Евгений Щукин - Коса и камень. Зелот о Масонстве (сборник)
Однако возникает вопрос – за что? За что были казнены Четверо сержантов и какие именно тайны довелось им хранить настолько нерушимо?
Наполеоновские войны раз и навсегда перекроили европейскую карту и изменили ход мировой истории. Особенно сильно сказались они на истории Средиземноморья, непосредственное участие в которой принимали также масонские и другие тайные общества. В период Наполеоновских войн несколько раз менялись общественный строй, административное деление, территории и социальная стратификация во Франции, в Италии, Испании, их пограничных землях, на островах и даже отчасти в Греции и Австрии. В центре событий, по стечению обстоятельств, оказалась не собственно Франция (откуда центр европейской истории временно сместился по завершении Великой революции), а Италия. Процессы соединения, завоевания, дробления и перестройки отдельных королевств на Апеннинском полуострове длились почти два века, в конечном итоге приведя к краткосрочному объединению страны под властью короля Виктора-Эммануила при помощи и непосредственном участии достославного брата великого командора устава Мемфиса и Мицраима Джузеппе Гарибальди. Но до этого было еще полвека. Пока же французский Император железной рукой наводил порядок в итальянских землях, в частности, в Неаполитанском королевстве, где он посадил на престол блестящего кавалеристского маршала Иоахима Мюрата. Не усидев, впрочем, на престоле слишком долго, Мюрат вновь возвратился в действующую армию, и армия эта отправилась в дальнейшие походы. В Италии судьба французской оккупации была решена совместными усилиями английских моряков и героев Альпийского перехода под командованием графа Суворова-Рымникского, впоследствии за это князя Италийского. Наполеон устремился далее по Европе, учреждая новые престолы и утверждая на них своих братьев и соратников… а потом все кончилось Березиной.
Сперва «чудовище» было сослано на остров Эльба. Любые контакты с ним были строжайше запрещены воссевшими на французском престоле Бурбонами. Судьбе тех, кто все же шел на эти контакты, не стоило завидовать. В данном случае наш знакомый Александр Дюма был весьма недалек от истины, описывая злоключения несчастного Эдмона Дантеса.
Но 1 марта 1815 года Наполеон снова высадился в Жуане. Молниеносно пронеслись Сто дней, на поле близ бельгийской деревни Ватерлоо успели подойти прусские части князя Блюхера, которым, заблудившимся в лесу, указал дорогу так и оставшийся неизвестным мальчик, случайно встреченный ими, – и бывший император окончил свои дни на острове Св. Елены, о чем существует море исторической и художественной литературы.
5 мая 1821 года первый император Франции умер, но не умерли его сторонники, последователи и идеологические наследники. Вдохновленные идеей восшествия на престол «Орленка» – Наполеона II, сына императора от Марии-Луизы Австрийской, его единственного законного наследника, они провозгласили его императором Наполеоном II. Однако, сосланный к австрийскому двору, Франсуа Жозеф Шарль Бонапарт так и не смог стать правителем Франции, а в 21 год просто умер от туберкулеза. Бонапартистское движение, тем не менее, не утихло, и в подполье продолжали шуметь заговорщики, выдвигавшие все новые и новые кандидатуры в качестве наследников имперского престола, а также планы по завоеванию последнего. Все это длилось еще тридцать лет, пока всенародно избранный президентом уже республиканской – после революции 1848 года – Франции двоюродный брат «Орленка» Луи-Наполеон не осуществил государственный переворот и не провозгласил себя императором Наполеоном III. В восторге и рвении встретили его рукоплесканиями члены Национальной Ассамблеи, которые торжественно вручили ему некий символ его власти и власти уже ставшего легендой его родственника.
Теперь нужно возвратиться немного назад по вектору времени, чтобы понять, какую именно святыню вручили императору, которому суждено было править целых двадцать лет и окончить жизнь в ссылке в стране извечного врага – в Англии.
