Николай Ходаковский - Спираль времени, или Будущее, которое уже было
Почему-то никто из исследователей не обращает внимание и на замечание Геродота, который говорил о подземном канале, через который воды реки проникали внутрь пирамиды Хеопса!
Но для чего же была нужна вода в пирамидах?
Остается открытым и вопрос: для чего же строили пирамиды, если в них не хоронили? К нему добавляется новый вопрос: почему культ мертвых достиг такой гипертрофированной силы в Египте?
А. Т. Фоменко считает, что египетское «поле пирамид» — единое кладбище для огромной Великой (Монгольской) Русской империи, где хоронили ее великих людей. Египет был имперской усыпальницей. Покойных императоров, членов их семей, высокопоставленных чиновников империи бальзамировали и увозили в Египет, где и хоронили. По его мнению, фараонами называли не живых властителей Египта, а царственных покойников империи.
AT. Фоменко доказывает, что острой необходимости в специальном ритуале бальзамирования египетских правителей не было. Трупы в раскаленных песках Египта не гниют, а высыхают. Другое дело — захоронение в Египте правителей других географических регионов. Чтобы предохранить тело от гниения во время долгого пути, жрецы вынуждены были придумать бальзамирование как единственное средство сохранения тела.
Рассмотрение Египта как единой усыпальницы империи объясняет культжоды, миф о Хароне. Как мы говорили, Харон — перевозчик умерших из реального мира в Страну мертвых. Он везет их в лодке через «громадную реку». Но моря в те времена изображались на картах как огромные реки. Дело в том, что мореплавание было каботажным, то есть плыли вдоль берегов. Плыть через «реку» — то есть попасть в Страну мертвых. Вот почему в усыпальницах мы находим и изображения лодок, а рядом с пирамидами засыпанные песком настоящие морские суда.
Строительство пирамид не было тяжкой обязанностью, налагаемой на местных жителей безумным фараоном. Это была их работа, они за счет погребальных обрядов и туризма жили! Таким образом, Египет — кладбище великих людей Европы, а египтяне — великие могильщики Великой империи. Вот почему философия Египта — культ мертвых.
ДРЕВНИЕ О ДРЕВНЕМ
Единодушное мнение египтологов состоит в том, что пирамиды были построены как усыпальницы фараонов IV династии Хеопса (Хуфу), Хефрена (Хафра) и Микерина (Менкаура). То, что это гробницы, обосновывается аналогией с так называемыми малыми пирамидами, которые, по-видимому, действительно являются усыпальницами царей, но то, что это гробницы именно Хеопса, Хефрена и Микерина, основывается исключительно на сообщениях Геродота и Диодора.
Геродот пишет, что «Хеопс вверг страну в пучину бедствий. Прежде всего, он повелел закрыть все святилища и запретил совершать жертвоприношения. Затем заставил всех египтян работать на него. Десять лет пришлось измученному народу строить дорогу, по которой тащили каменные глыбы. Сооружение же самой пирамиды продолжалось 20 лет».
Геродот описывает технику строительства пирамиды, ужасаясь ее дороговизне и приводя пикантные подробности. Например, Хеопс, нуждаясь в деньгах, отправил собственную дочь в публичный дом. Геродот считает, что годы правления Хеопса и Хефрена были временем величайших бедствий для Египта. Египтяне так ненавидят этих царей, что с неохотой называют их имена. Даже и пирамиды эти называют пирамидами пастуха Филитиса, который во времена Хеопса пас свои стада в этих местах.
К следующему фараону, Микерину, Геродот, напротив, относится очень тепло, сочувственно излагая тяжкие удары судьбы, которые его поразили, и подчеркивая, что «его особенно восхваляют египтяне» за его «праведность» и за то, что он «открыл храмы и освободил измученный тяготами народ, отпустив его трудиться (на своих полях) и приносить жертвы». Тем не менее в конце биографии Микерина неожиданно выясняется, что «и этот царь также оставил пирамиду, хотя и значительно меньше отцовской».
Интересно, что следующим за Микерином царем Геродот называет Асихиса и тем самым, по уверению его комментатора, «делает здесь скачок от конца IV династии (ок. 2480 года до н. э.) к началу эфиопского владычества в Египте (ок. 715 года до н. э.)», то есть более чем на полторы тысячи лет!
Суховатую информацию Геродота дополняет живописными подробностями другой «античный» автор, Диодор: «Хотя два царя и приказали построить пирамиды, которые должны были служить для них гробницами, однако ни один из них не был там погребен. Ибо народ, обреченный на тяжкий изнуряющий труд, возмущенный жестокостью этих царей, поклялся, что тела их будут вытащены из гробниц и разорваны на куски. Оба царя, которых осведомили об этом, перед смертью поручили друзьям похоронить их в другом, надежном и тайном месте».
