Бхагаван Раджниш - Приходи, следуй за Мною. Беседы по притчам Иисуса. Том 2
Но кто беспокоится об этом? Если вы действительно в состоянии танца, то кто беспокоится? Тогда вы можете танцевать хоть на дороге. Может быть, явится полиция и заберет вас в тюрьму, но с этим все в порядке. Что вы можете сделать? Если вы можете прекратить танец, тогда им не стоит и заниматься. Он был, должно быть, игрой ума, он был, должно быть, лишь идеей, идеей о том, что вы хотели бы танцевать.
Но, на самом деле, вы не хотите танцевать. Когда возникает танец, он — не идея ума; вовсе нет. Он — потрясающая энергия тела. Он имеет свою собственную силу. Он овладевает вами, вы ничего не можете с ним поделать. Вы забываете ашрам, вы забываете общество, вы забываете мир. Вы беспомощны; танец владеет вами. Тогда в вас входит нечто извне ваших пределов.
То была, наверное, лишь идея ума. Вот почему вы остановили ее. Идеи можно остановить, но когда вами овладевает что-то, вы ничего не сможете сделать, чтобы остановить это. Это случается; это не делается. И когда что-то случается, оно божественно. Когда вы делаете что-то, оно обыкновенное, человеческое.
Это не вопрос. Это признание. И вы говорите, что любите Казантзакиса. Это тоже, может быть, лишь идея ума. Люди любят вещи, которых недостает им в жизни. Читая книгу «Грек Зорба», вы можете полюбить Зорбу, но если вы повстречаетесь с ним, он вам может не понравиться. Он совершенно другой, совершенно не такой, как вы. Даже Казантзакису никогда не было легко с Зорбой. Они были друзьями; Зорба ведь был реальным человеком, это не вымышленный характер. Даже Казантзакису было нелегко с ним, ведь он был человеком совершенно иного типа. Он был абсолютным жизнелюбом, абсолютно принадлежащим мгновению. Ничего, кроме счастья, для него не имеет значения.
Конечно, это выглядит очень большим себялюбием. Только печальные люди кажутся несебялюбивыми, счастливые люди всегда выглядят себялюбивыми. И счастливых людей всегда осуждают. Когда все общество несчастно, как вы осмеливаетесь быть счастливыми? Когда каждый так несчастлив, вы должны быть очень себялюбивыми, чтобы чувствовать себя счастливыми. Не улыбайтесь, когда каждый плачет и рыдает. И не смейтесь. Жизнь полна страданий, и ваше поведение будет выглядеть неприличным.
Человека, подобного Зорбе, не принимают ни в одном доме. Вы не разрешили бы ему остаться у вас, поскольку само его присутствие вносило бы беспокойство. Он не верит ни в какую мораль. Он знает только одну мораль: мораль счастья.
И я говорю вам, что это и есть единственная имеющаяся мораль. Все остальное — хлам. Только счастливый человек может быть моральным. Только счастливый человек не заинтересован в том, чтобы сделать несчастными других людей; только счастливый человек создает вокруг себя атмосферу, в которой и другие могут быть счастливыми. Но этим другим не понравится мысль о том, что вы счастливы, когда они несчастны.
Вы можете любить Зорбу, но вы не позволите ему быть гостем в вашем доме. Он ненадежен. Такой счастливый человек опасен! На печальных, мертвых людей можно положиться. Они не сбегут с вашей женой! А Зорба может сбежать с ней. Он живет мгновением. У него нет будущего, нет прошлого; нет рая, нет ада. Он поистине в настоящем мгновении.
Но вы можете полюбить его. Так случается. Это нужно понять.
Вы всегда влюбляетесь в противоположное, противоположное притягивает вас. Но лишь в фантазии. В реальной действительности противоположное причиняет беспокойство. Люди, никогда не любившие, все время читают любовную поэзию. Иногда они даже пытаются написать что-нибудь о любви. Я встречался со многими поэтами. Вот мое наблюдение: они упустили любовь в жизни, поэтому и пишут любовную поэзию. Это подделка. Очень бледная подделка, если не хуже, но все же приносящая небольшое удовлетворение. Хотя бы что-то. Искусственные цветы... но выглядят как настоящие. Любить опасно. Писать любовную поэзию совсем не опасно.
Посмотрите! Если кто-то читает стихи о любви, его можно приветствовать, но если человек по-настоящему погружается в любовь, тогда общество осуждает его. Вы можете прочесть историю Лейлы и Меджнуна или Ширин и Фархада, вы полюбите их. Но люди, жившие в дни Меджнуна, ненавидели этого человека. Кто любит любовника? Попытайтесь стать любовником, и общество осудит вас. Напишите стихи о любви, и, может быть, президент вручит вам награду, вам может достаться Нобелевская премия. Ни один любовник еще не получал Нобелевской премии — люди, писавшие стихи о любви, получали.
