Александр Афанасьев - Славянские колдуны и их свита
e) Молник (Молнияник), сохранившийся в сербской рукописи XV столетия: здесь собраны сведения, в какие дни месяцев что предвещает удар молнии.
f) Коле(я)дник = ???????????? содержит в себе приметы, определяемые по дням, на какие приходится Рождество Христово (праздник Коляды); например: «аще будет Рождество Христово в среду – зима велика и тепла, весна дождева, жатва добра, пшеници помалу, вина много, женам мор, старым пагуба» (по списку XV столетия).
g) Записка о днях и часах добрых и злых.
h) Мысленник – вероятно, то же самое, что Разумник, содержащий апокрифические сказания о создании мира и человека.
i) Волховник – сборник суеверных примет, «еже есть се: храм трещит, ухозвон, воронограй, куроклик, окомиг, огнь бучит, пес выет», и проч. Некоторые статьи Волховника переписывались отдельно и занесены в индекс под своими частными названиями, каковы: Воронограй (приметы и гадания по крику воронов), Куроглашениик (по крику петухов), Птичник или Птичьи чарове (по крику и полету птиц вообще) и Трепетник – истолкователь примет, основанных на трепете различных частей человеческого тела: «…аще верх главы (челюсть, бровь, око и т. д.) потрепещет, лицо или уши горят, во ухо десное и левое пошумит (или позвонит), длань посвербит, подошвы отерпнут…» Подлинник Трепетника найден в одной из греческих рукописей Венской библиотеки.
k) Сносудец (Сновидец, Сонник).
l) Путник – «книга, в ней же есть написано о стречах» добрых или злых.
m) Зелейник – описание волшебных и целебных трав (зелий), с указанием на заговоры и другие суеверные средства, употребительные в народной медицине; подобные тетрадки и доныне обращаются между простолюдинами под названием травников, цветников и лечебников.
n) Чаровник, состоящий из 12 глав, «в них же суть двоенадесять опрометных лиц звериных и птичьих», то есть сказания о блуждающих оборотнях.
о) Метание (Метаньеимец или Розгомечец) – книга гаданий посредством жребия.
У г. Пыпина описана подобная тетрадка конца XVII или начала прошлого века, названная «Книгой пророка и царя Давида». Желающие допросить Судьбу метали жребий, то есть прутики (розги) с нарезанными на них чертами; вместо этих прутиков могли употребляться и помеченные точками игральные кости; по числу выпавших нарезок или точек определялся номер того изречения гадательной книги, которое должно было служить ответом на задуманный вопрос.
Такие изречения в «Давидовой книге» скрепляются ссылкою на псалмы и другие отделы Священного Писания; например: «…что во уме держишь и жедаешь, возрадуешися и сердце весело будет; о том царь Давид рече: изми мя. Господи, от человека лукава, и от мужа неправедна избави мя. Аще мечеши о болезни, и та болезнь минется; аще о дому, в доме твоем здраво, и путь тебе доброй, и пропажа твоя сыщется». При некоторых ответах добавлено: «эта меть добрая» или «берегися – меть злая!».
Наконец, р) альманахи. Максим Грек, который не раз протестовал против заблуждений современников, в одном обличительном слове коснулся и альманахов, обыкновенно наполнявшихся разными астрологическими предсказаниями. К нам они занесены с Запада [813] .
Таким образом, календарные прогностики, напечатанные в 1710 и последующих годах [814] , уже имели своих предшественников в рукописных сборниках допетровского времени. Отреченные книги ясно свидетельствуют, что научные познания о природе были смешиваемы с языческими верованиями и волшебством [815] . Духовная власть установляет бегать этих книг, аки Содома и Гоморры, и если они попадутся в руки, то немедленно истреблять их огнем: «.. аще кто заповедь Божию преступит, а имет еретическия писания у себя держати, еже есть враг Божий, и волхованию их веровати имет кто, с теми со всеми еретики да будет проклят. Аще который отец духовный, ведая у себе такового в сынех, а ведая то… имет ему в том потаковы (потачку) деяти, и приемля его на частое покаяние без опитемий и без отлучения церковнаго, или имет (и) сам то же творити… да извержется сана своего по правилом св. отец, и с прежеречеными еретики с теми со всеми да будет проклят, и написанная та на теле его да сожгутся».
