Чёрный Лис - Цветы глухих улиц
– Честно говоря, Анатес, – не знаю, – я подпер лицо руками и пристально уставился в поверхность стола, сам не ведая, что могу обнаружить нового в крошках хлеба и линиях полировки. – Я долго занимался исследованием отраженных миров, но ничего путного там не нашел. Однажды я попробовал даже остаться в понравившемся мире, но попытка провалилась. С тех пор я поставил большой и жирный крест на любых путешествиях туда…
– Ах, Лисенок! Ты совершенно погряз в скуке и меланхолии. – Анатес пристально посмотрела на меня, и в голове произошло какое-то прояснение. – Я возьму тебя туда, где ты еще не бывал. В неизвестные тебе миры. Неизвестные области твоей психики.
– Существует мнение, что духовный опыт всегда уникален, поэтому в потустороннем путешествии каждый из нас будет видеть свое… Как ты определишь, что я попал в неизвестные области своей психики?
– Да-а… Что делает тоска с продвинутыми существами… – кузина вздохнула. – Есть другое мнение, кузенчик. Более приятное. Я считаю, что твоя рука не кончается там, где начинается моя. Мы не такие уж и разные. Каждый является частью внутреннего пространства другого. Поэтому на той стороне мы будем видеть одно и то же. Я проведу тебя в отражения, ранее не исследовавшиеся тобой. А там смотри – не зевай. Впрочем за твою реакцию я спокойна, – Анатес довольно усмехнулась, – ты не потерял состояние «всегда наготове».
– Спасибо за поднятое настроение, кузина, – я перестал изучать особенности поверхности стола и впервые за долгое время улыбнулся.
– Вот и отлично. Теперь скоординируем время: во сколько ты ложишься спать?
– Во сколько скажешь.
– Тогда – в двенадцать. Мистическое время – все таинственные и странные дела начинаются в полночь. Я не вижу ничего плохого, чтобы последовать такому общественному убеждению, – она поставила вариться новую порцию кофе.
– Годится.
– Ложишься в двенадцать, затем я тебя выхватываю в свой сон, и мы отправляемся.
На улице началась метель. Очень хорошая погода. Метель приносит перемены…
Фрагмент 18
Неизвестная территория
Раздвинув занавески, чтобы в комнату заглядывало ночное небо, я лег в кровать. Электронные часы, лежащие на столике в изголовье, показывали без пяти двенадцать. Я закрыл глаза и распространил внимание по всему телу. Требовалось полностью расслабиться.
Долго заниматься этим не получилось, – в теле возникло сильное тянущее чувство, а затем я ощутил себя каким-то образом «схваченным» изнутри. Затем последовал резкий толчок, и я оказался стоящим возле кровати. Мое тело – спокойное и недвижимое, исполненное мертвой и скорбной бледности, лежало под одеялом. От созерцания этой материальной ограниченности меня отвлекла Кузина Лиса:
– На твоем месте, Лисенок, я бы оделась поприличнее, – она стояла рядом, скрестив руки на груди и иронично улыбаясь. Выглядела Анатес так же, как и днем, с той лишь разницей, что камни на ее поясе светились разноцветными огоньками, а на лбу располагался серебристый обруч, временами терявший материальность и превращавшийся в чистое серебристое сияние.
Я оглядел себя и понял, что вызвало улыбку кузины: из одежды на мне было лишь одеяло – такое же, под которым лежал мой физический двойник, только с голубым оттенком. Из ауры, окружавшей меня, автоматически сформировалась данная последняя «одежда»… Моя аура имеет преимущественно синий цвет, поэтому все, во что она может сгуститься, бывает окрашено синим или его оттенками.
Сконцентрировавшись на укутывающем меня одеяле, я приказал ему превратиться в нечто более пристойное. Аура послушалась меня и приняла облик шелкового халата синего цвета.
– Тебя это устраивает? – спросила Анатес.
– Нет, конечно!
– Тогда пробуй дальше. Делай все аккуратно, точно и никуда не спеши – у нас много времени. Твое пребывание здесь полностью поддерживается мной, – никаких неконтролируемых возвращений не будет.
Я снова отдал приказ ауре, она снова меня послушалась и стала светло-голубой пижамой с лиловыми цветочками… Кузина Лиса отвернулась в сторону, скрывая ехидную улыбку.
Я критически оглядел свое творение, пощупал фактуру материала, а затем опять сосредоточился на трансформации. На этот раз на мне возникли джинсы голубого цвета, синий свитер, а в качестве обуви – иссиня-черные домашние шлепанцы с непонятными светло-зелеными буквами.
– В общем, неплохо, – вынесла вердикт Анатес. – Отправляемся, кузен. Давай руку.
Ее ладонь оказалась довольно-таки холодной.
