Галина Шереметева - Путешествие души
У главного жреца хранился кристалл, помнящий народ, живший до нас.
Живя в храме высоко в горах, я иногда спускалась в долину, чтобы дать людям знание. Мне казалось, что только оставаясь в таком состоянии, я могу развиваться.
Взаимоотношения людей мне были непонятны. Когда я видела акт между мужчиной и женщиной, то воспринимала это как драку или насилие. Мужчины, чье тело было покрыто шерстью, пугали меня. В том месте, где я жила, тоже были большие лохматые звери.
Они служили для выполнения определенных обрядов, и никто не пускал их в помещение. У нас тоже были мужчины, на их теле не было шерсти, и я никогда не видела ничего подобного, что напоминало бы мне тот акт между мужчиной и женщиной, который я наблюдала в долине. Многие женщины после этого теряли силы, свечение вокруг их тела, и без того слабое, меркло.
Я отправилась в центральную комнату храма, где хранились записи дней и событий. Разворачивая эти записи, я жадно читала их в поисках ответа.
Потом состоялся совет жрецов, на котором было принято решение – отправить меня жить в долину. Состоялся обряд ухода из тела, и я родилась у женщины и лохматого мужчины в маленькой хижине, находящейся еще ниже той долины, куда спускалась раньше.
Мое тело было ужасно грубым и неудобным. Даже одежды, которые мы носили там, наверху, были пластичнее и удобнее этого тела. Оно давило меня, я просто задыхалась в нем. Жизнь, которую вели эти люди, была пустой и ужасной – постоянное добывание скудной пищи, борьба между собой и с дикими зверями. Мне хотелось уйти. Я начала лечить их раны травами, которые собирала недалеко от дома. Затем странный человек, один из лохматых мужчин, которого все слушались, велел скинуть меня в пропасть, чтобы задобрить существо, выдолбленное в скале кем-то. Это была такая глупость и такое неведение, но они ничего не хотели слушать и понимать – я же была женщиной.
Потом эти страшные лица, склонившиеся над краем пропасти, чтобы посмотреть, как будет падать мое тело. Я «выпрыгнула» из него и тоже наблюдала за его падением.
Затем начались рождения в более развитом человеческом обществе, но невежество оставалось прежним. Мужчины создавали законы, наказывали, казнили, поклонялись картинкам и вырезанным из различного материала изображениям. Они заставляли кланяться и молиться и женщин, но для женщин всегда изобреталось что-то, что подчеркивало их неравенство. В одной из следующих прошлых жизней я оказалась в большой пещере, так мне сначала показалось. Здесь был огромный стол, и на скамьях вокруг него сидели мужчины. Это явно был пир, который шел уже не первый день. Судя по одежде мужчин, это примерно раннее Средневековье: грубой выделки шкуры, подпоясанные кожаными поясами, мечи, какие-то металлические части одежды – все это теперь стояло у стен. Вокруг, на полу, огромные собаки доедали то, что бросалось им со стола. В углу находились пленные женщины. Я была среди них. Голод и страдания измучили нас. Иногда в наш угол летели объедки со стола. Если их не отнимали собаки, то мы делили пищу между собой.
Пирующие явно не выходили из этого помещения несколько дней. Опорожнялись тут же. Ужасный запах, смешанный с копотью от факелов, которым освещался зал, лай собак, животный хохот пирующих вызывали ужас – страхом сковывало все тело.
Пьяные физиономии, текущий по груди и животам жир от пищи и остатки несъеденного – все вызывало отвращение. Мужчины хвастались друг перед другом своими подвигами и явно готовились опять отправиться на завоевание другой территории.
Периодически некоторые из них тут же справляли свою половую нужду, вытаскивая одну из женщин из темного угла зала. Отвращение ко всему происходящему дало мне силы. Я встала. В следующий момент один из мужчин (хотя все время мне хочется их назвать иначе) попробовал навалиться на меня с вожделением. Я отбивалась и схватила большой нож, лежащий у стены, там, где были сложены вещи. Возмущенный, он вырвал у меня нож и воткнул мне в живот. Умирая, я видела, как он наползал на другую женщину, срывая с нее одежду. Некоторое время я чувствовала еще смрад этого пира, давящий и сковывающий все тело. Затем я поняла, что свободна.
Хозяин крепости
Одно из путешествий в прошлое началось с видения огромной стены крепости. Эта крепость стояла на горе, вокруг которой лежали земли, заселенные людьми в маленьких домиках.
