Александр Экштейн - Око вселенной
Именно в этот день, когда Америка смотрела архивную пленку о возвращении Клэр из Москвы, с двух космодромов США, секретного «Янки» и общеизвестного на мысе Канаверал, стартовали два мощных шаттла «Феникс», доставляя к МХК «Хазар» международный экипаж, в число которого входил и новый штурман-инструктор Саша Углокамушкин.
День второйТри прямоугольника, подсоединенные ко всем компонентам хроногиперболизированного двигателя в модулях «Харон-А», «Харон-Б», «Харон-В» и «7А-Опал», были вмонтированы в пол командирской рубки модуля «Синяя птица» так, чтобы не мешать людям переходить от кресла к креслу и выходить из рубки.
— Средоточие жизни и движения, — похлопал Джон Карри по одному из прямоугольников. — Три сердца «Хазара».
Система соединений и расположений трех «Харонов» была такова, что «яйца» как бы «не хранились в одной корзине». Пока был целым хотя бы один из «Харонов», хронодвигатель мог действовать. В «Харонах» содержалось антимолекулярное лабораторное вещество трех спиралевидных полярностей.
— Завтра, — похлопал Джон Карри по второму прямоугольнику, — сюда поступит импульс от «Пульсар-Нейтрино» из «7А-Опал» и оплодотворит «Харонов». Затем, — он похлопал по третьему матово-серебристому прямоугольнику, — сработает системный накопитель, и как только отсчетное время замрет на команде «Старт», наш кочевник войдет в петлю времени, то есть энергия скорости 210 километров в секунду, достигаемая за счет бафометина, — объяснил он штурману, — на одну минуту нейтрализуется оплодотворенным «звездным сперматозоидом» антимолекулярным веществом из «Харонов», и «Хазар» в эту минуту, за которую он должен преодолеть двенадцать тысяч шестьсот километров, застынет на месте. Таким образом вокруг него и создастся петля, я бы даже сказал, «праща» времени, которая бросит нас на шестьсот двадцать девять миллионов километров вперед то есть вбросит прямо на орбиту Юпитера.
— Забавно, — лучезарно улыбнулся ему русский штурман и непонятно высказался: — МХК «Хазар» — это что-то наподобие велосипеда для коротких прогулок в окрестностях Солнечной системы?
— Скорее, дрезина, — вмешался в разговор Даниэль Хильсон, вплывая в пока еще пребывающий в невесомости центральный отсек. — Космическая дрезина на ручной тяге.
— Дрезины по имени «Пилигримы» приторочены к седлу нашего «Хазара». — Уже почти забывшая Землю и устремившаяся помыслами к Юпитеру Клэр Гатсинг вплыла вслед за Хильсоном. — Никакой наш «Хазар» не велосипед и тем более не дрезина. Он космический конь, друг кочевников. Он ведь живой, послушайте.
И все, поддавшись очарованию Клэр Гатсинг, замолчали, прислушиваясь, и услышали, как бортинженер Валентин Александров спрашивал у астробиолога Люта Ходакова:
— Лют, ты, случайно, не перепутал Юпитер с Лаосом, зачем тебе такая куча презервативов?
— Ходаков и Александров, — немедленно вмешался в разговор Даниэль Хильсон, используя командирский жезл-микрофон, дающий ему право и подслушивать, и вмешиваться. — Во-первых, отключите у себя в отсеке громкую связь, а во-вторых, я сейчас к вам зайду — презервативы не входят в перечень личных вещей, разрешенных для взятия с собою на орбиту.
День последний59 минут
Старший оперуполномоченный МУРа Саша Стариков сидел на песке, по-турецки скрестив ноги, с одной стороны лежащей в купальнике пышнотелой дамы, а младший оперуполномоченный Ласточкин — с другой стороны. Они лениво играли в карты на ее животе.
— Вутетич, — Саша побил туза козырной шестеркой, — я люблю тебя, Лида Вутетич.
На песок набегали волны Черного моря. Саша Стариков и Ласточкин были в привилегированном летнем отпуске. Ласточкин второй раз за все время службы, а Саша третий. Перешедший в Министерство внутренних дел Градов, уже бывший начальник МУРа, изыскал для них такую возможность. Вскоре в Ялту к Саше, оставив мужа на съемках, примчалась московская бизнесвумен, красавица Лида Вутетич.
— А я не люблю тебя, Лида Вутетич. — звонко щелкнул червовым тузом по животу дамы Ласточкин. — Я тебя просто уважаю, как женщину, которую любит мой начальник.
— Мальчики, — томно промурлыкала из-под шляпы Вутетич, — честное слово, я не удивлюсь, если вы сейчас на моем животе разложите тарелки с шашлыком и расставите бутылки с вином.