– И еще, – кузина серьезно посмотрела на меня, – на той стороне я могу изменить облик до неузнаваемости, – относись к этому спокойно.
– Меня никогда не пугали чудеса, – ответствовал я, на что Анатес хитро сощурилась, крепче сжала мою руку и наше путешествие началось…
Я стоял посреди желто-зеленого осеннего луга. Вверху было мрачное пасмурное небо. Невдалеке начиналось обширное болото. По причине прохладной погоды аура поверх имеющейся одежды стала еще и курткой на меху. На этом ее понимание моих запросов закончилось, – шлепанцы в ботинки не превратились.
Что-то нетерпеливо потерлось о ногу, и я увидел Анатес в новом облике. Передо мной была большая грациозная пантера с серебристым ошейником и умными желтыми глазами.
«Нам – туда», – раздался голос в голове, и черная кошка, покачивая хвостом, направилась в сторону поваленного деревца, служившего своеобразным мостиком между топким берегом и другим таким же деревцем, торчащим из воды.
Я не понял, как эта хлипкая конструкция выдержит наш вес, но решил, что руководить должен специалист и пошел вслед за четвероногой Анатес.
Фрагмент 19
Почему-то ни разу не потеряв равновесия, я перешел на следующий древесный ствол, в нескольких метрах от которого находился еще один. Создавалось впечатление, что кто-то специально проложил по болоту эту странную тропинку из поваленных деревьев. Идущая впереди пантера обернулась:
«Кстати, кузен, ты знаешь, что это такое? Я имею в виду болото и тропку из деревьев…»
«Вероятно – некая глубинная психическая структура моего «я».
«Именно так, – кошка облизнулась розовым языком. – Но я сама пока не знаю, какого рода это психическая структура…»
Внизу на расстоянии метра от нас была вода. Упасть в нее было бы крайне неприятно, но, продвигаясь по кривым и тонким стволам берез, образующих таинственную тропку, я в который раз отметил, что не прикладываю никаких усилий для удержания равновесия, а дурацкие шлепанцы не скользят на влажных деревьях. Видимо в этой болотистой местности действовал такой закон…
Мне захотелось проверить одну вещь, – сделав легкое ментальное усилие, я оторвался от ствола березы и завис в воздухе в нескольких сантиметрах над ним. Значит здесь я могу летать… Очень хорошо – может пригодится. Не знаю – почему, но я предпочел идти по поваленным березам, а не лететь над ними, что было бы гораздо спокойнее, – уж больно неприветливым выглядело болото внизу. Опустившись обратно на ствол, я пошел дальше вслед за пантерообразной Анатес.
Впереди показался поваленный ствол очень большого дерева. Хищная кошка запрыгнула на него и повернула ко мне голову:
«Вот он – Проход, кузенчик».
«Что-что?» – я забрался на ствол и осмотрелся вокруг.
Повсюду из воды торчали чахлые деревца с искривленными ветвями. Откуда-то издалека доносился шум проходящего поезда. Странно, но я не заметил, где начинается и кончается этот ствол. Один его конец терялся среди мелких деревьев в той стороне, откуда слышался шум поезда, другой уходил вглубь территории болот, временами прихотливо изгибаясь, подобно обычной лесной тропинке. Ко всему прочему было непонятно, на чем это сооружение держится, – ствол просто висел в метрах полутора над водой и лишь слабо раскачивался от наших шагов.
«Это – Проход, – повторила Анатес. – Вот уж не думала, что мы именно его найдем в нашем путешествии…»
«Какую ты можешь дать интерпретацию всему этому месту?» – спросил я у мудрой пантеры, обводя взглядом окружающее нас пространство.
«Болото внизу – психическое состояние, характеризующее жизнь обычных людей, «бюргерской массы» – как ты их называешь. Тропинка из деревьев над ним – твой уникальный путь. Тебя не шатает из стороны в сторону, когда ты идешь по нему, – значит ты прочно на нем стоишь, – отсюда твое безупречное равновесие на этих тонких стволах. И это не закон данного пространства, – например, я удерживаю равновесие здесь лишь благодаря своему кошачьему облику. В человеческом же теле мне пришлось бы лететь над этими деревьями, чтобы не свалиться в болото. Гигантский ствол, на котором мы сейчас стоим – проход, ведущий к твоей свободе. Определенно мы не пойдем в сторону человеческого мира, – оттуда раздавался шум поезда. Наш путь лежит в неизвестность, а она приветствует нас лишь загадочной тишиной, – пантера вновь облизнула усы. – А я здесь – твоя направляющая мысль. Веду тебя к свободе, но до определенного предела. Не знаю, когда он наступит. Это космическое бревно вполне может проходить через миры, где отсутствует мыслительный процесс, – туда я не смогу последовать, и ты останешься в одиночестве. Правда, ненадолго…» – на этих словах в удивительных глазах черной кошки мелькнуло лукавство.
