Кристина Гроф - Жажда целостности: наркомания и духовный кризис
Как мы уже сказали, нас могут контролировать и отравлять невыраженные эмоции, а также забытые воспоминания. Любящая мать регулярно чувствует приливы неуправляемого гнева, которые наполняют ее жизнь дома и на работе. Новичка на работе постоянно переполняет чувство тревоги и напряжения, поскольку из-за своей низкой самооценки он боится, что не сумеет должным образом выполнить работу. Молодая жена, которой когда-то пришлось пережить сексуальные оскорбления, обнаруживает, что в самые интимные моменты с мужем ее одолевают чувства стыда, страха и отвращения.
Исследуя себя, мы начинаем признавать, что мы ходим с ненужным грузом, который не только увековечивает наши былые чувства и переживания, но также хранит в себе влияние наших прежних обидчиков, которое прочно обосновалось в нашем настоящем. Сила прошлого удерживает нас от продвижения в своей жизни. Если мы в достаточной степени чувствуем дискомфорт, мы можем прийти к решению найти корень своих страданий. Когда мы посредством психотерапии или других форм самоисследования погружаемся в себя, мы обнаруживаем невыраженные эмоции и не получившие ранее признания воспоминания. И мы признаем, что для того, чтобы избавиться от их власти, нам нужно их выразить. Нам следует освободиться от старых демонов — узреть их при свете дня и изгнать.
В безопасной обстановке и при поддержке и любви других, мы выражаем свой гнев, разоблачаем свой стыд и вновь переживаем травмирующие воспоминания. Мы горюем о своих потерях и позволяем нашим сердцам чувствовать влияние наших ран. По мере того как мы погружаемся в резервуар наших невостребованных эмоций и переживаний, мы исчерпываем его. Когда мы постепенно отказываемся от своих отрицаний и сопротивлений, они теряют над нами власть и наше бремя становится не таким тяжким.
Сразу же за стеной нашей ярости пребывает огромная сила — та сила, которая помогает нам исцелить себя. Продолжая свое самоисследование, мы изучаем то, как мы стали жертвой, как мы делали своими жертвами других, а также самих себя. Мы обнаруживаем, как мы обвиняем себя и других. Встречаясь лицом к лицу с правдой, прорабатывая эмоции и признавая ответственность всех тех, кто к ним причастен, мы становимся более восприимчивы к правде о себе и о наших обстоятельствах. Наша необходимость в обвинении сменяется усиливающимся пониманием.
Мы не можем любить своих ближних, пока не начнем любить себя. Многие из нас не могут простить других, пока не простят себя и не высвободят великое множество эмоций, которые способствовали саморазрушительным установкам и поступкам. Простить себя нелегко. Возможно, мы не чувствуем, что заслуживаем прощения, или из-за наших прошлых проступков эта задача кажется нам слишком сложной. Чтобы понять, что мы можем простить себя или других, не прощая того, что было содеяно, следует сделать важный шаг — отделить поведение человека, включая собственное поведение, от его истинной природы. Продолжая шаг за шагом свой процесс исцеления, психотерапии или духовной практики, мы автоматически ощущаем приливы прощения по отношению к себе. Мы поэтапно оставляем свой гнев, свою боль, а также свои ограничения. Мы прощаем себя за то, что считали, что оскорбление было нанесено нам по нашей же вине. Кроме того, мы прощаем себя за то, что принесли страдания другим.
Признавая, что мы причинили страдания другим людям, мы учимся возмещать нанесенный им ущерб. Мы принимаем ответственность за свои действия и просим тех, кому причинили боль, простить нас. Мы делаем это настолько, насколько можем, не питая никаких ожиданий и не предвкушая, что люди, которым мы причинили зло, сразу же даруют нам помилование, обнимут нас и все забудут. Мы возмещаем ущерб для своего же блага, чтобы облегчить себя от теплящихся в нас чувств страха, боли, гнева и вины, которые возникли в результате событий, имевших место много лет назад. Мы открываем путь к возможному общению с теми, кого мы, быть может, обидели, и наше бремя становится менее тяжким.
Постепенно наш груз становится легче, и мы все больше и больше чувствуем облегчение от эмоций и переживаний, которые прежде служили нам тюрьмой. Вместе с этим чувством облегчения приходит устойчивое чувство личной свободы, надежды и спокойствия. Кроме того, во время нашей работы мы разрушаем дамбу между нами и нашим «глубинным Я». По мере того как мы встречаемся с препятствиями и постепенно устраняем их, наш внутренний источник любви и вдохновения начинает пробиваться в нашу жизнь. В нас начинает бить источник сострадания. Наше логическое и эмоциональное понимание того, кто мы такие, углубляется до уровня настоящего понимания, которое находится за пределами логики.
