Тюдор Парфитт - Потерянный Ковчег Завета
Как Рувим сам говорил:
— На Ближнем Востоке не бывать миру, пока обе стороны — евреи и мусульмане — не пересмотрят свои духовные связи. Нужен какой-нибудь древний документ, который поможет покончить с противостоянием и относиться друг к другу с уважением.
И вот он, кажется, нашел такой документ.
На первый взгляд это было настоящее письмо от Пророка. Удивляло одно: оно не осуждало и не поносило евреев, а восхваляло их и защищало. Письмо, я бы сказал, превозносило сынов Израиля — «бану Израиль», как их называют в Коране — до небес.
Рувим объяснил, что Мухаммед и не думал создавать новую религию. Он лишь хотел донести ранние верования иудеев и христиан до обитавших среди пустынь языческих племен. Первые ученики Пророка молились, обратясь практически в сторону Иерусалима. И только после того, как евреи Медины — небольшого городка-оазиса рядом с Меккой — выступили против Мухаммеда, он проникся к евреям враждой и начал молиться, обращая лицо в сторону Мекки.
— И как вот это «изменит мир»? — спросил я.
— Изменит, друг мой, очень даже изменит. Считается, что неверность евреев Пророку положила начало вражде между исламом и Западом. Ты знаешь специалиста по Ближнему Востоку Бернарда Льюиса?
— Ну да, он преподавал у нас в Институте изучения Востока и Африки.
— Льюис это называет «конфликт цивилизаций». Здесь и произошел раскол двух культур.
— Да, — признал я, — можно и так сказать.
— Нет, ты послушай! Я раздобыл штуку, которая все перевернет! Потому и хотел тебя повидать. Мне нужно, чтобы ты подтвердил подлинность документа. Рукопись совершенно по-новому объясняет, что на самом деле учинили мединские евреи. Настоящая бомба. Скоро мусульмане смогут молиться вместе с евреями и даже христианами. Представляешь себе? Все станут молиться, обратясь в сторону Иерусалима. А молиться, глядя в одном направлении, — уже шаг к тому, чтобы мыслить в одном направлении.
И в глазах Рувима засверкал отблеск чудесного видения.
— Этот документ — вроде сводки новостей из древних времен, — продолжал он. — Времен, когда зародились эти религии, от которых теперь одна морока. Истрепанный кусочек прошлого, который позволит нам покончить с враждой и попытаться возлюбить друг друга. Армагеддону придется подождать — век или два!
Суть документа заключалась в следующем: Мухаммед клянется, что именно евреи Медины и других аравийских городков-оазисов всегда приходили ему на помощь в сражениях с язычниками. Ради помощи ему евреи даже соглашались пренебречь субботним днем. Они всегда были на его стороне и никогда не предавали. Во время одного кровавого похода евреи убили двадцать тысяч язычников — врагов Пророка: семь тысяч рыцарей, семь тысяч простых всадников и семь тысяч пеших воинов.
— И вот что Пророк обещал иудеям на самом деле. — Рувим благоговейно показал пальцем вверх. — А вовсе не века презрения и гонений! Вот послушай.
Он нацепил очки и, внимательно вглядываясь в документ, начал читать вслух: «Воины детей Израиля! С помощью Аллаха я награжу вас… Я даю вам свою защиту, свой завет и клятву и свидетельствую, что так будет, пока я жив и живы мои последователи, пока они не предстанут перед лицом моим в день Воскресения».
— Слышал? — спросил он неожиданно пронзительным голосом, тыча рукопись мне в лицо и демонстрируя безупречно чистые манжеты. — Если бы мусульманский мир знал об этом письме, он изменил бы свое отношение к иудеям! И не было бы никаких арабо-израильских войн! Никаких террористических актов!
К сожалению, дело обстояло не так просто. Я понимал, что рукопись довольно старая. Текст письма — арабский, что-то вроде предисловия — на древнееврейском. Я немного разбираюсь в еврейской палеографии — науке о древних рукописях — и распознал йеменский еврейский манускрипт. На этом подлинность документа и кончалась. Еще я припомнил, что как-то раз видел у одного антиквара в столице Йемена Сане почти такой же документ. Называется он «Диммат альнаби» («Заступничество пророка») и представляет собой старинную подделку, изготовленную иудеями — йеменскими евреями, чтобы умерить вражду соседей-мусульман. Не было в мусульманском мире столь презираемых и гонимых евреев, как евреи Йемена. Им приходилось использовать для спасения любые средства. Однако этот документ не заставит последователей ислама кардинально изменить взгляды. Мир он не переделает.
