Евгений Щукин - Коса и камень. Зелот о Масонстве (сборник)
За свою недолгую жизнь (51 год) Папюс успел стать членом нескольких эзотерических братств, возглавить их или создать: это и Каббалистический Орден Розы и Креста, и Орден Мартинистов с внутренним Орденом Избранных Коэнов, Гностическая церковь (Вселенская и Французская), Объединение орденов Древнего и Изначального Устава Мемфиса и Мицраима, Орден Восточных Тамплиеров, – хотя он так и не вошел в какую-либо ложу «официального» масонства.
Главным делом его жизни, что совершенно не удивительно, был и оставался его собственный мартинистский путь, который он проложил меж Сциллой, Харибдой и неназванным третьим чудовищем (если стараться уложить реальность в избитую метафору). Мартинистское учение дошло до нашего времени в трех основных изводах, если не взаимоисключающих, то, по крайней мере, весьма непростых для любого исследователя, пытающегося найти между ними нечто общее.
Наследие Мартинеса Паскуалиса – духовидческая традиция Избранных Коэнов – призывает напрямую общаться с духовными сущностями и просить их наставления.
Наследие Луи-Клода де Сен-Мартена – Путь Сердца – свидетельствует о единственном доступном пути воссоединения с Изначальной сущностью Первочеловека посредством внутреннего молчаливого самосовершенствования и молитвы.
А наследие Жана-Батиста де Виллермоза – путь Исправленного Шотландского Устава – лежит в области традиционного масонства.
И Папюс умудрился соблюсти Золотую середину, создав тот современный мартинистский орден, который в разной степени включает в себя все перечисленные выше свойства, на основе их синтеза создав собственный мощный эгрегор, питающий своих посвященных духовными силами. Естественно, что он стремился включить в сферу своего эгрегора максимальное количество своих знакомых и друзей и так или иначе обратить на пользу своему любимому детищу любимые детища своих друзей. На тему Гностической церкви он написал очень мало, несравнимо мало относительно количества работ на иные эзотерические темы. Зато мартинизм и иллюминизм в масонстве занимали весь его ум – и может быть, именно поэтому во время своего эпического путешествия в Россию он произвел впечатление настоящего пассионария и пророка на петербургский высший свет. Именно с Папюсом связывают наполовину мифическую «дворцовую мартинистскую ложу», в которую якобы входила правящая чета Романовых. Членство в мартинистских ложах нескольких приближенных царской семьи и великих князей, впрочем, доказано документально.
В 1907 году фактически под давлением Анкоса Жан Брико основал собственное отделение Гностической церкви, чья структура и доктрина были ближе к Римско– католической церкви, чем к катарской. Дуанель, Брико и Анкос были мартинистами, поэтому и назвали свое отделение Гностической Католической Церковью, правопреемницей Гностической церкви Дуанеля, Кармелитской Церкви Вентра и Иоанитской Церкви Фабра-Палапра, официальной церковью Ордена Мартинистов.
После состоявшейся 24 июня 1908 года «Международной конференции спиритуалистических уставов масонства», организованной Папюсом, Гностическая Церковь взяла себе титул «Вселенской». История ее, как история любого эзотерического общества того времени (да и любого времени), тоже сложна, ознаменована многочисленными расколами и слияниями, скандалами и примирениями, настоящими откровениями и духа и фальшивками на потребу толпы. В настоящее время около трех десятков организаций во всем мире претендуют на прямую или косвенную апостолическую преемственность от этой церкви. Их истории и хитросплетениям межцерковного диалога посвящено немало книг, из которых на русском языке пока вышел только небольшой сборник статей «Гностическая католическая церковь» (2008).
Традицию, наследие мысли человечества, века неустанных попыток великих и поэтому несчастных людей осмыслить свое место в бескрайних просторах Духа так просто забыть, так просто подвергнуть осмеянию и забросить в дальний угол, так просто отвергнуть со смехом современного циника и веселого реалиста. Этот подход распространен шире, чем можно было бы подумать, не только среди невежественной толпы, но и среди самих эзотериков. Взять для примера хотя бы отрывок из работы Ю. Стефанова о Рене Геноне, который якобы сражался с «лицемерием, разладом, вторгшимся в самую сердцевину бытия, непрекращаемым и зловещим лицедейством. А вот мэтр Папюс шагу не мог ступить без таких костюмированных балов… Словом, перерядиться в некого оккультного Пьеро, разыграть соответствующую комедию дель арте перед шкафом, внутри оклеенным золотой бумагой, в котором хранятся символы всех главных религий… Неудивительно поэтому, что когда повеление бесплотных сущностей было исполнено и Генон стал гроссмейстером новоиспеченного Ордена, Папюс с треском выставил его из всех своих золоченых шкафов…».