Диодор, подобно Геродоту, только красноречивее, выражает свое сострадание египетскому народу, который был вынужден трудиться ради прославления высокомерных и жестоких владык. В этом ему вторит и Плиний, который добавляет, что «в силу справедливого возмездия они (цари) преданы забвению и историки даже не могут прийти к согласию в вопросе об именах тех, кто был инициатором столь ненужных сооружений».
В трудах древних авторов мы видим все: и объяснения, почему забыты имена царей-инициаторов строительства пирамид, и почему пирамиды пусты, и гражданскую скорбь по поводу мучений непосредственных их строителей и даже ростки негодования самих этих строителей.
Современные историки, во всем следуя схеме, намеченной Геродотом и Диодором, отбрасывают невероятные с их точки зрения детали (например, направление Хеопсом собственной дочери в публичный дом; кстати сказать, именно эта деталь, по нашему мнению, «Геродотом» не выдумана, она лишь им неправильно истолкована) и заменяют их другими подробностями, которые (опять-таки по их мнению) непременно должны были иметь место. Мы не будем этим заниматься, а попробуем проанализировать исходную информацию Геродота.
В первую очередь удивление вызывает сообщение Геродота, что «египтяне так ненавидят этих царей, что с неохотой называют их имена». Морозов пишет: «Но разве так бывает когда-нибудь в действительности? Ведь тех, кого ненавидят, наоборот, ругают без конца, много больше тех, кого любят. Да это, выходит, и неправда».
«Немногие остатки египетских воспоминаний, дошедшие до нас от времени Ху-Фу, — говорит Бругш, — выставляют его совсем в другом свете, чем рассказы о нем греков. Есть надпись на скале в Вади-Магара, славящая Ху-Фу, как уничтожившего своих врагов».
Мы видим, что ненависть египтян к Хеопсу Геродот явно выдумал то ли для подчеркивания злонравия Хеопса, то ли как объяснение, почему его имя забыто и заменено именем пастуха Филитиса.
Далее Геродот пишет, что «Хеопс заставил всех египтян работать на него», и имилицирует, что строительство пирамиды разорило страну. Это тоже очень странно.
Роль личности в истории совсем не столь велика, как это представлялось, например, Геродоту. Исторические герои вроде, скажем, Наполеона только потому достигли успеха, что они наилучшим образом выражали стремления господствующего класса и его правящей верхушки и находили опору в достаточно широких слоях общества. Какую же опору мог найти, скажем, Хеопс в строительстве пирамиды, которая нужна была только ему самому и только после его смерти? Аристократия страдала от строительства, потому что с ее поместий отрывались рабочие руки для строительства пирамиды, а свободное население — потому, что оно было вынуждено принимать прямое участие в этом строительстве. Духовенство (жрецы) также не могло быть довольно постройкой пирамиды, поскольку на время строительства Хеопс «повелел закрыть все святилища». Получается, что единственной опорой Хеопса в его колоссальном предприятии было только религиозное суеверие масс и его авторитет как бога и автократора.
Материалистически мыслящие историки, понимая всю невозможность строительства пирамиды без широкой социальной основы, пытались придумывать всевозможные схемы. Например, утверждалось — хотя это прямо противоречит информации Геродота, — что существовал широкий слой собственников и жрецов, которые наживались на строительстве пирамиды, и они-то и составляли социальную опору Хеопса. Другая, прямо противоположная точка зрения признает, что постройка пирамид «должна была вызвать сильное недовольство в среде номовой знати и народных масс» и что это якобы в конце концов (через полторы сотни лет!) «привело к некоторым политическим изменениям».
Морозов отмечал, что стоимость пирамид и колоссальность необходимых трудовых затрат должны были вконец обескровить страну (это понимал еще Геродот и подчеркивал своим анекдотом о дочери Хеопса). Поэтому невозможно говорить о «широких слоях собственников», обогащавшихся при строительстве пирамид.
Что касается пресловутого «недовольства», то, конечно, ни аристократия, ни массы свободного населения не стали бы терпеть разорения полторы сотни лет (столько, по Геродоту, царствовали Хеопс, Хефрен и Микерин), а довольно быстро приняли бы свои меры (вполне достаточно было бы, например, некоторое равнодушие и безразличие работников, чтобы намертво застопорить такое колоссальное предприятие).
