И Калышева - Основы истинной науки -II
Но люди думают иначе. Нравственный порядок никогда не составлял для них приманки; освободить страну от нищеты и от нищей братии никогда не возводилось ими на степень идеальной цели их стремлений, которую взялось бы преследовать всё общество. В совершенную противоположность тому, мы у людей встречаем лень, гордость, тщеславие, эгоизм, злость, зависть, укрывательство чужой собственности, лицеприятие, общее несогласие, упорство в своих, часто совершенно глупых, мнениях и полное нежелание подчиниться чужим, иногда, очень умным, требованиям, вражду и, наконец, месть со всеми ужасными от неё последствиями. Все эти качества составляют прямые тормозы человеческого благосостояния, которые мы ни у муравьёв, ни у пчёл не встречаем, почему мы фактически ничего подобного между людьми устроить не можем и зачастую покрываемся или оправдываемся тем, что муравьи и пчёлы ведут слишком простую жизнь, и подобное поведение у людей было бы недостойно высокого ума их.
Нет, человек - не последнее звено творения, он не может назваться венцом живых и разумных существ, он не идеал совершенства. Всмотритесь в его жизнь, как в частную, так и общественную, разве это не целый и бесконечный ряд курьёзов, ни с чем не сообразных: ведь всякий себя медленно убивает; все народы мало-помалу себя разоряют; все общества погрязли в непроходимых абсурдах и связали себя по рукам и ногам совершенно ненужными предрассудками, принципами, тенденциями и обычаями; причуды, в которых они запутались, заставляют страдать каждого из них и миллионы народов, стоящих в зависимости от них.
Не будем вдаваться в первые времена существования человека на земле, в какие-нибудь эпохи пещерных медведей или в каменный период, в котором были бы понятны разного рода неровности человеческого характера и даже дикость нрава, ибо можно было бы сослаться на грубые условия жизни; но вспомним несколько последних страничек нашей новейшей истории, о том, например, как каких-нибудь лет двести тому назад инквизиция истязала и умерщвляла ежегодно десятками тысяч ничем не повинных людей; какие выдумывала она сложные и вполне замысловатые орудия пытки и казни для того, чтобы больше заставить страдать и мучиться этих бедных жертв во Имя Всемилостивого и Всеблагого Бога, - идеала добра, кротости и любви! Вспомним действия англичан в Индии, историю коммуны во Франции, которую закончила последняя франко-прусская война; вспомним все наши войны с их губительными последствиями; вспомним тысячи примеров самого варварского обращения с ни в чём не повинным человеком, хотя бы недавно законом отменённое рабовладельчество, но которое фактически существует и в настоящее время в виде господства сильного над слабым, в виде самых разнообразных видов эксплуатации бедности, нищеты, недуга, порока, страсти, привычки и нужды; вспомним процент убийств, самоубийств и других преступлений и сравним их с количеством общественной благотворительности; - все страны, все общества, все семейства и, за малым исключением, можно сказать, что все повально люди загрязнены в таких историях, что ясно и наглядно показывают насколько, несмотря на современное образование, на эпоху господства ума и анализа, на глубокое значение науки, прошедшей даже до нашей ежедневной и обыденной жизни, на количество учёных коллегий, университетов, высших и низших школ, - человек решительно не умеет распоряжаться собой и своим ближним. Всё это показывает полное отсутствие тех знаний, которые могли бы хотя сколько-нибудь облегчить его жизнь, сделав её несколько лучше, мягче, ровнее и обеспеченнее, дать правильную цель его жизни, стараясь достигнуть которую путём опыта и навыка, человек мог бы сам делаться лучше, добрее покорнее своей судьбе, снисходительнее к ближнему и строже к себе.
Для образования себя в этом направлении надо было бы человеку укорениться в началах нравственности и приобрести некоторое развитие сил душевных, без которых никто отчётливо сознавать не будет те высшие понятия о правильных отношениях своих к другим, единственно через которые человек может приобрести задатки мира на земле. Только подобное развитие могло бы точно указать ему, что никогда общество не может быть дружно, если есть ещё в нём личности гордые, самолюбивая, тщеславные, завистливые, и если всякий член его не будет жертвовать хотя частью своего личного расчёта, своим покоем и своими трудами в пользу других.