В годы правления в Неаполитанском королевстве маршала Мюрата и кратковременных правителей и узурпаторов до и после него в среде патриотически настроенного местного населения, что и закономерно в подобных случаях, росло сопротивление, с одной стороны, анархии в повседневной жизни и, с другой стороны, бесчеловечной тирании верховной иностранной оккупационной власти. На фоне издавна неровных отношений между итальянскими княжествами и Папской областью, пусть территориально и значительно сокращенной императорами Священной Римской империи с Австрией во главе, в народе росло стремление к созданию собственных организаций для защиты своих веры, жизни, собственности и близких. Как и в других странах Европы, эти организации формировались по стереотипу тайных обществ и принимали разные названия, от открыто заявлявших о своих целях «союзов борцов за свободу» до сицилийских социальных сетей круговой поруки, лишь позднее получивших названия «Наше дело» (cosa nostra) и «мафия» из рук сторонних исследователей и свидетелей.
В истории Европы самый памятный след был оставлен организацией, чьим прикрытием служили лесные артели лесорубов, заготовлявших древесный уголь – карбонариев. Отлично знакомые с масонской обрядностью и символикой, которые насчитывали к тому времени уже полвека только открытого повсеместного использования, «добрые кузены», как называли себя члены вент («двадцаток» – первичных организаций) этого общества, создали свои собственные ритуалы на практически не менявшейся масонской основе и проводили собрания в лесах и пещерах, подальше от любопытных глаз. Совершенно открыто декларируя политические цели, они должны были строжайшим образом отбирать потенциальных кандидатов, и за разглашение тайны своего общества совершенно буквально казнить их. Власть вент не распространялась за пределы деревень или лесов, в которых они действовали, в отличие, например, от власти германских судов Фемы, действовавших как общепризнанные органы тайного правосудия на всех землях в округе. Однако карбонарии и не ставили перед собой задач административного рода, полагая единственной и конечной своей целью освобождение родной страны, какой бы смысл ни вкладывали различные члены общества в понятия «родная страна» и «свобода». Последнее дополнение важно, потому что в рядах «добрых кузенов» были представители всех итальянских земель, иностранцы, монархисты (сторонники собственного короля, иностранного императора, своего императора и т. д. ), республиканцы, католики, протестанты, атеисты и даже православные греки.
Участвовавшие в итальянских неурядицах французы, которых было много как на стороне повстанцев, так и, само собой, на стороне репрессивных сил, возвращаясь на родину или переезжая в другие страны Европы, перенесли модель общества карбонариев на иную почву, что, конечно, не могло не привести к различным переменам в идеологии и целях организации. Так, например, в самой Франции именно карбонарии объединили в своих рядах сторонников воссоздания империи во главе с императором, впитав различные маргинальные протестные движения. Французское масонство того времени уже кардинально отличалось от кровавого боевого масонства дореволюционной эпохи. Подчиненное светским властям, наполовину задушенное революционными пертурбациями и разочаровавшееся само в себе в период руководства им брата Наполеона – Жозефа Бонапарта, масонство впало в этой стране в полуспящее, совершенно пассивное состояние, почему и потребовалось вмешательство новых моделей построения тайного общества.
Итак, именно карбонариями и были наши Четверо сержантов, и именно имперские идеи вынашивали они в годы своей службы в отдаленном гарнизоне. Таких военных вент карбонариев становилось все больше в стране. По легенде, именно в Ла-Рошели, где они служили, хранился легендарный штандарт Жерома Бонапарта, под которым поднял бунт во времена смуты 29– й Бельфорский полк. На одной стороне флага был вышит девиз «Конституция и Наполеон II», а на другой стороне – «Честь и Родина». Нет ничего удивительного в том, что после ареста сержантов подвергали более чем серьезным допросам, чтобы выяснить, кто еще состоял в противозаконном заговоре, каковы были зарубежные связи участников и так далее. Тем не менее, они не нарушили ранее данное ими слово и не разгласили тайну. Их гильотинировали. Знаменитый флаг позднее хранился у подполковника Карона, затем – у маркиза д’Одана. Последний преподнес его Луи-Наполеону в 1868 году. Страна торжествовала, и мало кому приходило в голову, что эта империя будет недолговечной и последней.
Любую масонскую легенду можно – и даже лучше – рассматривать не с точки зрения исторического контекста и буквально интерпретируемых фактов, а с позиций извлечения нравственного урока и попытки самоотождествления с участниками.
