Артур Форд - Жизнь после смерти в изложении Джерома Эллисона
Помимо моего непосредственного знакомства с несколькими направлениями научной мысли, я испытал и другие встречи. Встреча с Иоганандой вывела меня из довольно узкой колеи «деревенского» христианства моего детства. Даже одной встречи с Иоганандой было достаточно, чтобы почувствовать, что ты находишься рядом с великим человеком — человеком глубоких знаний, непоколебимой цельности, абсолютного мужества и бесконечного сострадания. И всё же эта грандиозная личность полностью сформировалась и развилась вне нашей иудейско-христианской традиции! Его учение затронуло меня так глубоко, что я остро осознал тот факт, что глубокая и истинная мудрость может возникать и в других странах света, а не только в ограниченных условиях культуры, в которой мне суждено было родиться, — культуры в некоторых важных отношениях удивительно узкой. Эти встречи побудили меня заняться изучением интеллектуальной истории других народов. И когда я вновь обратился к иудейско-христианской вере моего времени и места, то я вернулся в неё обогащённым способностью понимать неизмеримо больше.
Вернёмся теперь к нашей теме — условиям существования в мире после смерти.
Мы увидим далее, что евреи времени Ветхого завета были пионерами не только в том, что признали потусторонний мир и описали его, но также и в том, что открыли единого бога в природе и социальном процессе. В течение двух веков перед Рождеством Христовым палестинские евреи подвергались влиянию идей греков, зороастрийцев, вавилонян и персов, что неким образом изменило их древнюю концепцию жизни после смерти. Прежде у них считалось, что мёртвые уходят в Шеол, сумрачное и бесцветное царство теней, наподобие греческого Гадеса. Теперь евреи в своём большинстве говорили о «том свете» как о жизни, в которой тело человека возобновляется и полностью обладает умственной энергией и сознанием. Если первоначально заслуги человека в этом мире почти не принимались во внимание, то теперь заговорили о царстве праведников — «рае», «Эдемском саде», «Лоне Авраамовом», «Подножии Трона». В древних еврейских писаниях упоминается об «Аврааме, которого Бог поместил в Эдемском саду», «О нашем господине Моисее, ушедшем в Эдем», «О святом Иуде в Лоне Авраамовом». Все эти образы содержат позитивные, заряженные энергией элементы: продолжение активной деятельности личности, живое сознание, личное общение друг с другом и совместные действия, окружение, которое могло служить для наслаждения и быть источником прекрасного. В то время среди евреев не было согласия — да у них его и раньше не было — относительно самой природы посмертной жизни, но эти новые элементы принесли с собой и новый волнующий интерес к её миру.
Древние евреи, несмотря на то что их пророки гневно обличали «колдунов (астрологов) и медиумов», сознавали связь между миром живых и миром бесплотных и зачастую наводили мосты между ними с помощью медиумов. Известный пример — спиритический сеанс царя Саула с женщиной-медиумом в Аэндоре — вполне доказывает, что евреи времён Саула знали о том, что личность продолжает жить после смерти, сохраняя полную память, интеллект, способность узнавать других и быть узнанной и другие атрибуты активной личности. Библия сообщает нам об этом случае достаточно подробно:
«…Тогда Саул сказал слугам своим: сыщите мне женщину-волшебницу, и я пойду к ней и спрошу её. И отвечали ему слуги его: здесь в Аэндоре есть женщина-волшебница.
И снял с себя Саул одежды свои и надел другие, и пошёл сам и два человека с ним, и пришли они к женщине ночью. И сказал ей Саул: прошу тебя, поворожи мне и выведи мне, о ком я скажу тебе.
Но женщина отвечала ему: ты знаешь, что сделал Саул, как выгнал он из страны волшебников и гадателей; для чего же ты расставляешь сеть душе моей, на погибель мне?
И поклялся ей Саул Господом, говоря: жив Господь! Не будет тебе беды за это дело.
Тогда женщина спросила: кого же вывесть тебе? И отвечал он: Самуила выведи мне.
И увидела женщина Самуила и громко вскрикнула; и обратилась женщина к Саулу, говоря: зачем ты обманул меня? Ты — Саул.
И сказал ей царь: не бойся; что ты видишь? И отвечала женщина: вижу как бы Бога, выходящего из земли.
Какой он видом? — спросил у неё Саул. Она сказала: выходит из земли муж престарелый, одетый в длинную одежду. Тогда узнал Саул, что это Самуил, и пал лицом на землю и поклонился.