Я смотрела на эти домики и думала, как было бы хорошо родиться в одном из этих домиков, тогда не было бы стольких проблем. Я же родилась в семье среднего сословия, чей статус был промежуточным между людьми, населяющими эти домики, и теми, кто жил в крепости. Для людей в низине я считалась выше и недоступней по происхождению. Владельцы крепости считали меня ниже себя, однако за мной оставались некоторые привилегии. Мне очень нравился один из мужчин, иногда приезжавший в гости к хозяину замка. Он был очень добрый, но слабый. Этот человек очень зависел от мнения хозяина замка, тот же помогал ему делать карьеру. Всегда приезжая в замок, этот человек останавливался около нашего дома, чтобы полюбезничать со мной. Все мои домашние ждали, что вот-вот он приедет просить моей руки.
Однажды хозяин замка проезжал мимо нашего дома и приметил меня. Как-то ночью его слуги ворвались в наш дом и увезли меня в замок. Я стала женщиной хозяина. Потом у него появилось другое увлечение, и он решал, что со мной делать. Как-то хозяин пришел ко мне в комнату и начал расспрашивать, что я буду делать, если он меня отпустит домой. Я гордо ответила, что всем расскажу, какой он, попрошу моих родителей написать грамоту о его бесчинствах королю.
Я сама подписала себе приговор. Меня повели в подземелье замка и стали пытать, добиваясь признания, что я ведьма. Однажды ко мне в темницу пришел тот человек. Он все знал и теперь воспользовался знакомством с хозяином, чтобы попасть в подземелье. Он хотел вытащить меня отсюда, но не знал как. Его человеческая слабость и нерешительность во многом мешали ему. И он никак не мог принять решение. Он страдал и еще несколько раз приходил ко мне. Пытки продолжались, все мое тело болело. Уже были раздроблены ноги и рука.
От страшной боли во время пытки я вернулась в настоящее время. Села на постели. Рядом со мной дежурили мои ученики. Я встала и целый день была с группой. Проводила занятия, медитацию. Я очень боялась еще раз испытать ту боль и постоянно чувствовала в своем теле ее последствия.
Пришлось погружаться вновь. Я оказалась на площади, меня казнили как ведьму. Я ждала этой смерти как избавления от боли. Мужчина, что приходил ко мне в подземелье, так ничего и не предпринял, чтобы спасти меня, и теперь стоял в толпе. Он отводил от меня взгляд. Долго собираясь меня спасти, он решился в какой-то момент, но, придя в подземелье, увидел мое изуродованное тело и решил, что все равно уже поздно, зачем он будет рисковать своей жизнью.
Состоялась казнь, не менее мучительная, чем пытки, но закончившаяся освобождением.
– Трус, – кричала я, – что ты за мужчина? Как ты теперь сможешь жить с этим?
Но мои слова вряд ли долетели до него.
Я осталась у стен замка. Привязанная к ним, как призрак, я летала вокруг. Несколько лет жизни моих мучителей рассказали мне о расплате, которая постигла их. Однако и я мучилась в тонком теле, наблюдая за их жизнью.
Скитания труса, во время которых он пытался стать мужественным и сильным, закончились его подвигом на поле боя.
Хозяин замка был растерзан восставшими людьми из маленьких домиков. Он погиб под ногами разъяренной толпы.
Наконец я получила свободу и летала с чувством облегчения не из-за того, что мой обидчик получил такую смерть, нет, просто я так устала быть привязанной к этому замку и не иметь тела. Лучше уж совсем не испытывать притяжения к этой земле.
Я летела в место покоя. «Опять эти мужчины, – думала я, – это волосатое тело хозяина замка и зависимость. – Неужели так ценно это положение в обществе и происхождение? Неужели нельзя жить без всего этого вздора?»
Экспедиция
Несколько дней прошли спокойно. Мое тело перестало болеть, и заметно улучшалось физическое состояние. Однако через некоторое время неприятные ощущения в теле возобновились. Я никак не могла понять, что за болезнь настигла меня. Слишком незнакомыми были симптомы. Болезнь явно начала обостряться, и я провалилась в очередную регрессию.
Мое тело оказалось в тканевом гамаке под сеткой. Этот гамак висел в большой палатке, полог которой был откинут, и открывался вид на море или океан. Я была белой женщиной. Рядом со мной на полу палатки сидел человек, странно одетый и с более темной кожей, чем у меня. Он приветливо улыбнулся и, увидев, что я открыла глаза, радостно закивал головой. Попробовав заговорить с ним, я услышала странный голос, говорящий явно на каком-то другом языке. Человек отвечал. По его разговору стало ясно, что говорю на его ломаном местном наречии.
