Лю Юй - Секреты китайской медитации.
Шестой Патриарх сказал:
Хоть недостатки есть у них, а не у нас, какая разница? – Мы тоже, как они, не правы{84}.
Поэтому, мы не должны культивировать ум, проводящий грань различия между добром и злом и между собой и другими. Если мы служим другим так же, как это делали Будды и Бодхисаттвы, мы сможем сеять семена Бодхи повсюду и собирать урожаи прекрасных плодов. Тогда никакие страсти не удержат нас в рабстве.
Двенадцать разделов Трипитаки Махаяны были изложены Всем Миром Чтимым по причине наличия у нас трех ядов: похотливости, злобы и глупости. Поэтому, цели этих двенадцати разделов Трипитаки таковы: дисциплина (шила), невозмутимость ума (самадхи) и мудрость (праджня). Они предназначены помочь нам устранить желания, достичь четырех безграничных состояний ума Будды: доброты (майтри), сострадания (каруны), радости (мудиты){85} и беспристрастия (упекши){86}, а также всех аттрибутов спасения{87}, чтобы устранить иллюзию неведения и порочность глупости с целью достижения добродетели совершенной мудрости и благопристойной дхармакайи. Если мы можем придерживаться такой линии поведения, сокровища Лотоса{88} обнаружатся повсюду.
Сегодня большинство из вас, прибывших сюда на чаньскую неделю, является добродетельными мирянами (упасаками). Вам нужно должным образом обуздать свой ум и избавиться от всякого рабства. Сейчас я расскажу вам еще одну гун-ань, чтобы вы могли следовать примеру, приведенному в ней. Если я не расскажу ее, то, боюсь, вы не станете обладателями Сокровища и вернетесь домой с пустыми руками, а я буду виновен в том, что не оправдал вашего доверия. Пожалуйста, слушайте внимательно:
Во времена династии Тан, жил упасака по имени Пан-юнь, известный также под именем Дао-сюань. Родом он был из города Хэн Ян, что в провинции Хунань. Он был поначалу ученым конфуцианцем, и с юных лет, осознавая тщетность страстей, искал истину.
В начале правления Чжэнь-юаня (785-804), он услышал о школе Учителя Ши-тоу и пришел к нему за наставлениями. (Когда он увидел Учителя), он спросил его: "Кто тот человек, который не принимает все дхармы в отличие от своих товарищей?"{89} Ши-тоу вытянул руку и закрыл рот Пан-юню. Посетитель мгновенно понял значение этого жеста{90}.
Однажды, Ши-тоу спросил Пан-юня: "Поскольку ты видел этого старика, [то есть мэнь], что после этого ты каждый день делаешь?" Пан-юнь ответил: "Если ты меня спрашиваешь, что я делаю, то я не знаю как открыть рот (чтобы сказать об этом)". Затем он представил Ши-тоу следующие стихи:
Особого нет ничего в делах моих повседневных. Я просто в гармонии с этим{91} живу, Нигде не принимая и не отвергая ничего, И ничего не утверждая и не отрицая. Почему говорят, что цвет пурпурный и красный различны?{92}
Нет ни одной частицы пыли на голубой горе{93}. Но разве то не чудо, не волшебства ли сила, Что я ведро с водою несу, и собираю хворост?{94} Ши-тоу понравились стихи и он спросил Пан-юня: "Ты присоединишься к сангхе (общине) или останешься упасакой (мирянином)?" Пан-юнь ответил: "Я поступлю так, как мне вздумается", и не стал брить голову.{95}
Потом, Пан-юнь пошел к Учителю Ма-цзы и спросил его: "Кто тот человек, который не принимает все дхармы в отличие от своих товарищей?" Ма-цзы ответил: "Я тебе скажу, если ты выпьешь всю воду в Западной Реке".{96} Услышав это, Пан-юнь мгновенно пробудился до понимания этой глубокой доктрины. Он пробыл два года в этом монастыре (где жил Ма-цзы).
После полного осознания своей изначальной природы, этот упасака оставил все мирские занятия, выбросил в реку Сянь все свое состояние, состоявшее из 10000 стопок золотых и серебряных монет, и стал зарабатывать себе на жизнь изготовлением бамбуковых изделий.
Однажды, болтая со своей женой о доктрине не-рожден-ного, этот упасака сказал: "Трудно! Трудно! Трудно! Это походит на распаковку и распределение десяти грузов кунжу-товых семян на вершине дерева.{97}"
Его жена воскликнула: "Легко! Легко! Легко! Сто травяных былинок, как указывал Учитель.{98}"
Услышав их диалог, их дочь Лин-чжао сказала, смеясь:
"Послушайте, старички! Как вы можете говорить такое?" Упасака спросил дочь: "Ну, а ты что скажешь?" Она ответила: "Это не трудно! Это не легко! Когда ты голоден, ты ешь, а когда утомишься, ложишься спать"{99}
Пан-юнь хлопнул в ладоши, засмеялся и сказал: "У моего сына не будет жены, а у моей дочери не будет мужа. Мы все останемся вместе и будем говорить на языке не-рожден-ного. С тех пор он начал выражаться красноречиво и убедительно, и им везде восхищались.