Благодаря этому явному пониманию мы можем начать в глубине своей души постигать то, почему все так произошло. Периодически мы можем переживать жалость по поводу обстоятельств, заставивших людей, которых мы, возможно, любили, оскорбить нас или позволивших, чтобы мы сами или другие люди стали жертвами. Это не означает, что мы непременно прощаем такое поведение. В такие моменты мы некоторым образом становимся способны отделять действия человека от его истинной сущности и чувствовать к нему сострадание.
Прощение — это деяние Бога. Оно может возникнуть как результат упорной работы по исцелению себя, но также может быть даровано как благодать. Мой сын Тэн дал мне определение удачи: удача приходит тогда, когда готовность встречается с возможностью. Можно сказать то же самое о прощении: прощение приходит тогда, когда готовность встречается с благодатью. Прощение возникает спонтанно из «глубинного Я», когда мы порой его почти не ждем. По мере того как раскрываются наши сердца, мы можем начать чувствовать волны прощения к другим людям. Подобно ряби на поверхности воды, истинное прощение начинается с нас самих и естественным образом распространяется вовне. Поскольку оно исходит из того места, которое находится за пределами эго, оно не может быть совершено посредством ресурсов логики и намерения, характерных для «ограниченного я». Мы не можем его форсировать как некую установку, ориентированную на цель. Принуждать себя к прощению — это все равно, что насильственно пытаться капитулировать. Каждый человек имеет свою привязку ко времени, установленную своей глубинной мудростью.
А как насчет тех людей, чьи раны, нанесенные другими, столь глубоки, что прощение, казалось бы, невозможно? При таких обстоятельствах нам следует принять тот факт, что простить мы не в состоянии, и это будет правильно. Если мы будем позволять другим подстрекать себя к чему-то, что для нас противоестественно, мы лишь нанесем себе еще более глубокие раны. Даже несмотря на то, что мы не всегда способны простить другого человека, наше исцеление зависит от того, насколько мы обнаружим то место, из которого будем в состоянии простить себя.
Должны ли мы по-настоящему противостоять тем людям, которые принесли нам зло? Здесь мы снова встаем перед индивидуальным выбором, который непременно отражает сострадание к себе и уважение к своей привязке ко времени и к своим нуждам. Для нашего же блага решение противостоять обидчику должно исходить из места силы, что возможно после того, как мы в достаточной степени исцелимся. Некоторые люди, честно встретившись лицом к лицу с теми, кто причинил им боль, и выразив свои неподдельные чувства гнева, боли, печали, вины и стыда, обнаруживают в себе огромную личную силу и свободу. Что бы там ни происходило, они возвращают возложенный на них груз эмоций и действий их источнику. Они могут также способствовать возможности большего общения с обидчиками, в процессе которого обидчики начинают отвечать за свое поведение.
Независимо от того, насколько наши обидчики готовы или способны ответить за свои действия, когда рушатся эмоциональные и психологические барьеры, происходит чудесное исцеление. Устранение наших собственных блоков, по меньшей мере, способствует возникновению любви и прощения по отношению к другим.
Многие люди, пережившие чрезвычайно сильное оскорбление, например физическое насилие или сексуальное домогательство, чувствуют, что обязаны противостоять своим обидчикам или доложить о них властям, особенно если они продолжают досаждать другим. Их следует остановить, чтобы они не посмели сделать другим то же самое, что сделали нам.
Прямое противостояние — это не лучший вариант, если оно толкает обидчика на дальнейшие оскорбления или заставляет нас самих развивать склонность к оскорблениям с ущербом для собственного благополучия. Возможно, мы становимся добрее к себе, проходя курс психотерапии или занимаясь духовной практикой, где мы можем свободно выражать свою боль и ярость, не привнося их в уже нездоровую ситуацию. Как мне кажется, порой должно существовать разграничение между собственной честностью, помогающей пролить свет на все тайны, равно как и разрушить старые шаблоны, и оскорбительным действием, побуждаемым гневом, которое способствует лишь продолжению страданий. Выражая свое чувство обиды, чтобы избежать принятия ответственности за него, мы рискуем остаться на нем зацикленными.
