Алексей Маслов - Утраченная цивилизация: в поисках потерянного человечества
Жизнь в «стране посвященных»
Многое из того, что мы рассказали выше, свидетельствует в пользу того, что именно Лоулань может выступать в поздних легендах под названием Шамбала или Беловодье. На это указывает практически все: близость к озеру Лобнор, локализация в каких-то далеких, затерянных местах, странный вид жителей. Обратим внимание — в легендах о Шамбале и других подобных «чертогах мудрецов» нигде не описывается точно, как выглядели их жители. Если бы они представляли собой классических монголоидов, то это сразу же бросилось бы в глаза любому, кто попадал сюда. Но как раз об этом никто и не упоминает: значит, вид «жителей Шамбалы» был вполне привычен для тибетцев, индийцев и даже русских, которые могли попадать в Беловодье. Лоуланьцы выглядели как многие тюркоязычные кочевые народы: темноволосые, с высокими скулами, с высоким переносьем, не раскосые, как китайцы. Русские с таким типом людей были уже давно знакомы: «из степи» издревле после великого переселения народов приходили потомки гуннов (кит. сюн-ну), сарматы, массагеты. Они не были похожи на русских, но и не были чем-то необычным для них.
И, самое главное, стремительный и во многом загадочный закат Лоуланя, его погребение под тоннами песка может объяснить и другую тайну: почему Шамбала не может быть найдена сегодня, когда технически мы можем исследовать любую территорию земного шара и тем более Синьцзян и Такламакан, находящиеся буквально «в центре мира»? «Лоуланьская Шамбала» ушла в пески, под землю, отныне путь к ней закрыт.
После обнаружения в песках Лоуланя нам представился уникальный шанс посмотреть, как же жили «мудрецы Шамбалы». Увы, большинство находок, обнаруженных на территории Лоуланя, сохранились достаточно плохо, а больше половины поселений этого царства еще не раскрыты из-под песков. Не обнаружено даже ни одного погребения правителей Лоуланя, которые могли бы дать ценнейший материал для понимания социальной структуры, загробных верований, ритуалов.
Лоулань был царством зажиточным и процветающим, особенно в II–V вв. О высоком развитии цивилизации свидетельствуют и наскальные изображения, и остатки расшитой материи VII в. Жизнь лоуланьцев была достаточно спокойной.
Лишь, как смутно упоминают в источниках, в I–II вв. лоуланьцы подверглись набегам сюнну и, вероятно, потерпели от них поражение, хотя, по-видимому, это не отразилось на общем процветании царства.
Из построек сохранилось немногое. В частности, обнаружены остатки нескольких хозяйственных построек, состоящих из трех комнат, которые, вероятно, служили складами или амбарами. Эти дома отличались крайне низкими потолками, что не позволяло, вероятно, даже встать в полный рост, мощными, толстыми стенами.
В Лоулане было высоко развито искусство танца и музыки; так, настенные изображения в Мижане, крупнейшем центре Лоуланя, показывают женщин, играющих на цитрах (щипковый музыкальный инструмент), что во многом напоминает китайские «музыкальные» росписи. Широко встречаются также буддийские мотивы. По своему характеру такие росписи практически не отличаются от «музыкальных мотивов» в царствах Куча и Хотан, а также настенных росписей пещер Дунхуана в Синьцзяне.
В известной мере недостаток материальных находок компенсируется большим количеством текстов, найденных в скальных пещерах Лоуланя. И здесь начинается очередная серия неожиданностей. Прежде всего, большая часть документов написана на хеттском языке, принадлежащем к индоевропейской группе языков и народу, который когда-то жил в Анатолии на территории современной Турции. Сам язык текстов свидетельствует о чрезвычайной древности контактов жителей Лоуланя со средиземноморскими районами. Ко времени расцвета Лоуланя хеттская империя уже перестала существовать, практически полностью исчезнув к 1193 г. до н. э., сами же хетты оказались ассимилированы фригийцами, киликийцами, сирийцами. Вообще, язык лоуланьских документов отличается поразительным разнообразием: здесь можно встретить тексты на китайском, турецком, хотанском, тохарском, тибетском языках, санскрите, харости (письменная система северо-западной Индии в III до н. э. — V н. э.). Прежде всего это объясняется тем, что Лоулань был расположен на крупнейшей торговой трассе того времени — Великом шелковом пути, и разнообразие языков связано с пестрым составом путешественников в этом районе.
