Ольга Тихоплав-Волкова - С тобой без тебя
На обратном пути, проходя мимо небольшого бара, я позвонила тебе на мобильник, предложила встретиться и посидеть в баре, но ты сказал, что вы все еще у матери и будете там еще час-два. Я успела и в баре посидеть, и дома кино посмотреть, как раз шел фильм «Девятая рота», а вас с Кириллом все не было. Когда заканчивался фильм и на экране разливалось море крови, пришли вы. Я сильно переживала за героев картины, сидела вся в слезах и соплях, не ведая, какой удар мне готовит Судьба. А потом шла прекрасная картина «В бой идут одни старики», и ты подпевал героям своим раскатистым голосом, заглушая их, чем несколько раздражал меня.
Заснуть я не могла долго. Встали мы в тот день поздно, да и на диване в большой комнате спать не очень удобно.
«Лель, ложись в большой комнате. Я буду долго ночью сидеть – поработать надо. Вот только футбол посмотрю», – попросил ты меня, уходя на кухню уже около полуночи.
Мне надо было рано вставать, но я никак не могла заснуть. Тикающий будильник показывал глубокую ночь, я ворочалась на диване, думая обо всем сразу и вслушиваясь в звуки, доносившиеся из кухни, когда страшной силы удар потряс твою комнату. От этого чудовищного удара комната буквально содрогнулась. Я видела своими глазами, как она качнулась. На севере ночи в это время светлые, а шторы в гостиной я не закрываю. От страха я закричала: «Коля, что это?» – и, вскочив с дивана, бросилась в коридор.
Ты вышел из кухни, посмотрел в сторону своей комнаты, сказал «не знаю» и ушел обратно, закрыв за собой дверь. Меня же охватил жуткий страх. Я стучала зубами несколько секунд, выбивая дробь, и не могла успокоиться. Может, это стена треснула или дом садится – говорила я себе не в силах унять сковавший меня страх и не решаясь сходить в комнату и посмотреть, что там.
Но меня очень удивила твоя реакция. Это было не похоже на тебя. Ты очень деятельный, любопытный, ты просто обязан был зайти к себе и посмотреть, что там могло так грохнуть. Но ты не вышел, и я, повозившись некоторое время, постепенно успокоилась и заснула. Но время удара, как и сам удар, я буду помнить всю жизнь – это было пятнадцать минут второго.
Уже час и пятнадцать минут как шел день твоей гибели. Сегодня ты должен будешь погибнуть в ужасной, страшной аварии. Час твоего ухода пробил. Метроном начал отстукивать твое время, и счет уже шел на часы. Твоя земная жизнь заканчивалась. Странно, но ровно через сутки, в ночь на 11 мая, в час с минутами к нам в дом придут милиционеры и скажут: «Мужайтесь. Ваш муж погиб».
Можно ли было спасти тебя, спрятать, не отпустить от себя? Или ты уже был приговорен? За что и кто это решил за нас? Зачем и кем был послан этот энергетический удар, если все уже было решено и ничего нельзя было изменить? Это было предупреждение или окончательный приговор?
Я даже начинаю склоняться к мысли, что такие знаки подаются людям для того, чтобы потом, после свершения, они, анализируя и сопоставляя предшествующие события, поняли следующее: все предопределено и на все воля Божья. Это даст им силы принять происшедшее. Если нельзя ничего изменить, то зачем извещать заранее?
А может, все-таки можно?
«Дух знает, что образ жизни, который он себе избрал, подвергает человека умереть каким-то определенным образом».
Ты всегда с некоторой опаской относился к личному автомобилю. Помнишь нашу красную «сагону»? Это же надо было так относиться к автомобилю! За два года, что она была у нас, ты садился за руль всего раз шесть. А сколько она стояла на платной стоянке, куда ты приходил, чтобы проверить, все ли на месте, и тряпочкой протереть с нее пыль? Да года полтора. Все знакомые посмеивались над этой ситуацией, некоторые просили продать ее, предлагали сдавать в аренду. Ты потом еще почти год держал ее взаперти в гараже, изредка навещая, когда надо было сходить туда за картошкой. И в Архангельск ты ездил практически всегда на автобусе. Мне тоже так было спокойнее. Я все время говорила тебе: «Езди на автобусе, они не бьются, как легковушки, целее будешь».
А в тот день ты спешил к 19 часам на родительское собрание в школу. Боже мой! И тема собрания была, как я сейчас понимаю, какая-то символическая: «Отцы и дети».
В классе проводился интересный эксперимент. Дети писали письма отцам, а отцы должны были ответить детям. Из всего класса только один Кирилл написал в таком письме, что его устраивает в семье все и что отношения между родителями для него пример. Восьмого мая позвонила учительница и предложила тебе прийти на собрание отцов, а главное, написать ответ сыну. Ты обещал и поэтому спешил на собрание. Боже мой! Какая-то мистика есть во всем этом.
