Александр Рей - Сочинение на свободную тему (сборник)
Я сидел в неудобном, но столь привычном кресле, смотрел на её силуэт в темноте… И мне вдруг так стало тоскливо… Так тоскливо, что, если бы я не зажал себе рот, то разбудил её своим воем. Изнутри вырывалась тоска от одной мысли, что её может не быть рядом со мной, что я могу сделал ей больно…
Так я дотянул до утра…
А вина, меж тем, никуда не уходила. Всё время, как преданный пес, она не покидала меня, лишь изредка забывая о своём существовании.
А я… Я никак не мог остановиться. После того случая с безымянной девушкой, я делал это сотни раз… Как одержимый, находя себе других женщин… Женщин не только без имен, но и без лиц, без тел, без слов…
Я не понимал, для чего это делаю; не знал, как остановиться, лишь с каждым разом всё больше и больше ненавидя себя.
Я физически чувствовал, как вина разрушает мою плоть, но при этом был лишен всякого выбора – словно находясь «в отключке», я отдавал себя каждой, что готова была принять.
Что-то сломалось внутри, что-то, что невозможно восстановить. Я болел, не имя возможности вернуться.
А жена лишь не требовала ответов, казалось, привыкая к новым правилам жизни, по которым нельзя смотреть друг другу в глаза. Она молчала, с каждым днем всё больше отдаляясь от меня, с каждой минутой всё сильней превращаясь в тень.
Моя жизнь крошилась, словно старое здание, превращаясь в пустоту… И это всё вина. Наверное, только ею я и жил. Мне же не оставалось ничего иного, кроме как наблюдать со стороны за приближающимся крахом.
То, что каждый новый день был каторгой, становилось привычным. Всё стало неважным. Всё раздражало…
Когда в очередной раз я поругалался с начальником, да так, что дело чуть не дошло до увольнения… Когда я в очередной раз устал до судорог… Когда в очередной раз в автобусе была жуткая давка… И пришлось наорать на пьяных малолеток… Когда в очередной раз я возненавидел тот безымянный день… Наконец-то пришло избавление.
Выйдя из автобуса, едва переставляя ноги после тяжёлого дня, я побрел через рощицу по направлению к своему дому. Лишь стоило погрузиться в темноту, как я услышал за спиной навязчивый топот бегущих людей и вслед окрик: «Эй, дядя, постой-ка!». Я обернулся. Это были трое тех подростков из автобуса, на которых мне пришлось прикрикнуть, чтобы они перестали вести себя по-свински.
– Что вам надо?! – грубо, как только мог, спросил я у них.
– Да так… Пустяки… – сказал многообещающе один из них, мерзко улыбаясь. Я сразу понял, чего они хотели.
Как только говоривший парень подошёл на достаточное расстояние, я ударил. Удар получился сильным, сшибив отморозка с ног, повалив его наземь.
Второй напрыгнул на меня сбоку, попав ногой по колену так, что я присел. Затем я успел лишь услышать нечленораздельный рев: «ЭЙСУКА!» да повернуть на звук голову, прежде чем на меня с силой опустили камень.
В следующую секунду я лежал на животе в осенней холодной луже, чувствуя, как кровь из проломленного черепа заливает мне глаза и как чьи-то липкие пальцы шарят по карманам плаща. Я лежал и думал, что всё получилось именно так, как и должно было получиться – абсолютно дерьмовый день, в котором не было ничего хорошего, завершившийся абсолютно дерьмовой смертью. Ничего странного…
Вот если бы я встретил по дороге домой хорошего друга или нашел кошелёк – это было бы непонятно. А то, что мне проломили череп грязным камнем пьяные придурки – это само собой разумеется, это нормально.
«Но ничего страшного… – успокаивал я себя, – Хотя бы теперь умрёт… Эта тварь… Живущая внутри. Пускай хоть так… Теперь я не смогу винить себя, глядя на любимого человека… Ныне будет по-другому… Теперь будет никак… Теперь кто-то другой будет винить себя, лишь бы ни я… Хватит. Я устал…»
Из последних сил я приоткрыл один глаз. Вокруг меня не было даже крови… Из головы вытекала грязно-желтая жидкость, почти коричневая, смешиваясь с грязью.
«Пускай… Лишь бы не мне носить это внутри… Пускай… Жалко только любимую тень, что ждет меня домой… Пускай… – думал я, пока сознание окончательно не смешалось с опавшими листьями и жидкой землей. – Пускай…»
Перепевник
Путеводитель по тонкому миру
Данное произведение является художественным и ни в коем случае не может быть расценено практическим руководством по астральным путешествиям. Решив повторить опыт героев, читатель сам на себя берёт ответственность за любые последствия.
– Тюрьма – это метод наказания!
