Духовные отца Арсения - Отец Арсений
И вот в таком состоянии я ворвалась к Елене Александровне, матери Юрия, и его сестре Надежде. Почему к ним? Не знала тогда. Пока ехала, бежала, шла, возникала мысль: они выгонят, проклянут, жена их сына и брата оскорбила, опозорила его своим поступком. Бросилась к Елене Александровне и Наде и стала рассказывать обо всем происшедшем, ожидая пощечин, грубых слов, крика: «Вон из дома!», – но произошло совершенно противоположное. Обняв меня, Елена Александровна и Надя ласково и нежно стали успокаивать, привели в порядок мою одежду, не задали ни одного вопроса, только Елена Александровна пророчески сказала: «Кира, у тебя обязательно будет ребенок, его надо сохранить, готовься стать матерью. Ты с сегодняшнего дня будешь жить у нас. Пойдете с Надей на Молчановку и возьмете вещи».
Я не верила, не хотела верить, что, возможно, будет ребенок, но через десять дней поняла: Елена Александровна права.
Прожила в семье Елены Александровны три года десять месяцев. Вам не понять, как я жила? Жила любимой оберегаемой дочерью, о которой заботилась вся семья: Елена Александровна, Александр Николаевич – отец Юрия, Надя. Рождение Кати было непритворной радостью для всех, родилась внучка, племянница, которую выхаживали, кормили, заботились и любили. Когда приехал Юрий, они продолжали заботиться о Кате, а потом и о нашем приемном сыне Сергее. Катя настолько любила бабушку Лену и тетю Надю, что мне казалось что Юрий и я находились далеко на втором плане, – вероятно, так и должно было быть.
Вот такой бессвязной и в то же время полной греха была моя исповедь о. Арсению. Я замолкла, о. Арсений безмолвно перебирал кожаные четки и внимательно смотрел на иконы, огоньки лампады и пламя одинокой свечи. Двигались на стенах тени, я стояла на коленях, ожидая жестких слов осуждения и, возможно, отказа в прощении. Становилось все страшнее и страшнее, сейчас решалась моя духовная судьба, но батюшка обнял меня за плечи и тихим проникновенным голосом сказал:
«В 1943 г., 27 января, в день святой равноапостольной Нины, в лагере ночью и днем беспрерывно молил Господа, Пресвятую Богородицу и святую Нину спасти тебя. Гибель твоя была не в совершенном падении, а после. Знал тебя, понимал, можешь лишить себя жизни, спасаясь от позора, стыда и омерзительности совершенного, или вернуться к тому человеку. Молил Господа спасти от того и другого, послать людей, способных удержать от окончательного греховного падения или от собственного самоуничтожения. Ответь, возникали у тебя такие мысли?»
«Да, батюшка! На улицах было затемнение, хотелось броситься под трамвай, мелькала мысль вернуться к тому человеку, он любил меня до самозабвения, надежды на прощение Юрия не было, но непреодолимая, непонятная сила влекла к Елене Александровне».
«Я умолял Господа, Пресвятую Богородицу и святую Нину помочь тебе, спасти и удержать, и они услышали мои молитвы и привели в семью Юрия, вот почему ты пришла к ним. По человеческим законам после совершенного такого падения к родным мужа не приходят и не рассказывают.
Отчетливо помню этот день в лагере, ты постоянно возникала в моем сознании, видел совершенный тобой поступок, тебя, почти обезумевшую и бежавшую по темным улицам Москвы, твои путаные, беспорядочные мысли и успокоился только тогда, когда Елена Александровна и Надя обняли и оставили у себя. Ты говорила, что не понимала, почему пришла в семью Юрия, теперь знаешь. Юрий и ты не только мои духовные дети, но одни из самых близких по духу друзей. Господь услышал мою молитву и спас тебя, а Пресвятая Богородица взяла под свое покровительство. Молясь о всех своих, никогда не забывай в молитвах отца Кати – Дмитрия, он – хороший человек и пришел к Богу».
Потрясение мое было неимоверным, потому что никто не знал о случившемся 27 января 1943 г. и об имени этого человека, отца Кати – Дмитрия, но о. Арсений знал.
«Прошло пятнадцать лет, время сгладило события прошлого в вашей памяти, ты исповедовалась у о. Петра много раз, просила прощения, он дал отпущение грехов, но твой грех – смертный, и Господь на суде Своем спросит еще тебя. Да будет воля Твоя, Господи.
Ни вразумлений, ни наставлений давать не буду, ты долго и тяжело переживала случившееся, сжигая себя огнем раскаяния. Властью духовной, данной мне Господом, прощаю и разрешаю, иди и впредь старайся ни в чем не грешить и всегда помни: людей, подобных Елене Александровне, Надежде и Александру Николаевичу, найти почти невозможно, а человека, равного, как ты любишь говорить, «твоему Юрию», – еще труднее. Я люблю вас обоих, моих друзей и духовных детей. Позови ко мне Юрия».