Осуждения, высказанные статьею о ложных книгах и другими памятниками (Стоглавом, Домостроем), были для своего времени как бы официальной цензурой. Предостерегая паству от чтения запретных сочинений, духовенство называло их «болгарскими баснями»: знак, что сочинения эти явились к ним чрез посредство южнославянской письменности, которая уже прежде заимствовала их из Византии; уцелевшие доныне списки особенностями языка и правописания прямо обнаруживают свое болгарско-сербское происхождение. Большая часть отреченных книг проникла в Россию именно этим путем, и только некоторые должно считать занесенными с Запада [816] . Несмотря на то, народ принимал их с постоянно возбужденным любопытством и доверием, потому что основы сообщаемых ими сведений были те же самые, на каких держались и национальные, наследованные от предков поверья. Книги эти были в уровень с умственным развитием общества; они не противоречили его заветным убеждениям и обращали его к тем же вопросам, какими издавна интересовалась народная мысль.
Христианские пастыри не ограничились только поучениями и запретами; они требовали преданий, обличаемых строгому суду и казням Тотчас после крещения Русской земли дела о волшебстве уже подлежали рассмотрению духовной власти. В Церковном уставе святого Владимира к ведомству духовного суда отнесены «ветьство, зелейничество, нотворы, чародеяния, волхования» [817] . Обычною карою за эти преступления было сожжение; как сожигались музыкальные инструменты и волшебные книги, так подобную же участь испытывали и колдуны, и ведьмы.
В 1227 году, по сказанию летописца, в Новгороде «изжгоша волхвов четыре, творяхуть я потворы деюща, а Бог весть, и сожгоша на Ярославле дворе». По свидетельству Никоновской летописи, волхвы были приведены сперва на архиепископский двор, а потом уже преданы сожжению на Ярославовом дворе, несмотря на заступничество бояр» [818] .
В начале XV столетия (в 1411 г.) псковичи сожгли двенадцать вещих женок [819] ; заметим, что около этого времени действовала на Руси страшная моровая язва, которая и могла послужить поводом к их обвинению. О князе Иване Андреевиче Можайском сохранилось известие, что он сжег за волшебство мать Григория Мамона [820] . Повесть о волхвовании, написанная для Ивана Грозного, доказывает необходимость строгих наказаний для чародеев и в пример выставляет царя, который вместе с епископом «написати книги повеле и утверди, и проклят чародеяние, и в весех заповеда таких огнем пожечи» [821] .
Котошихин говорит, что в его время мужчин за богохульство, церковную татьбу, волховство, чернокнижничество и ереси сожигали живых, а женщинам за те же преступления отсекали головы [822] . Из следственных же дел XVII столетия видно, что за ворожбу и чародейство большею частию наказывали ссылкою в дальние места и заключением в монастырь; следовательно, кроме сожжения употреблялись и другие, более легкие наказания. Вероятно, при назначении меры взыскания принимались в расчет как замыслы обвиняемых лиц, так и степень причиненного ими вреда.
В грамоте, данной царем Федором Алексеевичем на учреждение в Москве Славяно-греко-латинской академии, сказано: «…а от церкви возбраняемых наук, наипаче же магии естественной и иных, таким не учити и учителей таковых не имети. Аще же таковые учители где обрящутся, и оны со учениками, яко чародеи, без всякого милосердия да сожгутся». Блюстителю и учителям академии предписывалось иметь тщательное наблюдение, чтобы никто из духовных и мирских людей не держал у себя «волшебных, чародейных, гадательных и всяких от церкви возбраняемых книг и писаний, и по оным не действовал, и иных тому не учил». У кого же объявятся такие богопротивные книги, тот вместе с ними «без всякого милосердия да сожжется» [823] . Колдовство поставлялось наряду с богохульством, безбожием и ересями и подлежало тому же возмездию, как и эти последние [824] . Сожжение чародеев на кострах согласовалось с общим народным убеждением, которое, обвиняя колдунов и ведьм в засухах, неурожаях и повальных болезнях, почитало такую казнь за единственное средство против постигших бедствий.
Выше были указаны любопытные примеры народного самоуправства с этими мнимыми виновниками неурожаев и моровой язвы; очень может быть, что и засвидетельствованное летописцами сожжение волхвов и вещих женок в Новгороде и Пскове было совершено вольницею этих городов. По словам песни, девица-чародейка напекла змей, сварила зелье и приготовила снадобье на гибель родного брата, но брат сметил ее злой умысел..
Снимал он с сестры буйку голову…
И он брал со костра дрова,
Он клал дрова середи двора;
Как сжег ее тело белое,
Он развеял прах по чисту полю,
Заказал всем тужить, плакати [825] .
Тому же наказанию подвергаются колдуны и ведьмы и по свидетельству народных сказок [826] . Христианские пастыри не только скрепили своим авторитетом старинное мнение о связи чародейства с нечистою силою, но и придали этому мнению более решительный характер.
