Дэн Миллмэн - Путешествие Сократа
Теперь она готова.
Недолго, подумала она. Он сказал, что осталось недолго. Что ж, так даже лучше — она и сама теперь хотела разделаться с этим поскорее. Справиться с тем заданием, которое возложил на нее отец, чтобы побыстрее освободиться от него. Вся ее жизнь, как выяснилось, была сведена к одной только этой цели — поединку с Сергеем Ивановым, и ей оставалось лишь мечтать, какой может быть жизнь после их встречи. Павлина даже вздрогнула, почувствовав, что эта другая жизнь может начаться для нее лишь после того, как она справится с задачей и убьет противника своего отца. Теперь она знала, что может драться и может убивать. Но в самом ли деле она была готова убить Сергея Иванова? Павлина сжала в ладони медальон, словно в нем были заключены души ее предков. Она попробовала представить, что творилось в душе ее матери перед тем, как белоголовый демон убил ее.
Да, она может убить, и она убьет его. От этого теперь зависело все — и ее жизнь тоже. Неудача будет равносильна ее собственной гибели — даже если она останется жива, она не сможет жить с таким позором. Почему, ну почему отец возложил именно на нее такую трудную миссию? — вздыхала она. Но что сделано, то сделано. И она не подведет его. Семнадцатилетней Павлине оставалось только мечтать о том, что за жизнь у нее может быть после этого поединка.
Что случилось со мной? — спрашивала она себя. Прежде
мне так часто снились счастливые сны. Теперь же все мои мысли только об одном этом зловещем задании. Павлина вздохнула. Нет, не все. Ведь у меня есть еще Контин...
На следующий день атаман завел разговор о том, чтобы снова сниматься с места и переместиться всем лагерем куда- нибудь подальше от этих краев. Словно тигр в клетке, он ходил взад-вперед, говоря сам с собой:
— Мы размякли тут, разнежились, привыкли спать на жидовских перинах! — злился он. — Помните, что я вам говорил, — нужно быть как движущаяся мишень? Так что будем двигаться!
Всем, кто видел его, было ясно, что он сейчас снова соскользнул в тот свой темный мир, который был закрыт для всех остальных. Некоторым еще хотелось надеяться на то, что он забудет о переезде на новое место. Другие шептали себе под нос, что не станут даже ждать атаманова приказа и сбегут сами.
Закольев уже утратил способность явственно отличать реальный мир от тех ночных кошмаров, которые, словно клубы черного дыма, поднимались в ночное небо его снов.
Единственное, что его могло утешить, — мысль, что однажды, уже очень скоро, навстречу Сергею Иванову выйдет Павлина, и она будет последней, кого он увидит в своей жизни. Если вообще увидит, как она приблизится. И тогда справедливость будет восстановлена.
Тем временем чем очевидней становилось безумие Закольева, тем презрительней относился к нему Королёв. И всякий раз, когда Павлина проходила мимо, холодные синие глаза Королёва неотступно следили за ней.
.46.
На следующее утро Сергей, едва рассвело, расстался с Герциком и его семьей после короткого, но теплого прощания. Дебора нагрузила его припасами и благословила в дорогу. Холодный весенний дождь закончился и воздух был чист и прозрачен. Это был прекрасный день, чтобы идти по следу, — если остался хоть какой-то след.
Он вернулся к уже остывшим развалинам хутора, на то место, где еще вчера видел следы копыт. Но теперь перед ним была только раскисшая под вчерашним ливнем земля. И все же на сей раз ему было известно, в каком направлении двинулись всадники. Но в самом ли деле они ускакали именно в ту строну, на юго-запад? Думай, приказал себе он, думай! Могло ли быть так, чтобы банда под предводительством Закольева с места преступления двинулась прямиком к своему лагерю? Сомнительно — ведь чтобы выжить, им, прежде всего, нужно было заботиться о своей незаметности. Да и тот край, куда вели вчерашние следы, — Подолье, а дальше Бессарабия были не самым лучшим местом, где они могли укрыться.
Но, предположим, они двигались кругами, путая возможных преследователей, — куда? На север, подсказывал ему инстинкт. К лесистой местности под Киевом, туда, где он однажды уже нашел подобные следы, оборвавшиеся в русле реки. Теперь он успел получше изучить эти края, так что на месте Закольева он направился бы именно туда.
Он коленями подтолкнул Тайну в бока, чтобы она не спеша шла вдоль цепочки старых следов. Там, впереди, куда он не успел пройти вчера, земля еще могла сохранить для него какой-то знак. Он проехал пятьдесят шагов... сто... Ничего. Двести шагов... и уже в трехстах шагах от хутора он увидел слабый след множества подков. Он продолжал ехать за следом, пока тот не исчез.
