Дан Борисов - Взгляд на жизнь с другой стороны. Ближе к вечеру
В армии, с солдатами было проще - игрушечней. В армии, даже когда ты делаешь какое-то дело, ты не работаешь, ты служишь. Как собачка на задних лапках. В армии всё становится серьезным во время боевых действий, а всё остальное время, это игра.
Я поначалу прикинулся шлангом, объявил, что не разбираюсь в трикотаже, специальность, дескать, другая. Сами они не знали мою институтскую специальность, на самом деле, я вполне прилично разбирался в ихнем трикотаже, но хорошо, что не знали, благодаря этому я, получая зарплату технолога, весьма приличную, по тем временам, проработал больше месяца слесарем РМЦ.
РМЦ - это место, где делают капитальный ремонт основного оборудования, чулочные автоматы там разбирались до станины, а потом, собирались из новых запчастей, обкатывались и возвращались в цех. Это была очень хорошая учеба. Во-первых, я влез в тонкости оборудования; во-вторых, в курилке познакомился с рабочими не в виде начальника в пиджаке и при галстуке, а в замасленной робе, с одного уровня.
Я вообще, серьезно подходил к работе. Я взялся делать чуждую себе продукцию, женскую - колготки, что может быть непонятней для мужика? Чтобы как-то начать понимать, что такое качество колготок, я иногда разгуливал по дому в халате и в колготках! Оказалось, что одеть их на себя гораздо сложней, чем снять с кого-нибудь.
Черт знает что, конечно, все эти примерки, но понятие появилось.
За такую самоотверженность иногда бывали награды, в основном в виде премий по БРИЗу. Но случались и менее материальные формы, однажды, например, в итальянском торгпредстве был показ продукции фирмы Омса, лучшего тогда производителя колготок в мире. Хозяин фирмы рассчитывал, что придут торгаши, а наше хитрое министерство легкой промышленности собрало производственников, чтобы поучились, а еще лучше украли какие-нибудь секреты.
В качестве манекенщиц по подиуму гуляли две симпатичные итальянки: Мисс Италия-82 и Мисс еще чего-то там, а с нашей стороны - действительно манекенщицы от Славы Зайцева. Манекенщицы в полном смысле этого слова. Надо сказать, это был праздник в рабочее время. Гвоздем программы были не секреты Омса и даже не девочки, тем более, что эти вешалки от Зайцева, мало того что непривлекательные, сами по себе, еще и закрывали свои спичкообразные ноги, с висящими на них колготками, толстыми свитерами по самые коленки. Гвоздем программы был фуршет, без которого тогда не обходилась ни одна встреча с зарубежными коллегами. Мы уклюкались со старшим мастером до того, что полезли на подиум целоваться с Миссами, которые при таком близком соприкосновении оказались раза в полтора выше меня ростом, а старшего мастера - в два. Никто нас за эти поцелуйчики не осудил.
Еще помню скучные рожи итальянцев, когда их в нашей фабричной столовой кормили серыми советскими макаронами. Это уже были другие итальянцы - те, которые делали для нас оборудование.
На фабрике была специальная группа людей, отвечавшая за встречи комиссий и иностранных делегаций. Они заранее составляли план мероприятий по облапошиванию этих групп товарищей и запудриванию их мозгов. Пока я был начальником НОТ, мне приходилось по должности участвовать в этом, потом я самоустранился от этой непроходимой тупости. Особенно это относится к угощениям.
На фабрике была обычная совковая столовка. Мы ели там, привыкли. У заведующего была широкая красная физиономия и Жигули того же цвета, очень приличная по тем временам машина. А еще он строил дачу. Однажды он привез на эту дачу доски с фабрики, из строительного цеха, а разгружать по позднему времени поленился. Решил, что утром, со свежими силами. а ночью пошел дождь и утром вышел заведующий. и что же он видит?
Анекдот:
- Доктор, дайте мне таблетки от жадности. И побольше, доктор, побольше!
Машину он перегрузил. Халява же! А ночью, во время дождя, доски стали еще тяжелее. и вмяли крышу до уровня капота и багажника.
Но я не об этом. Я об угощении иностранцев в нашей столовой. Я им несколько раз говорил, что иностранцев лучше кормить чем-нибудь сугубо русским. Например, итальянцы, я думаю, с удовольствием поели бы окрошки и какие-нибудь блинчики с мясом или с творогом, а японцам я бы дал рыбу и свежие овощи. Нет! Итальянцев кормили осклизлыми серыми макаронами с недозрелым сыром, а японцам подавали картошку с жареным мясом или котлетами.
Итальянцы делали вид что едят. Хотя, глядя на их постные рожи, я представлял себе, что меня, где-нибудь в Неаполе угощают щами из тухлой капусты, а вместо мяса положена нечищеная вобла. И следят, чтобы съел. Это же ваше русское, вы это любите.
