Нонна Хидирян - Экстрасенсорика. Ответы на вопросы здесь
Я продолжаю: «Он говорит, ребенку помог родиться. Говорит, что в этот мир провел… сложно было». Карина отвечает: «Он помог ребенку родиться». Я: «Сложные роды были?» Она: «Нет, дочка не могла 7 лет забеременеть… Да, лежала на сохранении».
«Вы знаете, он еще говорит, что взрослому помог… взрослый был между жизнью и смертью… родственник… операция». И тут Карина говорит: «Через 2 недели после смерти Вигена мужу делали операцию на почке». Я смотрю на ее мужа и говорю: «На левой почке была операция?» Карина кивает головой. Я встаю, подхожу к ее супругу, трогаю поясницу в области почки, он хочет встать, я говорю, что ему необязательно вставать, я так посмотрю… описываю хирурга, который делал операцию, говорю, что операция прошла успешно и что ни о чем волноваться не нужно… что хорошие руки оперировали.
Потом снова сажусь и говорю: «Про ангелов говорит…» Потом смотрю на его маму и говорю: «Когда хоронили… что-то такое…» И Карина отвечает: «Когда гроб опускали, родственница увидела, как облака разошлись и на несколько секунд в небе как будто ангел образовался». Я ей: «А почему вас там нет?» Она качает головой и говорит, что тело долго не отдавали из-за того, что это было убийство…
Я снова возвращаюсь к тому, кто убил, говорю: «Он был в подозрении, но почему-то не наказали… отпустили… русый такой… светлый… блондин с голубыми глазами… темный верх и светлый низ». К тому моменту, когда я описываю внешность убийцы, знаю, что это были скинхеды. «Мальчик ни в чем не был виноват. Попался под руку… внешность… им ничего не нужно было, они не знали, что у него добрая семья, где его любят, ждут».
К тому моменту все уже плачут… у самой голос никакой… держусь из последних сил… говорю, чтобы они держались, крепились, что им нужно жить ради дочек и внуков.
Потом встаю, они меня благодарят, я выхожу из комнаты… начинают течь слезы… камера пытается снимать… я наклоняюсь к сумке, отворачиваюсь… приходит редактор, чтобы взять интервью. Я не смотрю в камеру, смотрю в стену, пытаюсь собраться… мне задают вопросы, отвечать сложно… голос ломается… что-то такое говорю…
Потом ко мне приходит Кристина, мы с ней говорим о Вигене, обе плачем… Говорим об их детстве, о его смерти, о том, что он не успел… вдвоем успокаиваемся.
Время час ночи… за мной приходит администратор и говорит, что пора ехать, что все ждут.
Я прощаюсь с ними, еще раз желаю им здоровья и того, чтобы они эту боль в себе победили.
Я уверена, что все у них будет хорошо и что виновные будут наказаны.
P. S. Виген стоит на деревянной дощечке… а перед ним… бездонное сиреневое море… его душа чистая, он может туда войти… там безмерное счастье и чувство покоя, облегчения, любви… он легок… его там ждут…
Но здесь… здесь его пока держат… но скоро… совсем скоро… он сможет… его отпустят…
31.03.2008
Женщина, потерявшая ребенка
На это испытание нас, экстрасенсов, позвали в разное время. Долго ждать не пришлось.
Прицепили «петлю», пошла на испытание. Захожу, стоит Виноградов М. В., говорит: «Нонна, здравствуйте! Вы должны рассказать о том, что произошло с этой женщиной 31 августа 2005 года». Я отвечаю: «Кажется, это будет сложно. Не помню, чтобы смотрела какой-то определенный день из прошлого… скорее, из будущего».
Начинаю смотреть, чувствую, информация идет. Говорю: «Первая информация – потеря ребенка. Когда я зашла, у меня заболело сердце». Смотрю на нее, продолжаю: «Вижу дачу, несчастный случай… природа». Встаю напротив, вхожу в транс, можно сказать, засыпаю стоя. Открываю глаза, начинаю исследовать ее биополе. Говорю, что зона головы в порядке, есть большие нервные расстройства, говорю, что сердце перегружено болью и страданиями, дохожу до живота… и показываю, что «вот здесь что-то такое… как отрезали… шрам вижу» (показываю пальцем от-до). Вникаю в суть, вижу операцию, говорю: «Разрезают как будто… что-то такое круглое… похоже на матку». Снова опускаюсь к животу, говорю: «Вам делали кесарево сечение? Я ребенка вижу». Она говорит: «Что вы можете сказать о ребенке?»
Я отвечаю: «Трагедию вижу… страшную». Она: «Вы уверены, что это мой ребенок?» Я: «Вы знаете, если бы ребенок был жив, его эфирное тело было бы желтеньким… а идет темный… черный». Снова спускаюсь к животу, «смотрю», говорю: «Вам удалили матку?» Она: «Да» Я: «Вы потеряли ребенка совсем маленького?» Она: «Да». Я: «У нее резко все началось, и пришлось срочно делать кесарево сечение. Потом ее отвезли, дальше я слышу, как она кричит: „Спасите ребенка“… Она просыпается, рядом санитарка. Она просит помочь, а та отмахивается, открещивается, ей это не нужно».
