Ольга Обнорская - Сад Учителя
Истинная собранность — это есть наивысшая напряжённость Жизни; Жизни, готовой в вас обратиться в любую сторону, в любой момент. В своём великом напряжении человек прост, прям. Он не поучает никого, он не морализует — он живёт. Он одухотворён Жизнью, и она через него творчески проявляет себя. Мне кажется, что это так просто, друзья мои, так просто, что даже не требуется особых условий для того, чтобы понять это, кроме одного: иметь великую жажду раскрыть в себе этот живой источник Жизни и черпать из него.
Кр.
‹…› Ваша Л.
31.10.36
Доброе утро! Сегодня опять чудесный день. ‹…›
Вчера я видела сон… Он какой-то вещий. Я Вам расскажу: «Где-то на каком-то дворе между домами (небольшой город типа провинции) стою я и какие-то мои близкие, но кто, не знаю… Идёт дождь, сначала слабо, потом превращается в ливень; все прячутся, и я тоже становлюсь под крышу. И вдруг вижу, что вместе с потоками дождя падает с неба огонь синевато-жёлтый. И это очень страшно. И тут же возле меня спускается с неба деревянная свеча. Она огромная и похожа на круглое бревно, но посредине, как и у свечи, горит огонь. И эта деревянная свеча опять поднимается в воздух на крышу того дома, где я живу, и поджигает его. Я кричу тем, что со мною:
— Смотрите, смотрите, она поджигает мой дом.
А кто-то говорит:
— Это очень хорошо. И пусть горит. А мы уйдём отсюда.
И мы направляемся к воротам. Но я говорю:
— Но ведь кругом люди, и они спят. Надо разбудить их.
И кто-то из тех, что со мною, опять отвечает:
— Не надо. Они сами проснутся, когда придёт их время.
И мы продолжаем уходить… Тогда я опять говорю:
— Может быть, вернуться в дом и взять там какие-либо вещи, пока не поздно?
И мне отвечают:
— Нет, брать с собой ничего не надо оттуда. Пусть всё сгорит.
И мы выходим на большую дорогу. А в руках у меня какие-то стеклянные пустые вещи, которые прижимаю к себе, и я смотрю в удивлении на них: зачем это я их несу с собой? А дорога широкая и большая, и, несмотря на тревогу, какая-то радость в сердце — что нет ничего, что привязывало, и весь мир лежит перед тобой…»
И я проснулась. И вот этот сон не забывается. Он вещий. Я знаю… Но ещё не умею понять его до конца. ‹…›
Ваша Л.
3.11.36
Сегодня день необычный… День великого счастья и… великой боли. Но о боли я Вам писать ничего не буду, а только о счастье. Сегодня днём налетело счастье, и вот что оно нашептало мне, когда я сидела на берегу моря:
Друзья, примите весть. В эти солнечные и короткие дни, когда осень отдаёт нам свои последние улыбки и готовится вступить зима, сердце как-то особенно трепещет от нежности… От нежности к этому короткому угасанию, к этой умиротворённости природы, принимающей своё скорое молчание. Друзья, не так ли и сердца наши должны учиться у природы, вступая в Жизнь, встречать в глубокой умиротворённости все чувства. Нельзя сразу стать богами, но открыть в себе человечность, приоткрыть душу навстречу льющимся звукам, свету и аромату — это может каждый из нас. Я хочу только сказать, что в такие дни у меня особенно много нежности в сердце к каждому из вас и каждому хочется напомнить, что он — это я и я — это он. Не чуждайтесь себя-меня, мы с вами — одно. Там, где я обрёл тишину и покой, — обретёте и вы, важно только насколько интенсивно вы желаете и чувствуете этот трепет экстаза. Мне кажется, что гораздо лучше не заглушать в себе голоса природы, чем давить его аскетическими упражнениями, когда всё ваше существо ещё в расцвете сил и энергии. Поймите меня, друзья мои, всё в мире гармонично. Все мы струны, протянутые в одном общем аккорде, но каждая звучит так, как свойственно только ей. Нельзя перетягивать, иначе струна лопнет, но добиться, чтобы струна звучала так, как ей свойственно, — необходимо. Это всё, друзья. И ещё я скажу всем вам про великую Радость, которая, зародившись в веках, скоро пронесётся над нами, как могучая волна, как весна Жизни, и те, кто могут и кто уже достаточно зрелы, чтобы ощутить это, почувствует в себе небывалый расцвет: и силы, и Жизни (творчества) и счастья.
Кр.
Это всё.