— Молчи, Вутетич, — погладил Саша по животу красавицу. — На этом животе можно лишь играть в карты и обливать его шампанским и слезами восторга.
— Ох. Стариков, — промурлыкала Лида, — до чего же я люблю тебя, мент нерафинированный.
40 минут
— Тебе не кажется, — вздохнула Ксюша Мармик, — что это даже не один ребенок. — Она подняла сиреневого цвета маечку и погладила рукою округлившийся живот, — а два — твой и улетевшего к чертовой матери на Юпитер Углокамушкина?
— Во-первых, — ревниво вспыхнул два дня назад влюбившийся в Ксюшу Толик Лаперуза, — «Хазар» стартует через несколько минут, так что «Кирпич» вот он, — Толик кивнул на небо, — рядом. Во-вторых, это уже не Углокамушкин, а сын той матери, о которой ты только что вспомнила. А в-третьих, — Толик смущенно запнулся и тоже погладил живот Ксюши Мармик, — он ведь не спал с тобою, Ксюша.
— Ну и что, — серьезно и пытливо взглянула ему в глаза Ксюша, — ты ведь тоже этого не делал.
30 минут
Веточкин и Лапин сидели в ресторане «Гетъман» на Арбате.
— Ну, — поднял рюмку с водкой Тарас, — за встречу.
— Давай, — выдохнул приехавший в Москву Лапин, — за нее.
Они выпили, молча поставили рюмки на столик и с отвращением посмотрели на блюдо с варениками. Лапин вновь разлил по рюмкам «Первопрестольную».
— Ну, — поднял он рюмку, — за то, что живы.
— Давай, — оживился Тарас Веточкин. — По сведениям из нашего штаба космических сил, старт «Хазара» может нарушить нить пространства вокруг Земли и образовать вакуумный омут.
Они выпили по второй рюмке и вновь с молчаливым отвращением стали смотреть на появившиеся на столе горшочки со сметаной для вареников. Лапин, думая о чем-то своем и далеком от космоса, решительно разлил по третьей рюмке.
— Ну, — поднял он рюмку, — за Леньку Хромова.
— Давай, — согласился с ним Веточкин и тоже поднял рюмку. — Мне вчера вечером какая-то сволочь, жаль, что начальство не разрешило использовать оперативную технику для обнаружения, на стационарный пейджер от него сообщение прислала: «Тарас, я в глубоком мезозое, дальше, чем на Том свете. Хромов».
Они выпили по третьей и не раздумывая налили по четвертой, с вдохновенным блеском поглядывая и на сметану, и на примкнувшие к ней шкварки, и на сами вареники.
— Кстати, — держа перед собой рюмку и сквозь нее разглядывая Веточкина, спросил Лапин, — что такое вакуумный омут?
— Как бы тебе поточнее сказать. — Веточкин задумчиво посмотрел сквозь свою рюмку на Лапина. — Волхв говорит, что в этом случае Луна может сократить свое расстояние до Земли в два раза.
10 минут
За десять минут до старта МХК «Хазар», самого значительного события за всю историю, на Земле произошла самая жуткая и непредставимая по последствиям трагедия. Трагедия была такой вопиющей, что, сначала застыв от ужаса, а затем, отозвавшись распадом восьмисот семидесяти пятьютысячами галактик и семьюдесятью тысячами взрывов сверхновых звезд Вселенная, от созвездия Андромеды до созвездия Парус, умерла для созидания. На Земле был убит Черным Буддой — Антихристом аоэлитный лаоэр Сава Савоев. Шамбала, из лучших побуждений, во имя своих представлений о добре и во имя ложной любви к выпестованному ею человечеству, дала возможность представителю элохимо-демиургианской алогичной действительности — Антихристу убить на своей территории Ангела…
— Люди не виноваты, — неожиданно прошептал находившийся на ранчо президента США Стефан Искра. — Они не виноваты. — Он доброжелательно улыбнулся Пеги, Лили и Ричарду, детям и супруге президента, сидевшим с ним за обеденным столом.
— Я знаю, — ответил ему Арчибальд Соукс и стал закрывать крышку капсульного кресла, готовясь к старту.
— Что вы сказали, сенатор? — заинтересовался Даниэль Хильсон, стоя возле своей капсулы и наблюдая, как экипаж скрывается в своих антиперегрузочных коконах, готовясь облечься в эту защиту последним.
— На Земле убили еще одного Ангела, — спокойно сообщил ему сенатор-космонавт и уточнил: — Но люди, хотя я и не уверен, пока еще не виноваты в этом.
5 минут
— Вутетич, — Саша Стариков протянул женщине вареную молодую кукурузу, слегка посолив ее, — это едят.
— Да ты что? — удивилась женщина и вгрызлась в початок, не спуская глаз с оперуполномоченного. — А я-то думала…
2 минуты