Затем он повернул вспять и вернулся к тому месту, где нашел следы. Тут он сделал поворот на девяносто градусов вправо и поехал вкруговую, пока и в самом деле не обнаружились новые следы подков. Новые следы теперь шли прямиком на северо-запад. Сергей проехал немного в этом направлении, но ничего не обнаружил и вернулся еще раз. Весь остаток дня он кружил вокруг этого места, захватывая все большее и большее пространство возле того места, где ему впервые открылись следы подков.
Солнце уже стало клониться к закату — еще короткий весенний день быстро догорал. Сергей уже готов был отказаться от дальнейших поисков, как вдруг что-то на земле словно само бросилось ему в глаза. След, один-единственный след подковы. Он снова стал кружить вокруг этого места и нашел еще следы, много следов. Всадники — это было очевидно — ехали на северо-восток. Теперь он знал, где их искать.
Время от времени след обрывался, но у него перед глазами было достаточно примет, чтобы определить, где и когда прошли всадники, — даже по высокой траве или кустарнику. То и дело он видел сломанные ветки на высоте головы или плеча всадника, точнее, карабина, висевшего у всадника за спиной, подмечал те места, где лошади на ходу щипали траву, и пучки травы, вывернутой копытами. Он лишь молча поблагодарил Алексея-Казака за то, что тот не жалел сил, натаскивая молодых следопытов.
Сергей втайне надеялся, что следы приведут его прямо к закольевскому лагерю, но прямо на околице Нежина они резко исчезли среди подобных следов копыт и еще множества следов колес телег, направлявшихся в город.
Вряд ли они решились бы надолго задерживаться в городе. Но оставалась слабая надежда, что ему все-таки удастся что-то разведать. Поэтому Сергей тоже въехал в город, решив провести здесь вечер. Время было уже совсем позднее. Раз есть такая возможность, сказал он себе, ночлег и горячий обед тоже не помешают.
Он остановился на постоялом дворе, где нашлось место на конюшне для Тайны и комната для него. Хозяйка, средних лет женщина с пучком седых волос на затылке, провела его в комнату, пробурчав, чтобы он спускался к обеду через двадцать минут.
Сергей решил пока зайти в трактир через дорогу, расспросить местных о всадниках, которые могли проезжать по этой улице. Он заказал штоф водки, чтобы согреться и чтобы ничем не выделяться среди остальных посетителей трактира. Какое-то время он молчал, прислушиваясь к обрывкам разговоров за соседними столами. И уже было поднес стакан к губам, как неожиданно человек, сидевший за столом прямо за его спиной, прохрипел:
— ...Нет, хватит с меня и Закольева, и крови... опозорился, до конца дней... хватит...
Невольно напрягшись, Сергей поставил стакан. Он сидел, не шелохнувшись, прислушиваясь, но больше ничего не услышал, кроме тяжелого дыхания незнакомца. Осторожно взяв свою бутылку, Сергей как ни в чем не бывало пересел за другой стол. Незнакомец даже не поднял на него глаз — он дрожащей рукой налил стакан водки и осушил его в несколько глотков. Несмотря на то что прошло уже столько лет, Сергей не мог не узнать его. Это был один из тех, с кем он уже встречался — тогда, в тот страшный день.
Вскоре человек поднялся и неверными шагами, продолжая что-то бормотать себе под нос, пошел через улицу. Сергей следил за ним взглядом, пока тот не вошел в тот же постоялый двор, где остановился Сергей. Быстро перейдя через улицу, Сергей заметил, как тот, спотыкаясь, стал подниматься по лестнице. Сергей же решил остаться в прихожей и провел там ночь, даже не помышляя о еде или постели.
Вполне может быть, подумал он, что утром этот человек, сам того не зная, приведет его к остальным.
.47.
Поведение атамана вызывало беспокойство в лагере еще до случая с лошадью Гумлинова. Теперь же весь прежний, годами отлаженный порядок стал разваливаться на глазах. Не прячась, все в открытую говорили, что Закольев рехнулся и добра теперь не жди.
Они совершили еще один набег, и снова в лагерь вернулись не все. Один из евреев встретил их в дверях с вилами, пока его жена выводила детей через задний ход. И, прежде чем его самого удалось положить, он успел пробить вилами грудь одному из лагерных старожилов, Чертосскому. Еще одного из закольевской банды убил ударом ножа в спину какой-то мальчишка, выскочивший неожиданно, словно из- под земли.