Эта передача налетела какой-то тёплой волной. Я почувствовала её нарастание ещё лёжа на террасе и (увы, не побежала!) доплелась до моря. Сегодня день счастья. После этой передачи я сидела у моря, и трепет вдохновения пронёсся в сердце. Я написала одним взмахом, без помарок стихи — вот они:
О, Боже, я за всё тебя благодарю:
За то, что я дышу, смотрю и осязаю,
За то, что я люблю, за то, что я горю,
За то, что с каждым днём неотвратимо таю.
За то, что предо мной морская дышит даль,
За то, что Радостью делиться я умею,
Что запах осени как розовый миндаль,
За то, что до краёв я счастьем пламенею.
За то, что я люблю, за то, что я горю,
За то, что не усох мой жизненный поток,
Что сердцем трепетным я биться не устану,
За то, что над землёй подняться мне помог,
За то, что на земле мне выжег рану,
За то, что близится Тобою данный срок
И кончатся отсчитанные муки.
И распустившийся сверкающий цветок
Я передам в протянутые руки.
Это тебе мой дар. Четвёртый… ‹…›
Ваша Л.
4.11.36
Я шла к морю. Было уже около пяти часов. ‹…›
Я села на берегу лицом к заходящему солнцу и вот посылаю Вам это благоухание из сада У.:
«Я подошла к терраске. У. молча мне сделал знак приблизиться и сесть у его ног. У. был задумчив. Его прекрасное лицо было серьёзно и глаза смотрели вдаль… Великая тишина овеяла меня… Наконец У. тихо сказал:
Открой глаза и запиши слова мои.
Священной любви трепет в сердцах людей означает ступень возрождения. Умейте учуять в себе Любовь и дайте ей раскрыть крылья зари огненной. Не таитесь и не бегите Её. Через Любовь счастье осеняет сердца Ваши. Там, где сердце, как кадильница, курится фимиамом Любви, — там вечное сверкание света, звука и аромата. Пребудьте мудрыми в сердцах ваших и умейте принять не только выражения Любви, но и Силу, которую Она несёт в себе, излучаясь в вас! Пребудьте сверкающими, когда Любовь коснётся часа вашего, ибо она животворит и в трепетном сверкании, звезде подобной, Она подъемлет ваше сердце, как жертвенную чашу, и прольёт в мир.
Всё. Закрой глаза.
Я опять была возле У.
— Встань на колени, — сказал У., — и я благословлю тебя на великое счастье, на великую муку и на свершение…
Я склонилась перед У., и он благословил меня. Когда я подняла лицо и взглянула на У., в его глазах сверкали как бы непролитые слёзы.
— О, У., — прошептала я, поражённая, — в твоих глазах слёзы.
— Глаза У. провидят дальше, чем глаза ученика, и слёзы наши не стынут. Иди, дитя, и пребывай в мире сердца.
И У. отпустил меня».
Закат разметал по небу огненные арки и какие-то багровые крылья, море чуть плескалось… Быстро смеркалось. Я прочитала Ваше письмо. Оно вонзилось в моё сердце острой болью. Почему? Я не сумею Вам объяснить. Я попыталась это сделать там же на берегу, набросав это маленькое письмо «К Снегурочке»…
Ваша Л.
8.11.36
Я сижу на берегу и молюсь заходящему солнцу. Я говорю ему: «Я завтра уезжаю… Я скоро перестану видеть тебя, благослови меня своим светом». Я молюсь морю, которое всегда давало мне столько силы, и говорю ему: «Дай мне от твоей чистоты, от твоей глубины». И я молюсь закату: «Дай мне пламенеть, не жалея себя…»
— О, мир! Благослови меня, идущую к людям. Я понесу им своё сердце и всё то чудесное, что мне дала Жизнь! Помоги мне не расплескать этот источник счастья…
Любимый, завтра я начну свой полёт к Вам… Я ещё больна…
Завтра 9-го мы рано уезжаем в Сочи. Я не писала Вам эти дни. Я Вам написала те чудесные слова, что получила для Вас 3-го, но лишь завтра я смогу послать их. После них трудно писать что-либо. Я принимаю в каком-то великом блаженстве нашу приближающуюся встречу. Смогу ли я выразить Вам всё то, что я думаю и чувствую… Я хочу быть для Вас тоже той, которая «не любит и не ненавидит»… Вы научите меня бесстрастью. Меня Жизнь никогда этому не учила, и жар моего сердца касался всего… Но я склоняюсь ниц, в великой тишине сердца и говорю: «Научи меня бесстрастью!»
Л.
1
Намёк на происшествие, которое меня взволновало на прошлых днях.