И сказал Самуил Саулу: для чего ты тревожишь меня, чтобы я вышел?..»
Евреи — почитатели Иеговы оставили нам в Библии историю религии в эволюции, в процессе которой различные представления о потустороннем мире или идеи, его отрицавшие, сменяли друг друга. Начиная со II века до н. э. многие евреи понимали душу человека как сущность «я», возникающую до того, как она обретает своё физическое тело, и переживающую его. С этими представлениями смешивалось и учение о воскресении — самого физического тела или достаточно точной его копии, что в конечном счёте и должно было обеспечить человеку приемлемую жизнь после смерти.
Но Иисус из Назарета говорил о жизни после смерти так, как никто другой ещё не говорил. Он говорил об этих мирах, этих царствах, столь далёких для большинства людей, с той определённостью, уверенностью и убедительностью, каким обладает только тот, кто действительно бывал там и знает. Он намеренно избегал сколько-нибудь подробных описаний сцен посмертной жизни: «Ибо вы не смогли бы вынести это». Очевидно, он чувствовал, что простой и прямолинейный ум его учеников ещё не был тогда готов понять всю сложность существования жизни после смерти. Он также ясно показал, что не желает, чтобы раздумья и предположения о загробной жизни помешали исполнению жизненно важного, насущных требований настоящего. В его учении всегда подчёркивается императив настоящего и земного. Жизнь, прожитая в стремлении к пониманию и любви, усиливающемуся день ото дня, подразумевал Иисус, приведёт к своему удовлетворительному продолжению в другом мире, без чрезмерных размышлений о ней.
Иисус, однако, нередко и приподнимал занавес, позволяя заглянуть в будущее, по ту сторону бытия. «В доме Отца Моего обителей много, а если бы это было не так, я сказал бы вам». Так нам даётся понять, что диапазон условий и состояний сознания, достижимых в более высоких сферах бытия, не ограничен. Он неустанно подчёркивал важность земной жизни как арены духовного развития. Так, например, в Евангелии от Луки он говорит о нищем Лазаре и богаче. В его притче рассказывается о них обоих, перешедших в потусторонний мир вскоре после своей смерти; братья же богатого продолжают всё ещё жить на земле, и он знает, что они делают. Богачу трудно приспособиться к новым условиям, он больше не может получать, что ему хочется, отдавая распоряжения другим; деньги в этом новом измерении бытия не могут проложить ему дорогу. Однако для души Лазаря земные страдания принесли большую пользу и помогли ей созреть. Он оказывается в Лоне Авраамовом. Интересно отметить, что Иисус очень мало придаёт значения представлению об «аде» как месте мучений и наказания за грехи, которое так широко использовали христианские пастыри в средние века и во времена более поздние, чтобы вселить страх в сердца своих прихожан. У того богача, по-видимому, было столько же шансов созреть духовно, как и у любого другого, для этого ему следовало только освободиться от фальшивых понятий и представлений о жизни, которые тянули его назад. Новый «Гадес» представляется нам как «промежуточное» место отдыха, своего рода контрольнопропускной пункт, где души останавливаются в своём путешествии, где оценивается, в каком направлении нуждается их дальнейшее развитие. Сам Иисус, согласно раннему христианскому преданию, известному как «Апостольское Кредо», позднее считавшемуся апокрифом, «спустился» туда, перед тем как после своего распятия на кресте явиться людям в своём духовном (часто называемом — «астральном») теле.
Ради просвещения тех своих учеников, которые, как он считал, «могли выдержать это», Иисус, будучи величайшим медиумом, включил их в свой сеанс, на котором явились Моисей и Илья. Ставшие свидетелями этого апостолы Пётр, Яков и Иоанн находились под длительным впечатлением от увиденного, — той излучающей свет жизни, какой достигли пророки, высокодуховные личности, после своей биологической смерти.
Когда Иисуса вместе с двумя разбойниками прибили гвоздями к крестам и когда наступила агония распятых, Иисус мог с уверенностью сказать раскаивающемуся разбойнику: «ныне же ты будешь со мною, в раю». Рай, в том смысле слова, в каком его употребляли евреи того времени, не отождествлялся с близостью к Создателю, не отождествлялся с «небесами». Это было одно из названий для «места отдыха» сразу же после смерти. Хорошо засвидетельствованные слова Иисуса ещё раз подтверждают, что в «загробной жизни» — во всех её фазах — люди продолжают жить в полном сознании и узнают друг друга.