Человек стал бояться настоящего, но в том, что касается фальшивого, — здесь опасности нет. Вы, наверное, видели это? Иногда вы сидите в своей комнате или в своем доме, ожидая чего-либо или занимаясь чем-нибудь, и кто-то стучится в дверь. Вы чувствуете себя очень плохо: кто-то пришел побеспокоить вас. Вы не хотите и отвечать, вы хотели бы избежать ответа. Вы посылаете к двери слугу, не идете сами. Или вы посылаете к посетителю своего ребенка сказать:
«Папы нет дома». Но если кто-то звонит вам по телефону, тогда это не беспокоит вас. Тогда вы немедленно поднимаете трубку, реальность ведь так далеко от вас.
Однажды случилось так, что в чей-то дом прокрался вор и был там схвачен — схвачен из-за старой привычки. Зазвонил телефон. Он не мог устоять, он должен был ответить на звонок. На звонок нужно отвечать! Поэтому он поднял трубку, и был схвачен. Когда его спросили: «Зачем вам это было нужно?» — он ответил: «Я совершенно забыл, что я был вором в этом доме. Когда звонит телефон, нужно отвечать».
Один человек провел исследование этого явления. Он позвонил по двадцати общественным телефонам, и кто-то обязательно отвечал ему. Потом он спрашивал у того, кто отвечал: «Почему вы ответили на звонок? Он ведь был не вам».
Тот человек говорил: «Я просто проходил мимо».
«Тогда зачем же вы отвечали?»
Человек говорил: «Но телефон-то звонил!»
У телефона есть определенная сила. Когда он звонит, вы должны ответить на звонок. Он обладает каким-то определенным свойством, чем-то гипнотическим. Вы точно не связаны с этим телефоном, он определенно звонит не вам. Это общественный телефон; вы проходите мимо него, направляясь в свое учреждение. Совершенно определенно, что он звонит не вам. Зачем вы отвечаете ему?
Когда реальность далеко, легко отвечать. Когда реальность приближается, отвечать становится все труднее и труднее. Величайшие трудности в жизни связаны с теми людьми, которые весьма реальны для вас и весьма близки вам: ваша жена, ваши дети, ваш муж. Они очень близки, они реальны. С ними связаны проблемы.
Вам может нравиться Зорба. Даже Казантзакис любил этого человека — когда он был не с ним! Но когда они жили вместе, это было по-настоящему трудно. Иногда он возвращался домой пьяным и начинал танцевать — он мог протанцевать всю ночь. И он был очень мощным человеком — очень сильным. Когда вы живете с таким человеком, вам будет очень трудно, если вы и сами не такой же человек.
Не создавайте подделок. Это уловка ума чтобы обмануть вас. Любите настоящее, не любите фальшивое. Лучше любить, чем писать стихи о любви. Любовь преобразует вас, любовь дает вам понимание. Любовь дает вам понимание того, что творится в человеческом сердце, — в вашем сердце и в сердцах других людей. Любовь принесет много несчастных мгновений, много страданий, но будут и вершины радости. Вот так и растет человек: через ночи страданий и через дни радости. Человек растет через двойственность: это диалектический процесс.
Просто читать поэзию о любви — это так удобно, но не думайте при этом, что вы по-настоящему любите. Читать поэзию о любви очень просто, ведь при этом ничего не ставится на карту.
Лев Толстой написал в своих воспоминаниях, что когда он был маленьким ребенком, его мать часто бывала в театре. Они были очень богатыми людьми; они принадлежали к царской фамилии. В Москве падал снег — зимняя ночь, — а мать и ее ребенок в театре.
Толстой вспоминает, что всякий раз, когда игралась трагедия, его мать плакала, рыдала и всхлипывала, слезы катились по ее щекам. Толстой думал при этом: «Как глубоко ее сострадание!» Но мало-помалу, позднее, он осознал, что в ней совсем не было сострадания. Это была подделка.
Когда они возвращались из театра, кучер, сидевший в коляске и ожидавший их, замерзал до смерти. Он не мог оставить коляску, он должен был быть при ней, — они ведь могли появиться в любой момент. Он замерзал до смерти. Но мать Толстого не обращала на это ни малейшего внимания. Этого человека можно было выбросить прочь, можно было позвать другого кучера и ехать на нем. Над ним мать не плакала и не рыдала. Толстой говорит: «Тогда я понял, что ее сострадание было фальшивым. Это была уловка».
Очень легко плакать в театре, поскольку ничто ваше не вовлечено в действие. Очень легко плакать в кино. Все плачут в кино. Но плакать в жизни будет трудно, поскольку в этом случае вовлекается что-то ваше. Если вы заплачете над этим мертвым человеком, вашим кучером, то в следующий момент вы должны изменить весь стиль вашей жизни. Тогда, если идет большой снег, вы не отправитесь в театр. Или вы все сделаете так, чтобы кучер имел более теплую одежду, чтобы он мог посидеть где-нибудь в тепле. Но это повлияет на стиль вашей жизни.