Когда этот упасака покидал Учителя Ё-шаня, тот послал десять чаньских монахов, чтоб те его проводили до входной двери (монастыря). Указывая пальцем на падающий снег, упасака сказал им: "Хороший снег! Снежинки не падают куда попало". Один чаньский монах, по имени Цюань, спросил его: "Куда они падают?" Упасака ударил Цюаня по лицу, и тот сказал: "Нельзя вести себя так небрежно". Упасака ответил: "Ну какой ты чаньский монах! Бог мертвых тебя не пропустит". Цюань спросил: "Что же тогда почтенный упасака имеет в виду?" Упасака шлепнул его еще раз и сказал: "Ты видишь, как слепой, и говоришь, как немой.{100}
Этот упасака часто посещал места, где читались и комментировались сутры. Однажды, он слушал истолкование Алмазной Сутры, и когда комментатор подошел к вопросу о не существовании эго и личности, он спросил: "Достопочтенный господин, поскольку нет ни "я", ни "не-я", то кто сейчас дает толкование сутрам и кто слушает?" Так как комментатор не смог ответить, упасака сказал: "Хоть я и мирянин, но кое-что понимаю". Комментатор спросил его:
"Какова интерпретация уважаемого ynacaки?" Упасака ответил следующими стихами:
И эго, и личность – иллюзия,
Кто близок тогда, кто далек?
Совет мой: оставь комментарии.
С прямым постиженьем они не сравнимы.
Природа Мудрости Алмазной
Не знает инородной пыли.{101}
Слова "я слышу", "верю", "принимаю"
Бессмысленны, но как уловка применимы.
Прослушав стихи, комментатор был восхищен (правильной интерпретацией) и похвалил (упасаку).
Однажды этот упасака спросил Лин-чжао: "Как ты понимаешь слова древних: <Ясно, что былинок травы сотня. Ясно, что это указания патриарха>?"
Лин-чжао ответила: "О, старичок, как ты можешь говорить такое?"
Упасака спросил ее: "А как ты это скажешь?"
Лин-чжао ответила: "Ясно, что былинок травы сотня. Ясно, что это указания Патриарха"{102}
Упасака одобрительно рассмеялся.
Когда он узнал, что скоро умрет, он сказал Лин-чжао:
"Выйди и посмотри, рано сейчас или поздно? Если полдень, дай мне знать".
Лин-чжао вышла, и, вернувшись, сказала:
"Солнце в средней части неба, но, к сожалению, его сожрала небесная собака.{103} Отец, почему бы тебе не выйти и не взглянуть?"
Поверив ее словам, он покинул свое сидение и вышел. После этого, Лин-чжао (воспользовавшись отсутствием отца) поднялась на его сидение, села, скрестив ноги, соединила ладони вместе и покинула этот мир.
Когда упасака вернулся, он увидел, что Лин-чжао умерла, и сказал со вздохом: "Моя дочь была остроумна и ушла раньше меня". Так что он отложил на неделю свою смерть, чтобы похоронить дочь.
Когда мировой судья Ю-ти зашел поинтересоваться здоровьем упасаки, тот сказал ему:
Дай обет все отбросить, что есть.
Остерегайся истины, которой нет.{104}
Жизнь в этом (смертном) мире
Всего лишь тень, всего лишь эхо.
Сказав это, он положил голову на колени мирового судьи и отошел в мир иной. Его тело, во исполнение его воли, было кремировано, а пепел был брошен в озеро.
Его жена узнала о смерти своего мужа и пришла сказать сыну об этом. Когда сын услышал о смерти отца, он прекратил работу в поле, уперся подбородком в ручку своей мотыги и умер, стоя. Будучи свидетелем всех этих трех, следующих друг за другом, событий, мать удалилась в неизвестное место и жила там в уединении.
Как видите, вся семья из четырех человек обладала сверхъестественными силами и могла совершать чудеса. Эти миряне, которые были упасаками, как вы, были людьми. высоких достижений. В настоящее время невозможно найти людей таких выдающихся способностей не только среди упасак (и упасик), но даже среди монахов и монахинь, которые не лучше меня, Сюй-юня. Какой позор!
Теперь давайте снова усердно упражняться!
Седьмой ДеньДорогие друзья, разрешите мне поздравить вас с теми достойными приобретениями, которые вы накопили за чань-скую неделю, заканчивающуюся сегодня. Согласно установленному правилу, те из вас, кто на опыте постиг истину, должны выйти вперед в этом зале, как это делали прежде кандидаты, сдававшие экзамены на ученую степень в императорском дворце. Поскольку сегодня мы вывешиваем список сдавших экзамен, то это должен быть день поздравлений. Однако почтенный настоятель был настолько сострадателен, что решил продлить чаньскую сессию еще на одну неделю с тем, чтобы мы все смогли приложить дополнительные усилия для достижения дальнейшего прогресса (в самосовершенствовании).