У личностей, нравственно слабых, потребности организации преобладают над стремлениями души; они легче понимают всё, что охватывается разумом, или поддается анализу ума, чем то, что составляет влечение сердца их. Расчёт и практическая логика заглушают в них то, что изредка, как луч света, осеняет их, проявившись совершенно для них непонятным образом откуда-то, из какой-то непонятной и не признаваемой ими глубины их существа, как нечто совершенно неподходящее, противоречащее всем их воззрениям, идущее прямо в разрез с их страстями, с их эгоизмом, с их обыкновенным хладнокровием, с которым они привыкли смотреть на страдания ближнего, находя их в порядке вещей.
Как всё это жалко и ошибочно!.. Ведь в настоящее время можно признать вполне доказанным, что счастье людей не приобретается одним умом и расчётом, что развитие одного ума не приводит к познанию истины и правильных отношений человека к природе. Наука ведь вырабатывает единственно законы материи, вся деятельность её только тем и ограничивается и нисколько не затрагивает ни одного из тех вопросов, которые способствуют человеку достигать довольства собой и чистую совесть. В этом случае можно сослаться на вполне компетентный авторитет великого русского сердцеведа и профессора К.Д. Кавелина, который в своих «Задачах этики» очень определённо выясняет этот вопрос; он говорит: «Что дало науке такое первенствующее положение, создало ей роль верховного трибунала истины?
Её орудие есть ум, мышление. Сначала он считался единственным источником знания. Его выводы и заключения признавались за единственное и безусловное мерило истины. Логика заняла между науками первое место.
Это было высшим торжеством мыслящей способности человека; но и с нею произошло потом то же, что с развенчанной ею непосредственно данной истиной.
Сперва против безусловного авторитета разума и мышления восстало опытное знание, которое доказало, что мышление, само по себе, бессильно и впадает в ошибки, что оно есть действительная сила и даёт в результате истину только тогда, когда оперирует над данными - явлениями и фактами. Отсюда пришли к заключению, что для получения истины надо поверять выводы и заключения ума, наблюдениями и опытом.
Это был сильный удар, нанесённый авторитету ума. Он, привлекавший всё к своему суду, сам был призван к суду фактов и опытных наблюдений.
С этого времени всемогущество ума было поколеблено. С разных сторон он начал терпеть поражение за поражением. Прежде всего от него отложились естественные науки, потом психология, право и науки социальные. Наступает пора критической переработки и логики по началам опытной психологии.
В наше время всемогущество разума и мышления обратилось уже в предание, которое скоро совсем забудется. Цикл полного его развития совершился, и ему подводятся итоги. Выяснилось, что мышление - не всё для человека; что ум есть одна из способностей психической человеческой природы: мышление - одна из её функций; что рядом с нею есть и другие, которых она заменить не может; что в общей экономии человеческого существования она занимает особое место, имеет своё особое назначение, свой круг действия, свои сильные и слабые стороны.
Пока опытное знание доканчивало дело с безусловной властью мышления и вытесняло её следы из всех отраслей науки, казалось, будто возникает новая сила, которая овладеет умами и так же будет руководить ими, как прежде вера, потом чистый разум. Но скоро пришлось в этом разубедиться. Опытное знание есть, но принципу, то же знание, как и прежнее, чисто логическое, метафизическое, выдававшее себя за обладателя безусловной истины, -но знание, приближенное к людям, менее отвлечённое, более для них полезное и практическое. И логическое, и опытное знание одинаково объясняют общие условия и общие законы бытия вещественного мира. Противники знания поняли это их сродство, но не поняли того, что борьба опытного, индуктивного знания с логическим и метафизическим была междоусобием и громадным шагом вперёд к развенчанию злейшего их врага - разума и мышления, к обращению его из безапелляционного судьи, безусловного распорядителя и устроителя человеческих судеб в одно из прирожденных свойств человеческой природы. Нового руководящего пришита опытное знание с собою не несло и не поставило, но, приблизив отвлечённое мышление к действительному живому человеку, стало служить ему, удовлетворять его разнообразным нуждам и потребностям и открыло широкую дверь развитию прикладных наук, техники и технического искусства по всем отраслям, в которых прежде о рациональном применении знания никто не думал и даже не смел мечтать.
