Питер Вашингтон - Бабуин мадам Блаватской
Кришнамурти уже давно говорил, что не может вспомнить своего прошлого. Теперь он развил это отрицательное ощущение в положительную доктрину, проповедующую необходимость психологического и духовного освобождения с помощью ощущения текущего момента, "настоящего", которое может освободить от оков прошлой истории и желаний, направленных в будущее. Его слова были очень близки как к христианской, так и к индуистской мистике, он рассуждал о Доме Смерти — смерти прошлого, который является и Домом Освобождения.
То, что Кришнамурти когда-то боролся, возможно, все еще боролся с желанием, совершенно ясно видно из его последних бесед, в которых он часто возвращается к вопросу о сексе. В "Необходимости перемен", например, он рассуждает о том, как: "Секс играет необычайно важную роль в нашей жизни, потому что это, возможно, единственно глубокое и непосредственное ощущение, какое у нас есть… Этот акт настолько прекрасен, что мы испытываем привязанность к нему, так что становимся зависимыми. Зависимость требует продолжения… Человек настолько связан интеллектуально, семьей, обществом, социальной моралью, религиозными предписаниями — что только это единственное отношение остается не лишенным свободы и яркости. Таким образом, секс приобретает необычайную значимость… Освобождая сознание от пут подражания, авторитета, конформизма и религиозных предписаний, секс занимает свое важное место, но он не может быть самоцелью. С этого момента человек понимает, что свобода необходима для любви"[406].
Двусмысленное использование слов "мы" и "человек" может указывать на неприятное расхождение между общественным образом аскета и частной реальностью любви. Кажется, будто Кришнамурти испытывал потребность высказаться, но вынужден был использовать безличные термины.
Без сомнения, такая необходимость усугублялась собственным весьма затруднительным положением, в котором он оказался: пленник истории, в самой грубой форме. Ибо ссора с Раджагопалом и Розалиндой, оказавшая влияние на их последующую жизнь, затрагивала и финансовые вопросы. В 1958 г. в Индии Кришна подписал очень важный документ, передающий все авторские права на KWINC Раджагопалу как президенту, обладающему правом поверенного на все его публикации. А они к тому времени означали довольно приличную сумму. Причины этого шага неясны. Тот факт, что международное авторское соглашение должно было вступить в силу в этом году и продолжительное отсутствие Кришнамурти в Охайе, вероятно, были непосредственным поводом, как предполагает Мэри Летьенс, но что бы ни побудило его к этому, власть, которую он сам предоставил Раджагопалу, стала на протяжении почти тридцати лет объектом жестоких тяжб.
Оставляя в стороне личные отношения, дело заключалось в нежелании Кришнамурти хоть как-то заниматься финансовыми делами своих предприятий, которые были оставлены исключительно на попечение Раджагопала. Несколькими годами раньше, хотя он и не мог вспомнить этого, Кришнамурти даже вышел из совета попечителей. Понятно, что за тридцать лет правления, с уступчивым советом под рукой, Раджагопал приобрел полную власть над KWINC. Как бы ни старался Кришнамурти отодвинуть его в тень в других сферах, здесь он сохранял главенствующее положение.
Раздражение Раджагопала тем, что он считал безответственностью и эгоизмом Кришнамурти, усилившееся после ухудшения отношений с Розалиндой, теперь дошло до точки кипения, и Кришнамурти, когда он подал прошение, отказали в возвращении в совет попечителей. Раджагопал, объявивший, что устал нянчиться с Кришнамурти, также отказался устраивать его поездки за пределами Америки и начал подвергать сомнению его расходы. Кришнамурти, со своей стороны, стал жаловаться друзьям, что Раджагопал совсем отстранил его от американских фондов, поставив в зависимость от друзей и доходов с английских трестов.
Положение еще более осложнялось тем, что не все фонды, входившие в KWINC, получали доходы от авторских прав, — они также включали пожертвования богатых спонсоров; некоторые из них были обеспокоены растущей властью Раджагопала и его трениями с Кришнамурти. Запутанная сеть компаний и счетов росла, и только Раджагопалу была известна вся информация о них. Тем не менее, несмотря на ухудшавшиеся отношения, Кришнамурти продолжал регулярно посещать Охай до 1961 г., когда Раджагопал и Розалинда развелись.