Когда о. Арсений волновался или уходил в себя, он мог, не замечая, называть человека то на «ты», то на «Вы».
Я позвала Юрия, о. Арсений повернулся к иконам, и мы стали молиться. Он поставил нас на колени, благословил иконой Владимирской Божией Матери, и мы приложились потом к кресту.
Читаю написанные воспоминания и ощущаю бессвязность, повторы, перечитываю и перечитываю, но по-другому написать не могу, пусть все останется так, как есть. Происшедшее в 1943 г. оставило неизгладимый след в моей душе и никогда не исчезнет.
Дети наши, Катя и Сергей, тоже находились под духовным руководством нашего батюшки, хотя в последние годы своей жизни он все больше и больше направлял их к о. Алексею («Алеша студент») в Калужскую область.
Почти все годы, когда о. Арсений изредка приезжал в Москву или его «принудительно» увозили в клинику или больницу, после этого, выходя из лечебных учреждений, он жил у нас (квартира была трехкомнатная, Сергей и Катя имели свою квартиру недалеко от нас) или у Наташи, Люды, Ирины, и москвичи шли к тем, у кого он находился, для исповеди, совета, бесед, и тогда творилось нечто невообразимое. Кухня наша заваливалась десятками килограммов кураги, ядрами грецкого ореха, витаминами, мандаринами, клубникой, всем, что можно было достать, купить в это время года. Помню: Сергей Семенович (Сережа) притащил десять бутылок прекрасного кагора с медом и алоэ и убедительно доказывал, что это средство поможет о. Арсению. Наш батюшка смеялся, но постепенно, за десять дней, к моей радости, приходящие выпили настойку. Дни пребывания о. Арсения в Москве были праздником для всех, но особенно для тех, у кого он жил.
Бывали дни, когда о. Арсений хотел поехать на какое-нибудь кладбище или просто проехаться по улицам, которые когда-то знал и любил. Тогда обыкновенно Юрий или Василий Иванович брали такси и полдня путешествовали с одного конца Москвы до другого.
Добавлю к написанному, что не один раз порывалась рассказать о содеянном Юрию, но он всегда говорил: «Не надо, все прошло, я по-прежнему люблю тебя и поднимать это прошлое не хочу». Только о. Арсений и Елена Александровна с Надей знали все обо мне.
Удивительные люди были Елена Александровна и Надя, их слова «ты наша дочь», заботы обо мне и Кате в голодные трудные годы войны согревали мою грешную душу, помогали переносить тяжесть совершенного и давали уверенность, надежду на то, что Юрий простит меня. Никогда ни одного слова осуждения или намека не слышала я в семье Юрия за то, что совершила. Вся семья Юрия и я постоянно молились вполголоса, потому что жили в коммунальной квартире, читала всегда Надя.
Закончу о себе. Катя родилась в клинике, которой заведовала Ольга, продержавшая меня лишний месяц. Роды были тяжелыми, мне был 41 год, врачи опасались за мою жизнь, но Господь был милостив и, перенеся все трудности, я возвратилась к Елене Александровне, где в общей сложности прожила три года и десять месяцев. Моя мама и отец до глубины души были возмущены моим падением и рождением Кати, они любили Юрия и понимали, какой унижающий удар я нанесла ему своим поступком. Только после его приезда отношения наладились. Мое ожидание ребенка, рождение Кати вначале удивило моих друзей, но когда все увидели, что я живу у родителей мужа, возникла «легенда», что в 1942 г. Юрий приезжал из армии на несколько дней и Катя – его дочь. Хотя Юрий вскользь подтверждал этот слух, я всегда молчала, и это еще более убеждало окружающих в его достоверности. Иногда я задумывалась, как бы я отнеслась, если бы Юрий привел в дом ребенка от другой женщины? Человеческая любовь бывает крайне жестокой, и возникает часто желание мстить. Только любовь подлинного христианина, в душе которого глубоко укоренилась вера в Господа, способна простить то, что человек без веры или с малой верой никогда не простит.
Сейчас, когда я пишу воспоминания, Кате 24 года, Сергею 25 лет, я уже бабушка и помогаю воспитывать Лену трех лет и Надю двух лет. В 1964 г. произошло невероятное. Катя и Сергей дружили с самого раннего детства, но оказалось, что полюбили друг друга давно, и когда Кате исполнился 21 год, а Сергею 22 года, поехали в день преподобного Сергия, 18 июля, к о. Арсению просить благословения на брак, ничего не сказав ни отцу, ни мне. 20 июля возвратились радостные, но смущенные, и объявили: «Отец Арсений благословил нас на брак, венчать будет о. Алексей в церкви в августе месяце». В душу Юрия и мою легла обида: как же первыми не сказать отцу и матери? Смущаясь, объяснили, что еще год тому назад говорили с о. Арсением о браке, и он сказал: «Проверьте, проверьте себя, подождите и приезжайте, когда Кате будет 21 год». Они так и сделали.