— Весьма досадно, — сказал я, — но это подделка. Очень старая подделка.
Из пустыни дул желтый хамсин. Стояла духота. Когда я все объяснил Рувиму, лицо у него вытянулось, и он замолчал. Только морщился, потирая голову — там, где его задела египетская пуля во время последней войны.
Будь документ подлинным, он отлично бы послужил его целям.
— Ты точно уверен, что это подделка? — спросил Рувим, пытаясь не выдать разочарования.
— Абсолютно, — решительно ответил я.
Как-то раз, несколько месяцев спустя, в холодный сырой вечер мы шагали вместе к моему дому в Старом городе. Рувим только что прилетел из Майами. Он загорел и одет был как обычно, но казался взволнованным. Что-то его беспокоило. Мы вошли в Яффские ворота, один из главных входов в окруженную стеной часть Иерусалима, и Рувим произнес:
— Избавление. Именно. Избавление.
— О чем ты?
Рувим не ответил. Мы молча шли по переулку, ведущему в Армянский квартал. Через несколько минут Рувим повернулся ко мне и пробормотал:
— Избавление, вот так. Думаю, я нашел, что искал, и теперь знаю, что делать.
— Ты, надеюсь, не приобрел опять какой-нибудь документ у своего приятеля-торговца? — недоверчиво поинтересовался я.
Рувим улыбнулся и погладил бороду.
— Я нашел! — сказал он.
— Кого нашел?
— Увидишь. Вот придем к тебе…
Мы миновали Сионские ворота, еще один вход в исторический центр города, и шли теперь под средневековой стеной, ведущей к Стене Плача, построенной Иродом Великим для защиты Храма и священной для всех евреев.
Дул резкий холодный ветер, примораживало. Когда мы пришли домой, я зажег в кабинете керосинку, а в гостиной — жаровню с сухими ветками оливы.
Наконец мы уселись — Рувим уже терял терпение.
— Я, кажется, нашел, что искал, — спокойно объявил он. — Думаю, верное решение — Ковчег Завета.
Мы проговорили до поздней ночи — жались у огня и попивали израильский бренди «777». Рувим начал с рассказа о том, что во всем мире предпринимаются попытки отыскать древнее сокровище иерусалимского Храма. Поведал об огромном религиозном значении Ковчега и о том, как он важен для мистиков, каббалистов и масонов. Рассказал мне историю Ковчега, как она передана в Библии.
Ковчег изготовили по велению Господа вскоре после исхода евреев из Египта, около 1200 года до нашей эры. Это был ящик, в котором хранились скрижали Завета, переданные Моисею Всевышним на горе Синай, и который считался обиталищем незримого Бога израильтян. Ковчег помещался в святилище, называемое скинией. Приближаться к нему могли только священники из колена Левия. Нарушивших строгие правила обращения с Ковчегом он карал огнем. Идя по пустыне, израильтяне несли его впереди: он вырабатывал некую энергию, которая заставила расступиться воды Иордана и высушила на дне дорогу.
Для того чтобы завоевать Землю обетованную, евреям необходимо было уничтожить Иерихон. И тут им помог Ковчег, причем каким-то таинственным способом, которому так и нет удовлетворительного объяснения, — он сокрушил стены города перед осадившим его войском израильтян. Первой святыней, воздвигнутой ими в Ханаане, стал Силох, неподалеку от Иерусалима. Скиния с Ковчегом находилась там несколько сотен лет. Во время сражений с филистимлянами — главными врагами израильтян — Ковчег брали в битву. Он представлял собой мощную силу.
В конце концов, при царе Соломоне, сыне Давида, Ковчег поместили в новый великолепный храм, возведенный специально для этой цели. С той поры о Ковчеге мы знаем лишь крупицы; есть предположение, что в какой-то момент — вероятно, до 576 года до нашей эры — этот таинственный артефакт исчез.
Рувим говорил, а я мысленно перенесся на пять лет назад к той опасной ночи у горы Думгхе и тому сходству, которое заметил между Нгома и Ковчегом.
Но Рувима было не остановить. Чем больше говорил он о Ковчеге, тем сильнее волновался.
— Ковчег излучал какую-то загадочную энергию, энергию центра мира. Потому что Земля Иудейская — Эрец-Израэль — находилась в центре мира. А Иерусалим — в центре Эрец-Израэль. Храм — в центре Иерусалима. «Святая Святых» — девир — был центром Храма, а Ковчег был в центре Святая Святых. Точно под Ковчегом, — продолжал он, — находился эвен а шетия — камень основания — камень, напитанный таинственной силой. Своего рода вселенская космическая батарейка.
