Дэвид Годмен - Ничто никогда не случалось. Жизнь и учение Пападжи (Пунджи). Книга 2
Когда они пришли туда, посланник первым увидел эту женщину.
«Вот она, – сказал он, – ты можешь сам сказать ей это».
Влюбленный оцепенел. Он онемел от радости. От одного взгляда на нее все слова улетучились. Когда вы в конце концов увидели свою возлюбленную, вам больше не нужно говорить о Ней. Вы просто наслаждаетесь Ею.
Когда вы испытали То, вам больше не нужно говорить о нем. На самом деле, вы и не смогли бы.
Вопрос: Мы говорили о видениях. Чем они являются на самом деле?
Пападжи: Видения могут существовать только во времени. Они приходят и уходят, потому что они в уме. Все ментальное приходит и уходит.
Вопрос: Тогда что же такое ум? Это что-то вроде семени, из которого вырастает все, что мы видим?
Пападжи: Нет разницы между умом и семенем. Уберите семя из ума – что останется?
Вопрос: Требуется ли для того, чтобы созерцать видения, особый, духовный глаз, некоторое особое видение?
Пападжи: Глаз, который смотрит в твои глаза и сквозь них, и который также смотрит в мои глаза и сквозь них, это и есть настоящий духовный глаз.
Однажды Радха набирала воду из Ямуны. Она услышала, как Кришна играет на своей флейте, и посмотрела в Его направлении. Когда их глаза встретились, все мысли остановились. Она забыла все, кроме Него. Полное забвение, которое возникает, когда глаза встречаются таким образом, и есть духовный глаз в действии.
Вопрошающий: Что-то поднимается во мне…
Пападжи: Все, что возникает в любое время, возникает из-за недостатка бдительности.
26 декабря 1974 г.Вопрос: У меня был проблеск Истины, но он был временным. Как закрепить этот момент истины, который я однажды пережил?
Пападжи: Идея закрепления – это помеха внутри сознания. Зачем вы хотите закрепить сознание? Только потому, что считаете, что вы не осознаёте. Какая разница для самого сознания – сознаёте вы или не сознаёте? Разве сознание не всюду, и во внимании, и в невнимании?
Почему вы хотите запомнить или закрепить То, если Оно Само является той силой, которая дает вам возможность вспоминать или закреплять?
Интеллект пытается поймать То, дать ему имя, сделать его доступным для понимания, но То недосягаемо для интеллекта. Оно за пределами всех имен и представлений.
Вопрошающий: Значит, я даю осознанию оставаться как оно есть. Я должен просто прожить Это и не позволить интеллекту касаться Этого.
Январь 1975 г.В Бомбее с Прабхуджи и СарафджиПападжи: Святой – это тот, кто делает тебя лишенным желаний, который уничтожает все состояния твоего ума.
Вопрошающий: Все это кажется недоступным разуму.
Пападжи: Это очень разумно, но это не значит, что вам нужно понять это. Посмотрите на солнце. Оно согревает вас и дает вам свет, независимо от того, понимаете вы это или нет.
Вопрошающий: Говорят, что достичь реализации можно только благодаря милости Бога.
Пападжи: Милость присутствует всегда. Дайте не-милости, идее, что вы лишены милости, покинуть вас.
Вопрошающий: Это трудно сделать.
Пападжи: Это очень просто. Вещи трудны, если вам приходится учиться их делать. Чтобы достичь далекой цели, вам нужно подготовиться для путешествия и взять с собой много снаряжения. Чтобы в совершенстве освоить трудный предмет, вам нужно долго напрягать интеллект. Но это другое. Это не путешествие на Луну. Это просто быть тем, кто вы есть. Вам для этого не нужны уроки или понимание.
В феврале 1975 г. к Пападжи в Бомбее пришел человек, который попросил меня называть его просто мистер Д., поскольку, как он говорит, он охраняет свою личную жизнь. Пападжи описывает обстоятельства его визита:
Карлос Сильва, – у которого я жил в Саанене, когда посещал лекции Кришнамурти, рассказал обо мне своим друзьям из Америки. Один из тех, с кем он говорил, передал эту информацию Мише Котлеру, профессору математики из Южной Америки. Этот человек в свою очередь упомянул мое имя [мистеру Д.], который в то время работал профессором математики в Каракасе. Так что [мистер Д.] получил эту информацию из третьих или четвертых рук. Хотя он никогда не слышал обо мне раньше, [мистер Д.] сразу же почувствовал, как его потянуло ко мне. Он позвонил в авиакассы и попросил билет на следующий самолет в Индию. Он не обсудил свое решение ни со своей женой, ни с университетом. Притяжение было таким сильным, что он сказал женщине на том конце провода, что хочет улететь в Индию следующим же рейсом.