С 1961 по 1965 г., под давлением Розалинды, Кришнамурти держался вдали от Охайя, проживая в Индии и Европе, а в 1968 г. он формально вышел из KWINC, основав первый независимый Фонд Кришнамурти, с писательницей Мэри Кадоган в качестве секретаря. Последовали судебные тяжбы между KWINC и Фондом Кришнамурти по поводу имущества, напоминавшие процессы между Кришнамурти и Теософским Обществом за сорок лет до того. В 1974 г. Раджагопал обеспечил себе пенсию, пожизненное владение своим жилищем и контроль над авторскими правами Кришнамурти до 1968 г.; но другие судебные процедуры, подогреваемые взаимными обвинениями, длились еще двадцать лет. Они закончились только со смертью Кришнамурти в 1986 г. Розалинда и Раджагопал пережили его.
В других же отношениях последние двадцать лет были спокойными. Хрупкий с виду Кришнамурти оказался на редкость крепким и стойким. Он путешествовал по миру и беседовал. Многое в его жизни повторялось, многое представляло противоречие. Незадолго до его смерти, в Бруквуде началось строительство роскошного Центра Кришнамурти. Но он сам вставил правило в устав Фонда Кришнамурти, что никто не должен обладать полномочиями для передачи его "учения". Он так и не решил, что же именно должно передаваться.
Скорее всего он почувствовал облегчение от решения поручить составление своей официальной биографии своему испытанному другу Мэри Летьенс. Основной ее задачей была точная передача фактов жизни Кришнамурти, причем она поясняла их в свете собственных бесед с Кришнамурти, в которых она была заинтересована тем более, что ее волновала природа духовного опыта. Она верила, что ее друг описывает реальность, но находила, что трудно воспринять то, что он описывает, и то, на что указывает это описание. Задача отнюдь не делалась проще от того, что она записывала своеобразную драму, действующими лицами в которой в числе прочих была она и ее семья.
Когда они бились над проблемой, которая касалась Учителей Мудрости, над проблемой источника и достоверности, ее расспросы заставляли Кришнамурти нервничать. Откуда исходит Духовная Мудрость? Какова ее цель? Кришнамурти часто говорил, что не существует источника, что Учителя — это иллюзия, что каждое сознание находится во Вселенной наедине с собственными отражениями; но в записных книжках и беседах он снова и снова упоминал о Силе, которая овладела им, которую он узнал в юности и которую в период своей теософской славы часто испытывал в форме визитов Учителей, а затем в менее ощутимых образах.
Однажды у Летьенс было озарение, нечто вроде ощущения той "силы", которую Кришнамурти имел в виду. Это случилось в Бруквуде, когда она проходила мимо открытой двери в гостиную и почувствовала необычное пульсирующее присутствие, шедшее с того места, где она только что разговаривала с собеседником[407]. Другие также свидетельствовали о подобных ощущениях. Казалось, именно эта сила была в основе не только учения Кришнамурти, но и его собственного существования, хотя она и отличалась от них. Сталкиваясь с такой силой, он полагал, что его сознание представляет собой классическую пустоту — сосуд, через который эта сила проходит[408], - и что потребовались столетия для того, чтобы возник "он" как уникальное существо, о котором в таких случаях он говорил в третьем лице.
Один из способов разрешить противоречия — и тот самый, к которому прибегал сам Кришнамурти — поместить духовный источник внутрь себя. Таково было решение мистиков всех времен, начиная с древних буддистов и средневековых христиан до друга Кришнамурти Олдоса Хаксли. Более значимо то, что подобный подход важен и для индуистской доктрины Адвайты Веданты, которая отождествляет душу с аспектом той абсолютной реальности, к которой она стремится. Кришнамурти всегда настаивал на том, чтобы личности сами творили свою судьбу. Но этим он просто оживлял древнее учение — делал то, что и ожидала от него теософия. Прислушиваясь к голосу глубинного "я", Кришнамурти, возможно, возвращался к аскетическому образу мышления его индуистских предков.
Глава 20
ОТ СИСТЕМЫ К ИСТОЧНИКУ
После того, как умерли Успенский и Гурджиев, их ученики буквально осиротели. Казалось, что наконец-то им предстоит испытание, к которому их в течение долгих лет готовили учителя — взять на себя ответственность за собственную жизнь в окружающем мире. Но поскольку большинство из них стало учениками именно потому, что им трудно было принимать решения и за двадцать или даже тридцать лет они настолько привыкли исполнять приказания, постольку о независимости не могло быть и речи. Кроме того, Работа проводилась в закрытых и иерархически устроенных группах: для приверженцев учения не существовало никакого внешнего мира. Смысл их жизни был связан целиком с участием в делах группы и состоял в подчинении Учителю. Проблема, таким образом, заключалась не в том, как прожить самостоятельно, а как реорганизовать группу или найти нового лидера.