Крайон утверждает: «Все происходит в свой срок! Это трудно понять, но в смерти любимого человека есть дар для вас». Какой же это дар? Какой может быть дар в смерти?
Все это сложно принять, надо подумать. Мысли о смерти в книгах Ли Кэрролла, написанные в соавторстве с некой бестелесной сущностью, называющей себя Крайоном, очень интересны. Вообще, книги Крайона призывают людей Земли повышать свою духовность, повышая уровень вибраций и изменяя свое сознание, и, таким образом, изменять свою жизнь, а значит, и судьбу.
Крайон утверждает, что дух часто использует энергию смерти в качестве мощного инструмента воздействия на человека. Смерть – это преобразование энергии. Человеку свойственно испытывать боль в связи со смертью близкого. И эта боль есть карма. И скорбь – карма. Это великое испытание: как человек отреагирует на такой кармический удар? Все люди смертны, и поэтому смерть вполне уместно использовать в качестве инструмента, способствующего духовному росту, как бы тяжело это ни было.
Как же успокоиться относительно смерти? Как принять ее и смириться?
Я пристально всматриваюсь в обстоятельства твоей смерти. Крайон говорит: «Этот уход был испытанием для оставшихся, возможностью преодолеть боль и ДВИГАТЬСЯ ДАЛЬШЕ… Присмотритесь повнимательней и поблагодарите своих любимых за то, что они прошли через все это… Это их дар. Иногда дар состоит в том, чтобы дойти до немыслимых глубин отчаяния, а затем возблагодарить Бога за то, что вы живы. Лишь в этом состоянии можно достичь просветления! Лишь в этом состоянии можно обрести восприимчивость! Лишь это состояние дает оставшимся возможность подготовиться к изменению жизненного пути».
Мне пока трудно это принять, но у меня для осмысления происшедшего есть время.
Теперь оставшимся необходимо выполнить свою часть обязательств.
Не узнавай, куда я путь склонила,
Какой предел из мира перешла…
О, друг, я все земное совершила;
Я на земле любила и жила.
Не унывай: минувшее с тобою;
Незрима я, но в мире мы одном;
Будь верен мне прекрасною душою;
Сверши один, начатое вдвоем.
Крайон утверждает, что трудные проблемы ставятся для того, чтобы их РЕШАТЬ, а не ТЕРПЕТЬ, стиснув зубы. Он предлагает «увидеть за проблемой приглашение решить ее». И не только он. Многие духовные учителя говорят об этом. «Ты не можешь идти вперед, через жизнь на этой планете, пока не решишь стоящую перед тобой проблему. Каждый из нас пришел на эту планету по собственной воле, заключив некий „контракт“ на жизнь на земле, и несет ответственность за свою жизнь», – говорит Друнвало Мельхиседек, всемирно известный духовный учитель, популяризатор науки, изобретатель и целитель.
Когда смерть близкого человека приходит раньше срока – он что, выполнил свой контракт? А как же смерть детей? Они тоже выполнили свой контракт?
Крайон утверждает, что условия контракта оговариваются душами заранее, когда они планируют свою будущую жизнь на земле. Души сознательно идут на такие условия, чтобы отработать свои уроки. Да, они свои у каждой души, идущей на землю. Кто-то должен научиться терпению и смирению, кто-то должен вращать «колесо жизни», а кто-то – принести себя в жертву, уйдя из жизни в расцвете лет, чтобы оставшиеся любимые люди могли полнее реализовать себя.
Крайон пишет: «Если будет уместно для осуществления нашего плана, я умру в такое-то время, – и это станет для тебя испытанием: как ты отреагируешь на мою смерть. Как ты отреагируешь на ситуацию, которую мы с тобой заранее спланировали? Исполненный любви, я прошел через смерть, как мы договаривались. Теперь у тебя есть выбор: ты можешь скорбеть до конца жизни и считать себя жертвой, ежедневно вспоминая мое имя и неся на плечах груз печали, – или можешь поблагодарить меня за этот дар любви и подумать, как можно извлечь пользу из своих эмоций… Настоящей же трагедией смерти является трагедия человека, который, погрязнув в печали, до конца жизни не может залечить свои раны. Он не принял дар любимого человека, а это значит, что смерть была напрасной!»
Боже мой! Неужели ты ушел по нашему обоюдному соглашению? О чем думала моя душа, когда соглашалась на такие условия? Разве смогу я принять твою смерть как великий дар твоей любви, необходимый для моего роста и просветления? Неужели ты умер ради моего духовного пробуждения?
