В. Южин - Золотая книга старорусской магии, ворожбы, заклятий и гаданий
Это предисловие составлено очень осторожно, чтобы не испугать с первых же страниц недоверчивого читателя содержанием книги. Петр и без этого постоянно имел конфликты из-за своих передовых взглядов и больших знаний, причем конфликты, выливавшиеся в прямые бунты и беспорядки, где о царе отзы– ались не иначе, как об «Анти-Христе», т. е., попросту – Антихристе, воплощении дьявола.
Несмотря на все предосторожности, с которыми началась пропаганда учения Коперника в царской России, многие, непривычные к новому, тут же накинулись на «проклятого Коперника – богу суперни– ка». Даже ближайший помощник Брюса – М. П. Аврачов – директор Петербургской типографии, в которой печаталась книга, всячески тормозил работу по изданию ее. Он был уверен, что «атеистические, богопротивные книжичищи, в роде сочинения Гюйгенса, суть навождения сатанинские и служат на пользу диаволу».
Другой современник Петра – И.Т.Посошков в своем «Завещании отеческом» так же яростно нападает на Коперника, который «только своим богопротивным умствованием утверждает». Посошков однако же, достаточно благоразумно пропускал вопрос, «откуда» появилась эта умственная «зараза» в России. Раскольники же прямо указывали на Петра I, как на виновника всех «греховных мерзостей», который «учинил по еретическим книгам школы математические и академии богомерзких ваук, в которых установил от звездочетия по годно печатать зловерующие календари».
Но давайте пристальнее вглядимся в ту удивительную эпоху.
Законы старины предлагали быть «смиренными». Размеренный неторопливый уклад, неизменность и привычность быта, давно проверенное и испытанное однообразие обычаев – устраивало многих. Даже язык оставался все тем же, что и века назад: тяжеловесным, кряжистым, неуклюжим. Даже лирические стихотворения звучали тяжко и глухо, ступая, словно «по-медвежьи» (цит. по «История русской литературы XI–XVIII веков. М.: Просвещение, 1985):
«Воззрю на небо – ум не постигает,
Како не пойду, а бог призывает.
На землю смотрю – мысль притупляется,
Всяк человек в ту смертью валяется.
По широте ли ум где понесется Конца и края нигде доберется.
Тварь бо вся в бозе мудре содержится,
Да всяка душа тому удивится.
Что небо держит? Кто землю строит?
Человек како благу жизнь усвоит?»
Таков был стих «справщика» (редактора) Кариона Истомина (1650–1720), автора известного Букваря того времени. И как, совершенно иначе звучат строки, уже на рубеже XVIII и XIX веков (И.П.Пнин, 1773–1805, ода «Человек»):
«Ужель ты сам всех дел виною,
О человек! Что в мире зрю?
Снискавший мудрость сам собою,
Чрез труд и опытность свою
Прошел препятствий ты пучину,
Улучшил ты свою судьбину,
Природной бедности помог,
Суровость превратил в доброту,
Влиял в сердца любовь, щедроту,
Ты на земле, что в небе – бог!»
Виной такой разительной перемены, даже в языке, была небольшая, но блистательная эпоха Петра I, Петра Великого, человека по сей день необычайно уважаемого многими в Европе и по сей день хулимого многими на своей родной Руси, те самые стремительные и яростные «петровские времена».
«Петр Великий не просто сблизил, а, можно сказать, породнил нас с Европой, – отмечал Незеленов А.И. в известном в свое время учебнике «История русской словесности» (М.: 1908). – Благодаря его реформе русские люди получили возможность усвоить богатую цивилизацию западно-европейских народов».
В течение всей жизни Петр I постоянно посылал за границу молодых людей учиться и сам ездил два раза в Западную Европу. В первое путешествие (в 1697 году) он посетил Пруссию. Четыре месяца он провел в Амстердаме, обстоятельно занимаясьизучением корабельного дела. Три месяца он пробыл в Англии, далее поехал в Вену. Оттуда он хотел отправиться в Италию, но известие о бунте стрельцов заставило его срочно вернуться на родину.
В Европе же Петр осматривал все, мало-мальски достопримечательное: библиотеки, типографии, музеи, виды производств. В Амстердаме его поразил анатомический музей. Он видел так же музей монет и статуй. Кроме корабельного дела он занялся здесь столярным делом, а также изучением гравирования и сам сделал несколько хороших гравюр. Второй раз Петр был за границей в 1717 году. Он посетил Данциг, Копенгаген, Париж. В Париже он познакомился во многими выдающимися учеными того времени, посетил Сорбонну, был в Академии Наук. Здесь царю показали все новости, касающиеся опытных наук, и Петр пожелал стать членом Академии.