– Нет, мой друг. Тюрьма – это возможность доказать, что вы достойны быть освобожденным…
Из разговора со следователемМне снится сон… Причем я чётко осознаю, что всё окружающее относится к миру грез. И это знание словно бы делает меня всемогущим. Будто здесь так устроено: тот, кому удалось понять, что спит, сразу выходит в дамки, приобретая безграничную власть над этим странным миром.
Многие пытались разгадать действующие здесь законы, но до конца это так никому и не удавалось. Мир снов настолько вязок и неподвижен, что, стоит хоть что-нибудь про него узнать, открыть какое-то правило или закон, как оказывается, что он уже не действует или действует, но совсем по-другому. Вот и получается, что мир или миры снов (порой мне кажется, что их превеликое множество) настолько динамичны и изменчивы во всей своей неподвижности, что угнаться за ним попросту невозможно.
Например, гонишься за кем-то важным, изо всех сил пытаясь догнать беглеца, но он всё ускользает за поворотом так, что видны лишь его пятки. И если до преследователя вдруг доходит простейшее понимание истинной природы этого бегства – что убегают не потому, что хотят убежать… А потому, что гонятся – сразу только что открытый закон меняется и всё может оказаться совсем по-другому: беглец превратится в преследователя; или преследователя на самом деле нет, а он просто бежит за белым кроликом… Или – ещё круче, как это было однажды в моём сне! Я прыгнул и, протянув руку за угол, схватил-таки беглеца за одежду. В тот же момент почуяв, что кто-то поймал меня самого, я оглянулся и увидел, что «ловец» – это я собственной персоной, обернувшийся посмотреть, кто же меня сцапал…
Именно поэтому приходится довольствоваться единственным законом, ни разу ещё не менявшимся: тот, кто замечает, что находится в рабстве сна, сразу становится его господином (если не богом), и может вытворять с окружающим пространством, персонажами и даже с самим собой, что пожелает.
Это, пожалуй, единственное неизменное правило (наверное, потому что одинаково хорошо действует в любом из миров – хоть сна, хоть яви). Разве что в обычном мире нет возможности влиять на обстоятельства, как это позволительно во сне… Неважно, что мне снится: герои, декорации и сюжеты всегда разные. Но одно (самое главное) остается неизменным: в какой-то момент в потоке бурлящих событий я вдруг начинаю видеть себя со стороны. По сути, всё происходит так же, как в фильмах – только что смотрел на всё от первого лица, всерьёз переживая, как вдруг начинаешь видеть своё лицо крупным планом… Камера медленно отъезжает назад – и действо уже видится со стороны, откуда-то с потолка или даже из-за собственной спины. Тогда-то и озаряет: «А как можно одновременно и участвовать в спектакле, и наблюдать за собой со стороны?» И догадка не заставляет себя ждать: «Наверное, это сон!» И лишь стоит осознать себя спящим, как тотчас становишься властелином сновидения, а, значит, можешь вытворять что угодно.
Такое бывает не всегда, но довольно часто. И я с удовольствием пользуюсь шансом испытать дозволенное разве что Богу. Могу поиграть в архитектора. Побывать там, где ещё не бывал и вряд ли вообще удастся. Ощутить дотоле не изведанное. Например, счастье полёта… Или более прозаические вещи: секс с недоступными женщинами или вкус экзотической пищи… Единственный минус – пробуждение. Что бы ни вытворял – всегда в недрах извилин остаётся знание, что совсем скоро свежесозданный мир разрушится жестокими звуками подлого будильника… А затем – тяжёлое пробуждение и дикая усталость вместо отдыха, вызванная активной ночной жизнью в мире вязкого времени и пространства.
Будильник-истеричка истошно задребезжал ровно в шесть. Механически, не открывая глаз, я протянул руку и выключил его. Далее последовало не менее привычное – перевернувшись, я обнял Аню и прижал к себе:
– Вставай. Опять проспишь, – сонно пробубнила жена самую обычную фразу. И сняла с себя мою руку.
Если ещё хоть немного позволить себе полежать, то наверняка усну и опоздаю на занятия. Начало – в восемь. Час двадцать добираться до училища. Тяжко вздохнув и собрав всю силу воли в кулак, я-таки оторвался от подушки. День стартовал…
Как можно быстрей умыться, позавтракать и, надев форму, бежать к станции метро – вот ближайшее расписание, а дальше время, как обычно потянется весьма ме-едленно. Большинство занятий – полная чушь. Это никогда не пригодится. Но никуда не денешься – придётся слушать совершенно бесполезную информацию, стараясь не захрапеть. Поступая в училище МВД, я рассчитывал на голый экшн (что каждый день будет полон приключений и событий, так что и вздохнуть толком некогда). Однако, как учит жизнь, чем отчетливей представляешь грядущие события, тем горше разочарование, когда чёткая схема не совпадает с суровой реальностью.
