике моавитского царя Меши свидетельствует о том, что Омри покорил Моав и взимал с него дань в виде отар овец [639].
Омри купил землю на вершине холма близ Сихема и построил там крепость Шомрон, или Самарию. Она стала новой столицей Эфраимского царства, способной выдержать длительную осаду. Это была разумная мера, т. к. на востоке впервые появились ассирийские армии. Тир и Сидон откупились от завоевателей богатыми дарами, и они ушли восвояси. Но можно было в любой момент ждать нового нападения.