Во время своих поездок царь то и дело приобретал предметы, имеющие научное значение: за 2000 экю купил движущийся глобус по системе Коперника, закупил столь приглянувшийся ему анатомический музей в Амстердаме, приобретал естественно-научные коллекции (например, коллекции минералов) и т. п.
В ходе путешествий Петр близко познакомился с такими крупнейшими учеными того времени, как Лейбниц и Вольф. Лейбницу он назначил жалование в 1000 рейхсталеров в год и чин тайного советника, Лейбниц же представил царю несколько крупных проектов, в одном из которых подробно описывал этапы устройства в России училищ, библиотек, обсерваторий.
Он же первым выразил необходимость учредить в Санкт-Петербурге – Академию Наук. Впрочем, петровскую щедрость, Лейбниц, видимо, не слишком высоко ее ценил, поскольку после поражения русских под Нарвой, во всеуслышание заявил, что шведский король Карл XII обязан взять власть над Россией.
Проект Лейбница был, однако, осуществлен. Еще во время своего первого путешествия Петр I задумывался об устройстве учебного дела в России. Правда, первоначально у него явиласьмысль преобразовать в этих целях Славяно-Греко-Латинскуюакадемию так, чтобы из нее выходили не только духовные лица, но и медики, архитекторы, техники и другие специалисты. Об этом преобразовании царь беседовал с патриархом Адрианом, но потом эта мысль была оставлена. Организовать что-либо специализированное из церковно-приходских школ было попросту невозможно.
Петр начал основывать принципиально новые училища – общеобразовательные и специальные. В 1714 году им был издан указ об учреждении в провинциях особых «цифирных школ», где должно было учить ставшей столь необходимой арифметике, чтению и письму. Сюда должны были поступать дети дворян и дьяков в возрасте от 10 до 15 лет.
Несколько ранее в Москве учреждена была «математическая и навигацкая (навигаторская) школа», а в 1715 году в Петербурге была основана «Морская Академия». Учреждая первоначальные общеобразовательные училища Петр I в то же время основал в Петербурге и высшее ученое учреждение – Академию Наук.
Первоначально, за полным неимением русских ученых (кроме богословов) в члены Академии были приглашены известные в Европе ученые-иностранцы. Петр, впрочем, всячески настаивал на том, что, впоследствии Академия должна состоять исключительно из ученых России.
В связи с этим академикам, помимо их прямого назначения разрабатывать и двигать вперед науки, вменено было в обязанность подготовлять себе преемников из российского юношества.
Для этого при Академиии учреждался университет, где и должны были преподавать академики, и гимназия, где обязаны были подготовлять мальчиков к предстоящему университетскому курсу помощники академиков, или адъюнкты.
Уже в самом начале Академия Наук подразделилась на три отделения: математическое, физическое и историческое. Фактическое открытие Академии состоялось уже после смерти Петра, при Екатерине.
Первыми же книгами молодой Академии стали 735 томов ценнейшей библиотеки Брюса, того самого, Я.В.Брюса, редактирировавшего «Брюсов календарь», о котором и пойдет речь далее. Книги эти, именные, были украшены одним из первых в России экслибрисов – Лев и Единорог поддерживают рыцарский щит, стоя на задних лапах, на ленте с гордым девизом «Мы были» – «Fuimus».
Так же, в Академию, согласно завещанию владельца было передано оборудование его кабинета – земные глобусы, небесные сферы, инструментарий, минералы и всевозможные «куриозности» – редкости природы и искусства. Характерно, поэтому, что в целом ряде книг, посвященных Академии Наук, первыми стоят именно портреты Петра Великого, М.В.Ломоносова и Я.В.Брюса.
Впрочем, имя Якоба Брюса, редактора «Брюсова календаря», о котором идет речь в нашей книге, было не менее связано с другим заведеним. Это была школа «Математических и навигацких наук», учрежденная указом Петра от 14.01.1701 года. Размещалась она в палатах Сухаревой башни.
Увековеченный в ее названии полковник Лаврентий Сухарев являлся начальником стрелецкого полка, принявший, в весьма отвественный момент, сторону молодого царя Петра. Петр, в честь проявленной верности решил увековечить имя отважного полка и приказал соорудить в Земляном городе Сретенские городские ворота.
