Бхагаван Раджниш - Дао - путь без пути. Том 2. Беседы по книге Ли-цзы
Однажды я путешествовал на поезде и в купе был только еще один пассажир. Естественно, он хотел поговорить со мной и хотел как-то войти со мной в контакт. Видя его беспомощность, я оставался очень холодным. Когда он пытался спросить что-нибудь, я просто отвечал «да» или «нет». И я не проявлял никакого интереса. Когда он предложил мне чашку, я сказал: «Я не возьму её». Когда он предложил мне сигарету, я сказал: «Я не курю». Когда он приготовил напиток, а он был врачом, я сказал: «Я не пью». Тогда он сошел с ума. Он сказал: «Тогда как я могу быть дружелюбным с вами? Как? Мы пробудем в этом купе вместе сорок восемь часов, и похоже, что между нами не будет никакого мостика». Я сказал: «Не будет».
И я наблюдал за ним. Он становился все более и более сумасшедшим. Он открывал свой чемодан и закрывал его снова, он перебирал свои одежды и снова укладывал их, открывал окно, закрывал окно, снова читал ту же газету и время от времени посматривал на меня, как будто говоря: «В чем дело?» А я сидел холодный и тихий, я наслаждался этим.
Через два часа он позвал проводника и сказал: «Я хочу перейти в другое купе». Проводник спросил, все ли здесь в порядке. Он сказал: «Все в порядке, только этот человек слишком молчаливый. Это задевает. Это сводит меня с ума. Он просто сидит тут, и я должен смотреть на него, поскольку я здесь один. Похоже, с ним нет возможности общаться».
Я не причинял никакого вреда, я не сказал ему ни единого слова, — но он так сильно обеспокоился.
Когда вы тихи, вы обнаружите, что людям нелегко с вами. Ваше молчание вносит совершенно иной мир, мир, на который они не настроены. Вы вносите совершенно новую музыку, музыку, которую они совершенно не знают. Вы выводите их на новый путь бытия, к которому они не готовы.
Вы спрашиваете меня: «Как быть даосским психотерапевтом в институте умственных расстройств с сильной конфуцианской ориентацией?» Целый мир представляет собой институт с конфуцианской ориентацией менталитета. Конфуций — учитель миллионов, действительно целого мира. И целый мир стал институтом умственных расстройств. Очень трудно найти человека в здравом уме. Нездоровье стало нормой.
Поэтому, если вы в институте умственных расстройств, не беспокойтесь слишком сильно, поскольку в институте вы или в мире, это все равно. Нет большой разницы — лишь небольшая разница в степени.
Вы можете быть даосом где угодно, поскольку даосизм не нуждается в выполнении каких-либо условий. Первое, что вы должны понять, это следующее: не думайте о сумасшедших людях, как о психах, не думайте о них, как о сумасшедших. Это неуважительно. Их семьи думают, что они сумасшедшие, поэтому их поместили в больницу или в институт. Политики думают, что они сумасшедшие, священники думают, что они сумасшедшие, все думают, что они сумасшедшие. Но я говорю вам, что они только другие, не обязательно сумасшедшие. Определенно, они другие, но кто знает, кто на самом деле сумасшедший? Об Иисусе думали, что он сумасшедший, о Мансуре думали, что он сумасшедший, о Франциске думали, что он сумасшедший, о Рамакришне думали, что он сумасшедший. Но кто сумасшедший?
Эти люди другие, это точно. Будьте уважительны. Может быть, своим уважением вы поможете им вернуться назад, стать более бдительными.
Теперь вот что необходимо понять: когда человек сходит с ума, это просто показывает, что он был слабейшим звеном в группе, в которой он жил, например в семье. Если семья является невротической, каковыми и являются семьи, тогда слабейший член семьи становится невротиком. И через этого человека начнет протекать весь невроз семьи. Он станет козлом отпущения. Он может быть более слабым, более хрупким, он может быть более чувствительным, чем другие. У него может быть более мягкое сердце, более мягкое строение. Поэтому весь невроз семьи будет течь через него, и вся семья начнет называть его сумасшедшим. И они начнут думать о том, как привести его к психиатру.
А он был полезен, для невротической семьи он был средством безопасности. Семейный невроз создал невроз человека, потому что он был самым уязвимым в семье. Может быть, он был самым разумным, самым чувствительным, самым мягким, поэтому и подвергся воздействию первым. Другие были более твердыми, более бесчувственными, более камнеподобными — он был более подобен розе и поэтому был разбит.
