Елена Блаватская - Корни ритуализма в церкви и масонстве
Раннее христианство – происходя от древнего масонства – имело свои особые рукопожатия, пароли и степени посвящения. «Масонство» – это древний термин, но он вошел в употребление в нашей эре очень поздно. Павел называет себя «мастером-строителем», и он был таковым. Древние масоны называли себя различными именами, и большинство александрийских эклектиков, теософов Аммония Саккаса и поздних неоплатоников, фактически были масонами. Все они были связаны обетом таинства, считали себя Братством, и также имели знаки отличия. Эклектики, или филалетиане, включали в свои ряды наиболее талантливых и образованных ученых того времени, так же, как и некоторых коронованных особ. Автор «Эклектической философии» говорит:
Их доктрины были переняты язычниками и христианами в Азии и Европе, и в одно время казалось, что все благоприятствует общему слиянию религиозных верований. Их принимали императоры Александр Север и Юлиан. Их преобладающее влияние на религиозные представления возбуждали ревность у христиан Александрии. Школа была перенесена в Афины и, в конце концов закрыта императором Юстинианом. Ее преподаватели удалились в Персию,[10] где приобрели многочисленных учеников.
Быть может, могут показаться интересными и еще кое-какие детали. Мы знаем, что элевсинские мистерии пережили все остальные. В то время как тайные культы малых богов, таких как: культы куретов и дактилов, поклонение Адонису, кабирам, и даже культы древнего Египта, полностью исчезли под мстительной и жестокой рукой безжалостного Феодосия,[11] элевсинии не могли быть столь легко ликвидированы. Они были, поистине, религией человечества, и сияли во всем своем древнем великолепии, если даже не в своей первозданной чистоте. Потребовалось несколько веков, чтобы уничтожить их, и они не могли быть полностью подавлены вплоть до 396 года нашей эры. Именно тогда «строители высшего, или городского Храма» впервые появились на сцене и начали безжалостно внедрять свои ритуалы и специфические догмы в нарождающуюся, постоянно борющуюся и конфликтующую церковь. Тройное Санктус римско-католической мессы – это тройное S…S…S… этих ранних масонов, и современный префикс к их документам или «любому написанному balustre – начальные буквы Salutem, или Здравия», – как это ловко объясняет один масон. «Это тройное масонское приветствие является наиболее древним из всех благопожеланий». (Рагон).
XI
Но они не ограничили лишь только этим свои прививки, которые они делали дереву христианства. В ходе элевсинских мистерий вино представляло Бахуса, Цереру – хлеб, или зерно.[12] Теперь Церера, или Деметра, была женским производящим принципом земли; супругой Отца Эфира, или Зевса; и Бахус, сын Зевса-Юпитера, был проявлением своего отца: другими словами, Церера и Бахус были персонификациями Субстанции и Духа, двух животворящих принципов в природе и на земле. Иерофант-инициатор символически предлагал перед заключительным откровением мистерий вино и хлеб кандидату, который ел и пил в знак того, что дух должен оживить материю: то есть божественная мудрость Высшей Личности должна войти внутрь и овладеть его внутренней Личностью, или Душой, посредством чего она должна открыться ему.
Этот ритуал был принят христианской церковью. Функции иерофанта, который назывался «отцом», перешли теперь как неотъемлемая часть – но при отсутствии знания – к «отцу», или священнику, который сегодня осуществляет то же самое причастие. Иисус называет себя виноградной лозой, и своего «Отца» – виноградарем; и его распоряжение во время Тайной Вечери показывает его глубокое знание символического значения хлеба и вина, и его отождествление с λογοι [логосами] древних. «Тот, кто ест мою плоть и пьет мою кровь имеет жизнь вечную». «Трудно говорить это», – добавил он… «Слова (rhemata, или тайные изречения), которые я говорю вам, суть Дух и Жизнь». Они были таковы; потому что «это Дух, который оживляет». Кроме того, эти rhemata Иисуса поистине являются тайными изречениями Посвященного.