Документы записывались практически на любом удобном материале: на выделанной овечьей коже и пергаменте, на деревянных дощечках, на шелке и коре кипариса. По своему содержанию большинство текстов ничем не отличаются от других письменных источников древней истории. В основном это хозяйственные записи, сбор налогов, свадьбы, религиозные тексты. То есть никакой «сокрытой мудрости» в них нет. Это первая, хотя далеко не единственная странность письменной традиции Лоуланя.
Однако все это — довольно поздние тексты. Возможно, они сформировались уже после того, как «мудрецы Лоуланя» уже ушли с арены истории и их заменила новая волна переселенцев из Китая и других районов Центральной Азии. Сохранились лишь неясные устные упоминания о древних мудрецах, которые когда-то обитали в этих местах. Затем сюда пришли торговцы, и мудрость закончилась.
Во II–IV вв. в западных районах на территории Синьцзяна в поясе, протянувшемся от царств Тянь (современный Хотан, по-китайски Хэтянь) до царства Шаньшань (в настоящее время — одноименный уезд), активно развивалась литература как хозяйственного, так и религиозного — в основном буддийского характера. Обращает на себя внимание тот факт, что большинство текстов представляли собой буддийские сутры. Это является важным свидетельством преимущественно буддийского характера культуры, развившейся в бассейне реки Тарим.
Письменные источники, найденные на территории Лоуланя, позволяют определить хронологические рамки формирования новой местной цивилизации. В частности, профессор геологии Пекинского университета Хэ Чжэньмин сопоставил ряд записей, найденных во время раскопок, с различными астрономическими событиями и древним календарем. Он также исходил из известного положения о том, что параллельно с иероглифической письменностью в западных районах Китая начала формироваться и фонетическая письменность, которая затем исчезла. В частности, в предисловии к известному словарю «Канси шовэнь» (изд. 1654–1722 гг.) выражается сожаление о том, что фонетический язык, на котором говорили жители именно западных земель, уже давным-давно утрачен. Это — примечательная подробность: все китайцы использовали иероглифику — значит, жители Лоуланя не были «подчинены» китайской иероглифической культуре.
Сегодня на месте Лоуланя остались лишь пески
А вот еще одна примечательная подробность: сохранились предания, которые говорят о том, что здесь в Синьцзяне были какие-то древние «мудрые каноны», которые затем исчезли. В них заключалось магическое знание, которое передавалось только посвященным, а те, кто мог прочитать эти трактаты, обретали великую мудрость и вечную жизнь. Эти священные тексты по своему написанию были непонятны китайцам, и значит, были записаны не иероглифами. Древний китайский трактат «Музыкальные напевы из книги царства Цзин» («Цзиншу цюйгэ», IV–V вв.) рассказывает об этом интересную историю. Император династии Хань во II в. послал в район Лоуланя известного путешественника и видного чиновника Чжан Цяня. Ему было поручено найти некие «потаенные» или «утраченные книги», в которых заключались тайны долголетия и обретения мудрости, недоступной обычным смертным. Чжан Цян предпринимал немало усилий, чтобы обнаружить эти тайные тексты. В конце концов, в неких «Западных землях» был обнаружен лишь один трактат. Но, увы, он оказался книгой по истории Индии, которая была переложена на китайский язык в виде речитативов. Чжан Цян подтвердил, что существуют, как он слышал, другие тайные трактаты, но никто не сообщил ему, как обнаружить эти книги.
Как видим, уже во II в. существовало некое Знание, которое просто скрывалось от глаз непосвященных, в том числе и императорских посланников.
Сама же культура Лоуланя была тесно связна с наблюдениями за звездами, и местные жители целиком строили свою жизнь на основе «небесного календаря».
Примечательно, что жители Лоуланя для китайцев выступали именно как «наблюдающие за звездами», что в древности всегда связывалось с магической культурой. В этом смысле весьма характерно первоначальное значение названия «Лоулань» — «место, где астрологи размышляли над событиями для правителя».
Сохранились несколько гадательных книг, в которых говорится о том, что следует и чего не следует делать в дни, которые обозначались именами двенадцати животных.