Потом он приходит к психиатру, а психиатр готов приклеить ему ярлык: это шизофреник или он страдает маниакально-депрессивным психозом, то или другое. Он помечен ярлыком. Семья счастлива — они были правы. А он ничего не может сказать, потому что семья говорит, что он сумасшедший, и люди там, где он работал, говорят, что он сумасшедший, и теперь, наконец, психиатр подтверждает, что он сумасшедший.
Психиатр на службе общества. Психиатрия — это часть политики. Как в старые дни священник был на службе общества, теперь на службе общества психиатр. Теперь психиатр выполняет ту же функцию, что и священник. Старый заговор продолжается. Политики и священники были вместе — вели заговор против человека, но теперь священник потерял свой престиж, поэтому его заменили психоаналитик и психиатр. Теперь эти на службе, и политик использует их.
Вы поместили человека в больницу для умалишенных. В этот момент вы фиксируете идею о том, что он сошел с ума абсолютно. Идея о том, что он сумасшедший, которой вы наделили его, необратима. Теперь все доказывает, что он сумасшедший, — лечение, лекарство, доктора, сестры, вся атмосфера. Вы гипнотизируете его в сумасшествие.
Первое, что надо делать, если вы действительно хотите быть даосом в институте умственных расстройств, это помочь человеку почувствовать, что он не сумасшедший, а просто другой. Видите, какая разница? Одно только слово «другой». В основном с ним нет ничего плохого, он просто не похож на других. Тогда вы не разрушаете его самоуважения, тогда вы не разрушаете его достоинства, вы помогаете его достоинству. Тогда вы не навязываете ему гипнотической идеи о том, что он сумасшедший, вы помогаете ему разгипнотизироваться. Помогите ему как человеку, не как пациенту. Никто не пациент.
Помогите ему с уважением, без всякого унижения с вашей стороны.
Не навешивайте ему ярлык, нельзя навешивать ярлык на человека. Люди так бесконечны, люди так великолепны — как можно навешивать на них ярлык маниакально-депрессивного психоза или шизофрении? Такие ярлыки опасны, очень опасны. Ведь никто точно не знает, что такое шизофрения, никто точно не знает. Нет точного определения ненормального, сумасшедшего. Так что не играйте такими словами.
Помогите понять человеку, что он другой. Помогите человеку понять, что он будет находиться в толпе, совершенно отличающейся от него, и поэтому он должен быть немного осторожным — вот и все. Если вы сможете придать ему немного больше осознанности, вы окажете для него великое благодеяние. Вот и все, что нужно.
На Востоке мы делали это столетиями. На Востоке в старые времена, если человек сходил с ума, его не отводили к доктору, терапевту, его отводили в определенное святое место, в храм. Почему? Потому что сумасшествие рассматривалось как проявление божественного. Это красиво, думать о сумасшествии, как о проявлении божественного. В нем есть что-то от божественного, от божественной естественности, от божественного хаоса. В нем есть что-то, идущее за пределы обычного интеллекта. Такого человека отводили в храм, и в храме на него не смотрели как на сумасшедшего, на него смотрели как на человека, находящегося на более высокой ступени.
Люди молились на него, и он оставался преданным Богу. И в большинстве случаев это помогало. Люди снова становились нормальными — что бы мы ни понимали под этим. Они возвращались домой, они оказывались в состоянии легче уживаться с людьми.
В Японии, в храмах дзэна, до сих пор делают так. Человека не рассматривают как сумасшедшего, его просто воспринимают как человека в тревоге, как человека отличающегося. Ему помогают пребывать в монастыре, но никто ничего с ним не делает. Он оставлен в одиночестве. Потребности его удовлетворяются. И мало-помалу, в течение трех, четырех недель, он устанавливается. Волнение, бывшее в нем, успокаивается. На самом деле изъять человека из его семейного окружения — это помочь ему.
И институты для умалишенных не должны так называться. Они должны быть домами уважительной помощи людям, домами иного рода.
Не думайте о себе, как о докторе, думайте о себе, как о друге. Не думайте о себе, что вы выше пациента. Вы никто, чтобы прописывать лечение, вы просто должны понять человека и помочь ему стать более осознанным.
Помочь может многое. Большую помощь окажет музыка, а не лекарство. Гораздо более существенную помощь окажет медитация, а не что-либо иное, и особенно полезной будет динамическая медитация. Просто помогите ему очиститься. Он собрал в своем сердце слишком много хлама, который ему не разрешали нигде выбрасывать. Помогите ему выбросить этот хлам. Не давите на него более. Его подавляла семья, его подавляло общество, теперь вы, по крайней мере, можете помочь ему.