Женщина в авиакассе сказала, что все билеты на следующий рейс проданы, но она может поставить его на лист ожидания в случае, если кто-то сдаст билет в последний момент.
Затем [мистер Д.] пошел к ректору университета и сказал ему, что должен улететь в Индию как можно скорее. Он не мог взять отпуск в это время, и у него не было уважительной причины, чтобы уехать так внезапно в середине учебного года. [Мистер Д.] и сам знал это, и он предложил уволиться с работы.
«Я еду по личному делу, – сказал он. – В Индии есть один человек, с которым я должен встретиться. Это духовный учитель, о котором я недавно узнал. Некая сила тянет меня к нему. Я не могу отложить эту поездку. Я должен ехать немедленно. Если вы не отпустите меня, я уволюсь с этой работы. Ничто не может удержать меня от этой поездки».
Ректор не захотел его терять и придумал для него официальное дело в Бомбее.
«Если я дам вам отпуск без причины, – сказал он, – другие профессора будут жаловаться или начнут тоже просить отпуск. Я скажу им, что вы должны встретиться с кое-какими людьми из Бомбейского Университета. Пожалуйста, не оставайтесь там надолго, потому что эта легенда удовлетворит их всего на несколько недель».
Через несколько часов женщина из авиакасс позвонила ему и сообщила, что кто-то с этого рейса сдал билет.
«Немедленно езжайте в аэропорт, – сказала она. – Если вы выйдете сейчас же, вы успеете на самолет. Если выйдете позже, вы опоздаете».
[Мистер Д.] поехал прямо в аэропорт, не сказав даже своей жене, что уезжает из страны. Когда вы слышите голос, зовущий вас к свободе, вы должны следовать ему, оставив все позади.
[Мистеру Д.] дали адрес семьи Прабху в Бомбее. Он прибыл на следующий день, без багажа. Единственными его вещами была одежда, которая была на нем.
Пападжи не было в тот день, когда приехал мистер Д., но Прабху и Мира заботились о нем до приезда Пападжи. Мира описывает, что происходило тогда:
Учитель уехал в Лакнау, сказав, что вернется через два дня. Пока мы все ждали его, этот человек приехал из Венесуэлы, чтобы встретиться с ним. Он казался очень нетерпеливым и в то же время был очень робким. Он рассказал нам о себе и сказал, что прилетел в Индию сразу же, как только узнал об учителе. Учитель вернулся через два дня после его приезда.
В первые два дня учитель, похоже, почти не обращал внимания на [мистера Д.]. Едва ли он вообще интересовался им. [Мистер Д.] стал очень беспокойным. Он проделал весь этот путь из Венесуэлы, чтобы увидеть этого человека, но учителя, похоже, не интересовало, здесь он или нет.
Через два дня [мистер Д.] подошел ко мне и сказал: «Я больше не могу это выносить. Я отчаянно хотел увидеть учителя, но он совершенно игнорирует меня. Если он не может дать мне то, чего я хочу, где еще в мире я смогу найти это? Я возвращаюсь в Венесуэлу».
«Пожалуйста, останьтесь еще на один день, – сказала я ему. – Вы приехали издалека. Вам не стоит убегать так скоро».
Мистер Д. встретился с Пападжи на следующий день за завтраком. Вот их разговор, записанный Мирой в дневнике 18 февраля:
Мистер Д.: Я не изменился с тех пор, как был в Каракасе. Я не получил ничего даже благодаря вашим необыкновенным и сильным ответам.
Пападжи: Если вы говорите, что не изменились, это только потому, что вы сравниваете себя с каким-то состоянием, которое испытывали до этого. Это сравнение идет из прошлого. Размышления о прошлом разрушают. Если вы не сравниваете, тогда что?
Мистер Д.: Да… сейчас? [пауза] Это оно и есть?
Пападжи: Да, «сейчас».
Мистер Д.: [падает, смеется и в конце концов говорит] Вы просили меня быть серьезным! [Опять смеется, после чего начинает танцевать. Снова садится и говорит: ] Это так просто! Это так просто! Это не знание, это факт. Просветление за одну секунду!
Мира вспоминает еще несколько подробностей:
Это была реакция, несвойственная его характеру. [Мистер Д.] был таким робким все те дни, когда жил с нами, но внезапно он начал петь и танцевать в экстазе. Он вел себя как сумасшедший. В конце концов он пошел в ванную, заперся там и начал истерически смеяться. Каждый раз, когда мы стучали в дверь, он либо разражался хохотом, либо кричал: «Я понял! Я понял!»