А японцы вообще ничего не ели из столовского ассортимента, но с ними было интересно. Особенно часто приезжал один парень из Мицубиси. Он много рассказывал о жизни в Японии. Однажды он меня очень удивил, сказав, что на нашей фабрике организация труда гораздо лучше, чем у них. А нас всё время уверяли, что мы отстаем от них лет на двадцать, а то и больше! Ему вообще нравилось в России, но в нашей столовой он всё равно ничего не ел.
На фабрике мы с женой получили летнее место отдыха, о котором я мечтал в ЕПИ и так и не дождался, хоть и был председателем ОСВОДа - базу отдыха на Истринском водохранилище. Первый раз меня туда привез Дядькин, назовем его так. Он пришел на фабрику через месяц после меня, но я его первое время не замечал. Потом я принял его за проверяющего. Не может же мужик работать бухгалтером! на самом деле. Я встречал его в туалете Белого дома, так у нас называлось фабрикоуправление. Я там курил. Коллектив женский, зачем мозолить глаза с сигаретой, а туалет большой, кратность воздухообмена соответствует. Он тоже курил в туалете, потом скрывался в бухгалтерии.
Почему-то мы долго, недели две-три, курили сами по себе, пока не познакомились.
На Истре мы отдыхали в картонных домиках. Не Хилтон, конечно, но сама обстановка соснового бора у чистой воды, пристань с лодками, тишина, крупные окуни на живца под корягами. Это во многом нейтрализовало моё нежелание работать на фабрике. А работать мне там было неприятно не только из-за директриссы, прежде всего, из-за контингента ИТР. Причем, с рабочими я себя чувствовал вполне нормально, я от них не ждал ничего выше их уровня и, когда это случалось, то доставляло только удовольствие. Но от ИТР ждешь полного понимания, некоторой раскрепощенности, а здесь это были совсем не те люди, к которым я привык в институтах.
Они, в основном, начинали свой стаж на рабочих местах, учились заочно, потом получали инженерные должности. В некотором смысле это было бы хорошо, но не имея ни знаний, ни широты взглядов, большинство имело достаточное количество гонора, соответствовавшее нынешнему их положению. Впрочем, были приятные исключения. И потом, я не понимаю, как можно всю жизнь работать на одном и том же месте. Естественно, что прожитая долгая жизнь кажется таким людям одним мгновением.
Кстати, у меня работала вязальщицей мать Скво. Она видно кому-то что-то рассказала, сарафанное радио донесло информацию до моей жены, которая с тех пор и по сей день не может избавиться от ревности к моему прошлому. Жена тогда работала здесь же на фабрике начальницей сырьевой лаборатории. Работать с женой на одном предприятии совсем не подарок, не смотря на кажущееся удобство.
5. Фиолетовый треугольник
Этот тринадцатилетний период моей истории, начавшийся с моим приходом на фабрику, был, наверное, самым тяжелым в жизни. Это была сплошная воловья работа. Как будто кто-то всё время подгонял меня, толкал в спину: давай, давай, работай. Правда, в год, когда умер Брежнев, у меня организовалась серьёзная передышка.
Осенью того года мы с семьей ездили на юг, к морю и там, видимо с грязной посуды в столовках, я подцепил желтуху. После отпуска я был на работе всего один день. Я чувствовал себя простуженным, меня весь день знобило. Теща, ездившая с нами на Юг, еще не уехала тогда и жила у нас.
В тот день она сварила жирный борщ. Надо сказать, что теща у меня была хохлушкой и в борщах разбиралась. Знаете, как готовится настоящий украинский борщ? Сначала толчется сало, потом. что я рассказываю? кто пробовал, знает. Придя домой, я налил себе стопку водки, съел тарелку этого борща, который казался, как нельзя кстати, и лег в постель. При простуде, может быть и полегчало бы, но при желтухе. это такой удар по печени! Примерно через час мне стало совсем плохо, температура поднялась до сорока. Наутро пришел врач и поставил диагноз: ОРЗ. Дня три я пролежал дома и сам уже стал замечать у себя симптомы совсем не простудного заболевания, но, почему-то, не стал вызывать врача на дом, а сам пошел в поликлинику.
У моего участкового терапевта сидела большая очередь. Я попросил поднять руки тех, кто болел желтухой. Никого не нашлось, тогда я порекомендовал им пропустить меня без очереди. Женщина врач, когда я зашел, что-то писала за столом. Не поднимая головы, она указала рукой на стул. Она, наверно, была потомком Юлия Цезаря, потому что, разговаривая со мной, так и не поднимала головы от своей рукописной работы. Как бы завершая разговор, она предложила:
