Александр Волков - Из жизни английских привидений
На капителях крипты собора в Кентербери (Кент) изображены демон с телом женщины и двумя звериными головами и монстр с двумя телами: телом крылатого льва с человеческой головой и телом человека с демонической головой с рогами и бивнями, держащего в руках рыбу и чашу. Церковь в Греат Салкельд (Кумбрия) сохранила ранний портал с изображением причудливых созданий. Архивольты портала храма в Иффли (Оксфордшир) и других церквей состоят из голов птицеобразных существ, снабженных длинными клювами. На тимпане храма в Риббесфорде (Вустершир) можно видеть воина, стреляющего из лука в некое существо с толстым телом, четырьмя короткими ногами и веерным хвостом. На чаше купели в Даренте (Кент) присутствует монстр с хвостом дракона, головой и крыльями птицы и бородатым человеческим лицом на груди. Подобные существа заставляют вспомнить судьбу папы Бенедикта IX (1033–1048), который после смерти являлся многим в виде медведя с ослиным хвостом, но со своей собственной человеческой физиономией[20].
Три призрака из «Макбета». Картина Иоганна Фюсли (1783). Художник не настаивает на их бестелесности, и зритель вправе думать, что перед ним живые ведьмы
Нельзя утверждать, что нравоучительные тенденции в легендах о призраках полностью миновали средневековую Англию. Проследим за ними на примере так называемой Дикой охоты — воинства конных мертвецов, проносящихся по небу или земле вместе с жуткими псами. В германских преданиях о свите бога Одина и кельтских — об охоте короля Артура нет ничего поучительного, как и в хронике аббатства Питерборо, входящей в состав «Англосаксонских хроник». За 1127 г. там записано следующее: «Многие из нас слышали и видели многочисленную ватагу охотников. Все они были огромные, черные и ужасные видом, все их гончие тоже были черные и большеглазые… и скакали охотники на черных лошадях и на черных козах».
Уолтер Мэп повествует о древнем короле бриттов, который вместе со своим войском «кружит в безумии, скитаясь повсюду без отдыха и пристанища», а также о молчаливом войске «вечно скитающихся по кругу странников, лишенных разума и погруженных в молчание» (Херлетинги). В «Великой хронике» Матвея Парижского (1200–1259) есть упоминание о войске «отменно вооруженных рыцарей», объявившемся из-под земли в аббатстве Рош (Йоркшир).
Но уже Ордерик Виталий (1075–1142) в «Церковной истории» подводит под древнее предание солидную моральную базу. Священник Вальхелин, наблюдающий за процессией мертвецов, различает среди них умершего без покаяния убийцу, знатных дам, проживавших в роскоши и блуде, грешных епископов и аббатов, ну и, конечно, черное воинство рыцарей, изрыгающее огонь и несущееся вскачь, потрясая знаменами. Само собой, один из рыцарей обращается к Вальхелину с просьбой о молитвах и предрекает ему скорую смерть. Однако горе-пророку недостало прозорливости римской кумушки: священник прожил еще полтора десятка лет, что и позволило Ордерику записать его свидетельство.
Один из героев Гервазия Тильсберийского встречает в лесу неподалеку от города Карлайла (Кумбрия) святого Симеона, появляющегося в виде «рыцаря, дующего в охотничий рог», в сопровождении «огромной собаки, из пасти которой извергается пламя». Бедняга напуган внезапно разразившейся бурей, но Симеон успокаивает его, подарив рог, чей глас делает молнии бессильными. Затем призрак удаляется, мимоходом спалив дом живущего поблизости священника и его незаконнорожденных отпрысков[21].
Привидения в английской литературе и фольклоре
Начиная с тюдоровской эпохи встречи с привидениями становятся достоянием великой английской литературы. Параллельно развивается устная традиция, зачастую склонная к сентиментальности и благодушию. В XVIII в. рационализм полностью подчиняет себе литературу вплоть до начала XX столетия, когда возрождаются леденящие душу истории, опирающиеся на письменные источники Средневековья и сохраненные в народе предания.
Макбет и призрак Банко. Картина Теодора Шассерио (1854). Важное свидетельство того, что привидение доступно взорам не всех присутствующих
В колоритных привидениях Уильяма Шекспира (1564–1616) в большей степени ощущается античный пафос. Бернардо в «Гамлете» рассказывает, как «в саванах бродили мертвецы, по римским улицам визжали, выли»[22]. Эти вспомянутые драматургом визги станут неотъемлемым атрибутом многих английских привидений. Призраки в «Макбете» возникают посреди пустоши, оседлав ветер и смешавшись с туманом при громе, молнии и проливном дожде. Правда, чудовищность призраков заметно бледнеет после того, как читатель узнает об их занятиях — они насылают мор на свиней, выпрашивают каштаны у жены матроса, добывают талисманы вроде пальца утонувшего морехода. Призрак Банко неспроста является своему убийце, поэтому, кроме Макбета, никто его не видит. Призрак отца Гамлета преследует вполне определенную цель — побудить сына к мести. Шекспир знает, что ночь принадлежит мертвым, но излишне рационалистически связывает исчезновение привидений с наступлением утра и криком петуха:
Гонец Авроры поднял светоч свой,
И призраки торопятся толпой
К своим гробам; проклятые, чей прах
Схоронен на распутьях и в волнах,
В свои постели улеглись к червям.
Боясь, чтоб день не увидал их срам,
Они бегут от света сами прочь,
И с ними вечно — сумрачная ночь[23].
Англо-шотландские баллады, созданные в XVI–XVII вв., были впоследствии популяризованы Вальтером Скоттом и романтиками XIX столетия. Искорки ужаса в них гаснут в потоке бытового сентиментализма. Погибшие в море сыновья богатой крестьянки по-родственному являются к ней на полночную пирушку и исчезают при крике петуха:
Нельзя нам ждать — за наш уход
Терпеть мы будем муки[24].
Брат приходит с того света, чтобы проучить сестру, из-за строптивого нрава которой многие женихи умерли от разрыва сердца. Скончавшийся юноша, прежде чем окончательно расстаться с любимой, успевает покатать ее на коне, а утонувший моряк жестоко мстит бывшей подруге, заманив ее на призрачный корабль и утопив[25].
Красавец Вилли после смерти навещает свою невесту, требуя вернуть ему клятву. Его требование подменяет средневековые просьбы о молитвенной помощи и призывы к благочестивой жизни. Вилли пророчествует о смерти девушки, но ее эта весть не смущает: она даже высказывает пожелание улечься с любимым в одну могилу. Вилли подобная перспектива не радует, ведь на кладбище околачиваются три другие девицы, на которых он обещал жениться. Они умерли, не дождавшись свадьбы, и теперь нарушают покой незадачливого жениха вместе со своими убиенными детьми и адскими псами, по обыкновению преследующими грешника.
Призраки разлетаются по гробам. Иллюстрация Артура Рэкхема (1908) к комедии «Сон в летнюю ночь». Пресловутый шекспировский петух — один из шаблонов литературной мистики. Он будет преодолен в викторианскую эпоху, когда духи обретут независимость от смены дня и ночи
Мертвецы и вправду не любят, когда тревожат их могилу. Один покойник вынужден сделать строгое внушение своей скорбящей возлюбленной, в течение года проливавшей слезы на кладбище. В ответ девушка умоляет его о единственном поцелуе, а мертвец, желая отвязаться, прибегает к известной отговорке тетушки Чарли: «Я тебя поцелую. Потом. Если захочешь». Согласно поверью поцелуй призрака означает смерть.
Оссиан и духи. Картина Франсуа Жерара (1801). Бард поет, а тщеславные призраки вспоминают дела давно минувших дней
В основу самой страшной из баллад легла очередная любовная интрижка. Деревенский повеса Вилли уходит от своей подружки Мэгги и в предрассветных сумерках встречает на холме бледную фигуру. Привидение служит орудием гнева Господня: оно разрывает Вилли на кусочки, раскладывает их по скамьям в соседней церкви, а голову приносит Мэгги.
В XVII–XVIII вв. откровения мистиков выходят из моды, хотя наполненная трагедиями жизнь светского общества порождает массу призраков. Антиквар Джон Обри (1626–1697) в своем «Альманахе» (1696) обращается за помощью к старой рукописи, «химической книге с множеством рецептов, среди которых был и такой, как при помощи дыма изгнать из дома привидений». Рассказ Даниэля Дефо (1660–1731) о «явлении призрака некоей миссис Вил на следующий день после ее смерти некоей миссис Баргрэйв в Кентербери 8 сентября 1703 года» многими воспринимается как розыгрыш, настолько англичане отвыкли от публичного обсуждения сверхъестественного.