Но между этим возвышенным ритуалом, столь же старым, как и символизм, и его поздними антропоморфическими интерпретациями, известными ныне как пресуществление, пролегает пропасть церковной софистики. С какой же силой это восклицание – «Горе вам, законники, ибо вы утеряли ключи знания», (и не позволяете даже сегодня передавать гнозис другим людям); с какой же удесятеренной силой, говорю я, можно отнести его скорее к нашему времени, чем к тому. Да; этим гнозисом «вы не прониклись сами, и воспрепятствуете тем, кто вникает в него», и все еще препятствуют до сих пор. Но не одни современные священнослужители несут на себе ответственность за это. Масоны, потомки, или во всяком случае преемники «строителей высшего Храма» во времена мистерий, которые должны бы знать это лучше, отнеслись бы с пренебрежением и презрением к любому среди своих собственных братьев, кто напомнил бы им об их истинном происхождении. Некоторые крупные современные ученые и каббалисты, которые являются масонами, претерпели много худшее обращение, нежели просто холодный прием, от своих собственных братьев. И это всегда все та же самая старая, очень старая история. Даже Рагон, в свое время наиболее ученый из всех масонов нашего века, жалуется на это такими словами:
Все древние повествования свидетельствуют о том, что посвящения в древние времена имели внушительный церемониал и навсегда оставались в памяти благодаря великим истинам, которые раскрывались в них, и знанию, которое из них возникало. И все же существуют некоторые современные масоны, полуученые, которые торопятся назвать шарлатанами всех тех, кто успешно напоминает и объясняет им эти древние церемонии! (Cours. Philos., стр. 87, прим. [2]).
XII
Vanitas vanitatum [суета сует]! – и нет ничего нового под солнцем. «Литания Девы Марии» доказывает это наиболее очевидным образом. Папа Григорий I ввел культ Девы Марии, и Халкидонский собор провозгласил ее матерью Бога. Но автор литании не проявил даже некоего приличия (или это было результатом его умственных способностей?), чтобы наделить ее какими-либо другими, кроме языческих, определений и титулов, как я это сейчас покажу. Ни одного символа, ни одной метафоры в этой знаменитой литании, кроме тех, которые принадлежали к целой толпе богинь; все они Царицы, Девы или Матери; эти три титула относились к Изиде, Рее, Кибеле, Диане, Люцифере, Луцине, Луне, Теллус (Земле), Латоне, имеющей три формы, Прозерпине, Гекате, Юноне, Весте, Церере, Левкофее, Астарте, небесной Венере и Урании, Alma Venus (Благой Венере), и т. д., и т. д., и т. д.
Кроме первоначального обозначения троицы (эзотерической, или – Отца, Матери и Сына), не имело ли это западное тримурти (три лика) в масонском пантеоне такого значения: «Солнце, Луна и Преподобный»? – и это несомненно является неким видоизменением германских и нордических: Огня, Солнца и Луны.
Быть может, внутреннее понимание этого, побудило масона Дж. М. Рагона описать как свой символ веры таким образом:
Для меня Сын – это то же самое, что и Гор, сын Осириса и Изиды; он есть СОЛНЦЕ, которое каждый год спасает мир от бесплодия и всеобщего вымирания рас.
И он продолжает говорить о специальной литании Девы Марии, храмах, праздниках, мессах и церковных службах, паломничествах, песнопениях, якобинцах, францисканцах, весталках, чудесах, ex voto [обетах], убежищах, статуях, и т. д., и т. д., и т. д.
Де Мальвиль, крупный еврейский ученый и переводчик раввинистической литературы, заметил, что евреи давали луне все те же самые имена, которые в литании используются для прославления Девы. Он обнаружил в литании Иисуса все отличительные признаки Осириса – Вечного Солнца, и Гора – Годового Солнца.
И он доказал это.
Mater Christi – это мать Искупителя старых масонов, который является Солнцем. Οι πολλοι [простолюдины] в Египте утверждали, что ребенок, символ великой центральной звезды, Гор, был сыном Усира и Иссы (Осириса и Изиды), чьи души давали жизнь после их смерти Солнцу и Луне. Изида стала у финикийцев Астартой, – под этим именем они поклонялись Луне, представленной в виде женщины с рогами, символизирующими полумесяц. Астарту воображали во время осеннего равноденствия, после поражения ее мужа (Солнца), побежденного Принцем Тьмы и опустившегося в Гадес, оплакивающей потерю своего супруга, который также был и ее сыном, так же как и Изида оплакивала своего супруга, брата и сына (Осириса-Гора). Астарта держит в руках крестообразный жезл, обычный крест, и плачет, стоя на лунном серпе. Христианская Дева Мария очень часто представляется таким же образом, стоящей на новой луне, окруженной звездами и оплакивающей своего сына juxta crucem lacrymosa dum pendebat (см. Stabat Mater Dolorosa). Не является ли она наследницей Изиды и Астарты? – спрашивает автор.