Ну что здесь сказать? Да, шкафы. Кому и Ковчег – ящик.
Невозможно, как известно, подтвердить факт непосредственной преемственности современных эзотерических организаций от древних герметических обществ. Однако непреходящей ценностью являются для современного человека, во-первых, сам факт сохранения памяти о великих древних исследователях Неведомого в трудах и мыслях современных эзотериков, а во-вторых, интерпретация ими идей и доктрин своих легендарных предшественников в свете современных представлений о строении мира и человека.
«Столь много пушистых слов…» : «Масон без маски», Спб, 1784
В 1784 г. в Санкт-Петербурге вышла из печати книга, которой суждено было на много веков вперед определить судьбы научного масонского источниковедения в России, хотя бы по причине отсутствия должного количества сколько-нибудь серьезных других работ на эту тему. К счастью или к сожалению, в России совершенно не был развит и фактически полностью отсутствовал жанр «масонского разоблачения», публично разглашаемых предположительно масонских закрытых документов – опубликованных в общедоступной прессе ритуалов, катехизисов, внутренних обучающих текстов и т. д.
В Европе середины XVIII в. этот жанр расцвел бурным цветом (в Англии – начиная с 1724 г.21 и получал постоянную подпитку вследствие процессов дробления и вражды между активно плодящимися масонскими организациями как традиционных «цеховых» степеней, так и новых – «рыцарских» орденов и их объединений – уставов. В России же, с одной стороны, отсутствовала та свобода прессы, которая позволяла бы различным общественным организациям конфликтовать в публичном пространстве, с другой стороны, отсутствовали сами общественные организации, действующие в этом пространстве. Масонство в этой стране состояло практически исключительно из представителей родового дворянства, традиционно придерживавшегося кастовой этики, подразумевающей сохранение всех внутренних процессов (включая раздоры) внутри касты; другая, меньшая, часть членов российских лож были иностранцами, вообще довольно сильно дистанцированными от российского общественного мнения. В конечном итоге, российское масонство на протяжении всего XVIII в. было весьма замкнутой структурой, действовавшей во внешнем для нее мире почти исключительно в сфере печатного слова, что, как ни парадоксально, не приводило к отображению его внутренней жизни в опубликованных произведениях. Печатное производство российских масонских издателей сводилось к переводу, написанию и публикации литературы богословского, исторического и общеэзотерического свойства. Ярчайшим примером этой деятельности является работа типографии Московского университета и вообще первая половина жизни великого русского издателя Н. И. Новикова, однако сейчас мы собираемся говорить о совершенно другой литературе.
Итак, собственно масонская литература в России того времени не содержала в себе внутренней информации о жизни Братства в России или других странах. Не был развит и жанр разоблачений. Основное содержание антимасонских памфлетов сводилось к голословным обвинениям в шарлатанстве, чудачествах, пьянстве и распутстве. До Французской революции, радикально изменившей вектор развития антимасонской идеологии, оставалось еще пять лет22. Это была эпоха российского Просвещения, причем, в самый активный, яркий и красочный свой период. Страна переживала подлинный расцвет в интеллектуальной, культурной, духовной сферах, развивались науки, искусства, общество.
Однако к российским вольным каменщикам судьба, к несчастью, именно тогда повернулась спиной. Насчитывая менее пятидесяти лет непрерывной истории, российское масонство к 80– м годам XVIII в. уже успело претерпеть серию расколов и конфликтов, несколько раз сменить приоритеты, авторитеты и покровителей, создать несколько вполне достойных и деятельных, но недолговечных послушаний и приготовиться к новым треволнениям. Как и позднее, в XIX в., масонство в России развивалось тогда за счет весьма немногочисленных активных провозвестников и авторитетных учителей. Некоторые из них (например, Н. Панин, А. Куракин) были близки ко двору и в особенности – к наследнику престола Павлу Петровичу. Опасения императрицы в связи с возможностью влияния на наследника со стороны иностранных дворов и враждебных группировок при российском дворе были постоянными и не затихали ни на миг. Рано или поздно ситуация должна была разрешиться во благо или во зло, и получилось так, что всё кончилось плохо.