Она говорит: «Да, так и было. У меня пошло кровотечение, меня отвезли в больницу. Дальше я почти ничего не помню, помню только, что перед тем, как заснуть, закричала: „Спасите ребенка!“»
Я смотрю ей в глаза… думаю… сказать или нет… и все-таки говорю: «Скажите, пожалуйста, вы думали о том, чтобы взять ребенка из детдома?» Она отвечает: «Нет, не думала». Снова внимательно смотрю и говорю: «Я вижу маленького ребенка из детдома… и вас… и время… то время… там это было». Она говорит (об этом не знала съемочная группа): «Вы знаете, я помню, что мне долго не приносили моего ребенка. Потом сказали, что он умер. Это было такое для меня горе. И вы представляете, у меня пошло молоко. Представляете, каково мне было. Я попросила их: „Принесите мне ребенка-отказника, я его буду кормить грудью“. Кормила грудью чужого ребенка. Мы его не усыновили, потому что было много сложностей с документами, и мы с мужем решили, что не будем усыновлять его».
Мне стало не по себе… не хочу озвучивать причину, но каждый из вас поймет сам.
Она меня спрашивает: «Скажите, как так получилось, что мне удалили матку?»
Я отвечаю: «Вы знаете, я вижу, как проводят ножом… неправильно сделали разрез… Если бы разрез был без последствий, он шел бы желтым-эфирным… а так… разрез черный… сначала был разрез, потом удалили матку… просто удалили. Это халатность врачей». Она: «Я говорила с профессором (назвала его имя). Мне ведь там, в роддоме, сказали, что лопнула матка, произошел разрыв, из-за которого пришлось удалять матку, а профессор сказал, что нет, такое почти невозможно, и дело было во врачебной ошибке».
Стою… безумно ее жалко… чувствую ее следующий вопрос: «Скажите, пожалуйста, вы уверены, что это был мой ребенок?» Я отвечаю: «Я знаю, что вы за этим пришли сюда… я хочу вас утешить, сказать, что это был не ваш ребенок… но… сделайте экспертизу… и ваши вопросы станут вашими ответами».
Выжидаю и добавляю: «Я вижу рядом с вами мальчика». Она: «Это мой сын, я его найду?» Я: «Я вижу рядом с вами мальчика, нет, это не ваш сын… но он вас ждет. Ищите его».
Я очень хочу, чтобы эта женщина докопалась до правды… но я не совсем уверена в том, что эта правда ее утешит.
09.04.2008
А вот и бомжи! Знакомьтесь!
Задание, конечно, интересное. Согласитесь, искать среди кучки бомжей какого-то конкретного бомжа, – дело неблагородное и, как потом выяснилось, неблагодарное. Бомжи не прониклись, кажись, нашими способностями, а жаль. Вера, товарищи, делает чудеса. О, вспомнила: тут недавно ехала в каком-то вагоне метро… и заходит… один из тех «бомжей»… второй ряд, справа. Думаю, узнал, но виду не подал… только чувствовал себя малек неловко.
Ладно, вернемся к испытанию.
В очередной раз прожигали часы в каком-то ресторане, где нас благополучно узнали и принесли каждому экстрасенсу за счет заведения по кусочку «медовика» (или что-то похожее на него).
Чувствовала я себя отвратительно, что неудивительно… ведь испытание с бомжами мы проходили на следующий день после ярославской квартиры. Я почти двое суток как не ела и не спала, у меня была температура.
Пришла на испытание (точнее, приползла), облокотилась о стеночку, слушаю Сафронова.
Ушла в раздумья, через 10 секунд показываю на героя и говорю: «Это вот этот молодой человек». Сафронов: «Вы уверены?» Я: «Да, я уверена». Он: «А как вы определили?» Я: «Очень просто. Я переместилась в будущее, которое будет через 10 минут, и сказала: „Пусть встанет тот, кто живет на этой лестничной площадке“, – и встал именно он». Сафронов: «Ну, пока никто не встал, давайте посмотрим на других. Может быть, вы поменяете свое решение». Я говорю: «Ну раз я не права, то пусть будет вот этот», – и показываю на пожилого мужчину. В серии показали как раз, как я говорю: «Ну пусть будет вот этот». Сережа: «Вы уверены?» Я: «Нет, не уверена». Сережа: «Так кто же?» Я: «Вон тот, которого я показала вначале». Сережа: «Нонна, ну так определитесь, кто же именно?» Я: «А кто его знает. Через 10 минут встает вон тот, а сейчас, возможно, этот».
Собственно, так и прошло испытание.
Ко мне потом подходили со съемочной площадки и говорили: «Нонна, мы тебя прямо не узнаем. Ты обычно такая веселая, что с тобой произошло?» Я: «Ну вот так… думаете, легко достаются всякие ярославские квартиры?»
